Теперь у нас с Женькой в наличии есть своя собственная Тонечка Смирнова, крошка, вес и рост при рождении которой составляли всего лишь три кило и сорок девять сантиметров. А мы с чикуитой воспитываем достойного противника моей миниатюрной матери. Не за горами тот денек, когда эти две Смирновские валькирии схлестнуться на ристалище с женским визгом:

«Ату-ату, родная! Кто кого?».

— Привет-привет! — удерживая на руках старшую дочурку, подхожу к жене и самой младшенькой Смирновой, раскачивающимся на качелях перед детской областной больницей.

— Ма! — мой микропассажир вытягивается к Жене с детским поцелуем, а Женькин «оккупант» беззубо улыбается мне.

— Как ты, мое солнышко? Все было хорошо? — чика трогает Юлу за ручку.

Юлия Смирнова — весьма общительная дама. Предпочитает домашним посиделкам с бабушкой и дедушкой игры на открытом воздухе и полноценный дневной сон среди себе подобных в детском садике от ведомства. Самостоятельная крошка каждое буднее утро собирается в отроческий поход. Не ожидал от детки такого рвения и активности, а впрочем, чего я так топорно кривлю душой. С той скоростью, с которой она вращалась в пузе у Евгении, от старшей дочери можно в скором будущем ожидать даже пилотируемого полета на Луну.

— Да-да-да!

У нее всегда великолепное настроение и неунывающий взгляд на жизненные обстоятельства в целом. Оптимистическая детка! Надеюсь, ей в жизни с человеческим окружением сильно повезет.

Пересаживаю скачущую Юлю к Жене и двумя руками раскачиваю свою счастливую семью.

— Что там по времени? — сощурившись от августовского солнца, Женька, подхихикивая, спрашивает.

— Еще чуток и можно выдвигаться.

— Там уже все готово? Тебе Максим звонил?

Мы разговариваем с женой, но в присутствии смешных шпионов, внимательно следящих за мимикой и жестами своих родителей.

— Да. Смирновы старшие прибудут самыми последними. Лешка с особым рвением и большим вниманием контролирует передвижение стариков.

У бати организовался, согласно его свидетельству, о рождении «очень страшный» юбилей! А у нас, вполне естественно, большой сюрприз. Наше товарищеское питейное заведение сим летним вечером работает исключительно для него. Леха предложил, на выдумки горазд Смирняга, Шевцовы, Прохоровы, само собой, и поварской Зверек тут же поддержали, даже Велиховы, что очень странно, не выкаблучивались — Гришаня Наталью на выход в свет юридически законно уломал. Не знаю, чем грозил и что инкриминировал жене, но она сказала свое тверденькое «да». Так что, миниатюрных женишков у наших крошек будет хоть отбавляй. За это я могу не переживать!

— Жень?

— М?

Как завороженный наблюдаю за мягкими движениями ее подбородка по шелковым волосам разглядывающих друг друга маленьких дочурок.

— Сереж, ты там уснул? Что хотел? Ай-ай, не так сильно, помедленнее, будь любезен. Нам мало лет, к тому же кое-кто несколько минут назад хорошо поел. Не провоцируй и не испытывай детский вестибулярный аппарат. Это чересчур. Сейчас начнется плач — не успокоим. Смотри-смотри, вот уже и губки вниз ползут. Смирнов, пожалуйста, притормози, не ускоряй!

Видимо, немного с разглядыванием перегнул. Задумался и не рассчитал свой силовой захват и амплитуду головокружения. Придерживаю размах качелей, а потом и вовсе останавливаю этот умопомрачительный круговорот.

— Поехали, наверное, — опустив голову произношу. — Юла, давай, уже пора. Жень, донесешь малышку? — подбородком указываю на Тоню.

— Да-да. Нормально. Она пригрелась и хорошо сидит. Не будем трогать фантастического «зверя».

Я хотел произнести те самые слова, о которых Женька очень часто просит, но что-то не могу. Сегодня не выходит. При девочках совсем не получается сказать:

«Чикуита, я так тебя люблю!»…

— Привет, младшие Смирновы! — Зверь чешет по проходу в закрытом на обслуживание пабе. — Серж, Евгения, кнопочки, как дела?

Тонька выпучивает глазки и смешно перекрещивает ручонки, а когда Макс тянется за поцелуем в ее мягкую щечку, то и вовсе отворачивается, скрывая личико на плече у Жени.

— Твой норов, СМС? Я ей, видимо, сегодня по какой-то неизведанной причине, как ухажер, не подошел. Опять!

— Есть немного. Смени одеколон. Мы привередливы! А впрочем, ты для нее слишком староват, Макс. Вот и адекватное оправдание ее кульбитам. Моя детка знает себе цену и не спешит выплачивать щечные авансы таким, уже не слишком свежим, пердунам.

— Сергей! — Женька шикает и глазами показывает на старшенькую дочку, которая, по-моему, ментально стенографирует все, что ее отец неосторожно вслух сказал.

Мы с Максом прыскаем от смеха, а Женя напрасно старается прикрыть растопыренные ушки Юльки — похоже, информация до малышки уже дошла.

— Как тебе? — Морозов обводит руками шикарно обработанный дизайнерами общий зал. — Стойка, посадочные места, есть небольшая эстрада, — подмигивает мне, — исключительно для тебя. Мне лично нравится. А тебе? Что скажешь, Серж?

— Скажу, что деньги не просрал, — шепчу ему на ухо.

— Отлично. Мне нравится твой деловой подход, тонкий юмор и охренительный сарказм.

— Так-так!

А этот еще откуда взялся? Словно из-под земли материализовался мой старший брат. Смирняга всей своей огромной тушей вешается мне на шею и лезет слегка небритой ряхой к улыбающейся дяде Юльке.

— Привет, племяшка! Как дела?

— Алеша-Алеша-Алеша! — малая подскакивает на моих руках и носками заряжает мне то по печени, то по селезенке, то по пупку.

Кривлюсь! Терплю! Свое не может нанести увечье! И потом, такие физические травмы я стопроцентно без потерь перенесу.

— Отец уже в пути, мать пошептала по секрету в сообщениях. Родитель усердно делает вид, что не отбивает причины нашего веселья.

— Ты ему сказал? — смеюсь. — Вскрылся, не сдержался? Тебе разве сюрпризы делать, Леха?

— Спокойно, юноша. Какой сюрприз! Ему ведь не пятнадцать, уже не удивишь. Ну, и батя однозначно в курсе, Серый, когда у него сей славный день. И потом, телефон не затыкался — сыпались из трубки поздравления, некоторые даже видео присылали. Отец вынужденно заезжал в свою родную часть, там типа:

«Тревога, Максим Сергеевич! Пятый, пятый, снова пятый номер! Без Вас никак! Шевцов уже на месте, но задира, он и в Африке задира, полкан подчиняется только Вашему величеству. Группа ждет! Каков будет Ваш незамедлительный приказ?»…

Юла хохочет и громко хлопает в ладоши:

— Задила! Задила! Полкан! Дед-полкан!

Если старший не перестанет сыпать всеми позывными, то Юлька, как на традиционной исповеди, сдаст с потрохами нас.

— Тшш, братец. Выкажи почтение, любезный. Мы не одни, а на моих руках вот такие, — подмигиваю дочке, — уши. Она внимает, запоминает и процитирует тому, кому не надо, при том самом неудобном случае.

— Юла, ты раскроешь наш секрет? — старший подмигивает племяннице. Она ему, естественно, отрицательно мотает. Лешка продолжает свой рассказ. — Там его эффектно выкупали из брандспойта и пожелали долгих лет, и даже новой службы. Отец перекрестился и вылетел оттуда, как мокрый, но свободный, птах.

— Орал? — подмигиваю братцу.

— Нет. Но нижнее бельишко все же поменял.

Короче, батю знатно окатили технической водой, хорошо хоть пеногенератор никто из старых сослуживцев Смирного не включал. Боятся черти папу, хоть он больше не начальник всем тем огненным орлам…

«Рождественский», почти Свят вечер, проходит на однозначное «ура»! Тосты сыплются на батю, как из рога изобилия. Отец, конечно, такого родственного внимания не ожидал. Можно сказать, что сюрприз все-таки удался, а на финал…

— Выйдем на минуту, дети? — батя наклоняется к нам. — Хочу кое-что сказать. Наедине.

— Что-то не так? — вздрагиваю и почему-то внимательно рассматриваю смеющуюся и плачущую одновременно мать.

Четырежды бабуля основательно закопалась среди мелких девчонок всевозможных оттенков и возрастов. Мать, словно Бильбо Бэггинс*, рассказывает куклам, что в этой жизни важно и что по чем. Батя быстро сжимает наши плечи, выпрямляется и продвигается на выход.