– О’кей, ребята, – объявил тот, взмахом руки требуя тишины.

Половина мозга Джексона сфокусировалась на одной из самых культовых басовых тем в истории рока, а другая половина – на размере контрабаса, который был, судя по всему, не меньше шести футов в вышину. Наверняка требуется чертовская осторожность, чтобы при транспортировке случайно не повредить хрупкий кузов инструмента…

И тут в голове у него вдруг что-то щелкнуло. Мысль, конечно, совершенно дикая, но…

Джексон изучающе осмотрел лица в толпе. Наоми Фейрвезер среди них не было. Наверное, осталась дома, следить за выводком детишек. Он еще раз оценивающе обвел глазами зал. С такой внешностью ее трудно не заметить. Нет, Наоми определенно здесь не было. Означало ли это что-нибудь или не означало ничего вообще?

Айрис пристроилась позади своего объекта. Можно было особо не таиться – наверху над набережной было достаточно шумно. Особенно громко гоготала какая-то молодежная компания – студенты, судя по одежде. Со стороны Айрис выглядела всего лишь еще одной женщиной, идущей куда-то в одиночестве, немного пьяненькой, с телефоном, прижатым к груди, и в шапке-ушанке на голове. Какую вероятную угрозу она может собой представлять?

В своей работе Айрис, подобно всяким чрезвычайным службам, использовала тревожные коды. «Белый» означал, что объект совершенно не следит за окружающей обстановкой и максимально уязвим, «красный» – наоборот. Из того, что она наблюдала, «белый» был белее некуда.

Женщина-объект впереди ковыляла на высоченных каблучках – скорее даже на шпильках – вниз по лестнице к узенькой пешеходной набережной. Ее длинные темные волосы падали на плечи толстой меховой шубы, достигавшей коленей. Айрис не могла сказать, натуральный мех или искусственный. Стройные икры под шубой ощутимо напрягались. Чтобы не завалиться на каблуках вперед, женщина сильно отклонилась назад, в результате чего едва удерживала равновесие. «При таком раскладе она сама свалится в воду и утонет, если раньше не сломает себе шею, – подумала Айрис. – Эдак и делать ничего не придется».

В самом низу лестницы женщина зашаталась, выбросила вбок руку, чтобы удержать равновесие на неровных камнях набережной, и поцокала к мосту Брюмастерз-бридж. Вид у тетки был явно испуганный, особенно если учесть ее неумение плавать, и Айрис только дивилась, как это клиент уболтал ее на столь рискованную прогулку на ночь глядя. Сама Айрис плавать умела, хотя и не была уверена, что при такой температуре кто-то сможет оставаться живым в темных водах канала хоть сколько-нибудь долго.

Подул леденящий ветерок, отчего и без того морозная температура показалась еще ниже. Айрис брела вдоль воды, пошатываясь и пьяно гудя под нос какую-то мелодию. Женщина приостановилась, сунулась в нишу перед дверью службы безопасности, которую Айрис приметила раньше. Поежилась и вытащила телефон. Айрис подошла к ней, полезла в пальто, словно за сигаретами, и попросила у женщины огонька.

– Извините, не курю. – Та была отрывиста, груба и даже не подняла взгляд.

Айрис поблагодарила ее и, как только женщина ткнула в номер на экране смартфона, моментально перешла к действиям – одной рукой ухватилась за длинные волосы, другой – за рукав шубы, глубоко вонзив пальцы в ткань. Последовал испуганный вскрик, на что Айрис не обратила внимания. Крутанувшись на ногах, она развернула женщину так, что та оказалась спиной к воде. Эта дура продолжала цепляться за свой мобильник, даже когда у нее хрустнули лодыжки. Дико обернувшись вправо и влево, она оступилась, и Айрис сразу же подсекла ее под ноги и повалила ничком на спину. С криком боли жертва кое-как поднялась на ноги, качаясь и вихляясь, словно кегля на дорожке для боулинга. Айрис подступила к ней снова.

Словно плохо сработавшиеся танцоры, они боролись возле самого края, где, терпеливо мерцая в предвкушении, разинул свои челюсти канал – крокодил, готовый немедленно поглотить любого, кто достаточно глуп, чтобы свалиться в него.

Айрис почувствовала резкую боль в щеке, случайно задетой ногтем. Окончательно заведенная, она не видела и не слышала опасности, не обращая внимания на риск разоблачения. Женщина открыла было рот, чтобы завизжать, как Айрис и предполагала. Но едва она собралась заткнуть ее навсегда, как над городом разнесся вой полицейских сирен, заглушив все звуки на мили вокруг. Айрис не стала ждать, пока вой смолкнет. Рванулась вперед, толкнула что есть силы.

Первым о поверхность воды с беззвучным плеском ударился телефон, за которым почти сразу же, отчаянно молотя по воздуху руками, последовала женщина в шубе.

Невозмутимо и бесстрастно Айрис смотрела, как голова ее жертвы исчезает под поверхностью воды, прежде чем на короткое время высунуться опять, что-то бессвязно лопоча и хватая ртом воздух. Вот она снова скрылась, потом еще раз на секунду вынырнула, уже в полном отчаянии. Едва только бьющаяся в воде фигура сделала тщетную попытку ухватиться за край, как Айрис сразу же нависла над ней, готовая принять меры, чтобы женщина оставалась внизу.

Где-то в городе по-прежнему надрывались сирены, и Айрис подняла голову, прислушиваясь и гадая, что же там могло произойти. Нападение террористов? Или, может, Неон опять взялся за старое?

Когда она опять посмотрела на воду, женская фигура уже исчезла. Айрис предположила, что вес шубы помог уволочь ее вглубь. Она никогда не любила мех, ни искусственный, ни настоящий, а также людей, которые его носили.

Группа как раз закончила программу заводной версией одной из старых песенок «Рокси мьюзик», когда все стало на глазах разваливаться.

Поверх грома аплодисментов и гомона публики, направляющейся в бар, Джексон вдруг уловил завывание полицейских сирен – поначалу где-то вдалеке, а потом все громче и громче. В задних рядах началось какое-то волнение, за которым последовало появление полисменов в форме. Поворачивались головы. Разевались рты. Некоторые из зрителей ломанулись к выходам. Среди черно-белых фуражек возникла знакомая фигура: Маркус Броун. Он проталкивался прямо к сцене, на которой группа уже собирала инструменты. При виде полиции все, кроме ударника, оторвались от своего занятия с изумленным выражением на лицах.

Джексон в полном замешательстве оглянулся через плечо и увидел Карнса, за которым, словно в арьергарде, следовала Киран Ша. Попытался встретиться взглядом со своим другом, но не сумел. Ша, опять в полицейском режиме, тоже его проигнорировала.

Мэтт стал наблюдать за Броуном, по бокам от которого шествовали два полисмена в форме. Тот направлялся прямиком к Канто. Все происходило жестко, решительно и демонстративно. Никаких тебе вежливых приглашений на беседу в участке – самый настоящий полномасштабный арест. Броун передумал относительно взаимоотношений Канто с Базвеллом?

«Интересно, – подумал Джексон, – какие веские основания имелись у Броуна, чтобы подозревать, что преступник – Канто?» Припомнив свой телефонный разговор с Карнсом, он теперь понял, почему его друг был так уклончив и нерешителен. Должно быть, у них все-таки имелось что-то на Канто, что еще не было подтверждено на тот момент.

Все, кто остался в зале, погрузились в молчание. Некоторые напрягли слух, включая Джексона. Канто мудро предпочел не поднимать шум. У него не было иного выбора, когда на его запястьях защелкнулись наручники. На взгляд Джексона, произошедшее явилось для него полной неожиданностью. Когда полисмены проводили мрачного Канто через зал, толпа расступалась перед ними по сторонам, словно Красное море перед евреями и Моисеем[66].

– Что происходит? – негромко бросил Джексон Карнсу, пристраиваясь к нему на ходу, когда тот проходил мимо.

– Канто арестован за убийство, – точно так же, уголком рта, отозвался тот.

– Базвелла?

Карнс помотал головой, не сводя глаз с выхода.

– Господи, это не то, о чем я подумал? – «Канто – это Неон?!» – Какого хрена меня не поставили в известность? У меня есть право знать, как и у всех остальных родственников!