«Да как же так? Почему? За что? Ведь он — чудовище, а я — красавец!».

Похоже, Гриша понял, что его галантность и природный шарм в данном случае абсолютно лишние, и пора завязывать с развернутой ползучей атакой на Наденькин неукрепленный блиндаж — у кукленка прикрыт и авангард, и упругий, вчера еще абсолютно голый, тыл. В данный момент, в отсутствие ее отца, я слежу за этим. Как говорится, аминь!

— Я перекину тебе фотки помещения, обстановки, кухни, Макс, и номер телефона Влада. Позвони ему, а лучше съезди, проведай, посмотри, послушай, что он предлагает, а главное, подумай и не спеши рубить с плеча. И потом, выход есть всегда, в каком бы затруднительном положении ты сейчас ни находился. Есть, в конце концов, друзья, семья — те же мама с папой, братья, сестры. Кстати, — Велихов уже ведь встал со стула и опять присел, как-то задумчиво предлагает, — ЛёшА, наш лепший кореш, подошел бы идеально. Этот точно в такое бы вложился — у него талант на «позли родного папу»! Заедь и к нему на досуге, которого у тебя сейчас до хрена, посмотри, что он творит. Кованое, литое, ажурное, гротескное, у него сейчас много заказов, но для тебя он сделает свой Смирновский эксклюзив, если его батя, конечно, не съест. Макс?

— Что?

— Не теряй с нами связь. И… — теперь он обращается к сидящей рядом с открытым ртом Прохоровой, — Надюша, можно Ваш номер телефона? Или это секрет? Мы могли бы встретиться с Вами на нейтральной территории. Просто поболтать, познакомиться поближе.

Секрет, Велихов! Секрет! Катись к черту или займись, наконец, моим делом. Я хотел бы видеть своего сына…

Не понял и не расслышал, что он там сказал про «поболтать, познакомиться»? Поближе? Охренел совсем? Андрей Петрович тебе член в узел завяжет, конец станет ближе к телу, когда от судороги, конечно, отойдет. Поближе! Обойдешься, Велихов! Эту ягодку не для таких кобелей, как ты растили! Прохоров устроит ее потенциальным женихам такие смотрины, что если и выживут ребята после испытаний, то напрочь отрекутся от будущей жены.

— Это не секрет, просто я не очень с цифрами. Надо посмотреть. Вы подождете?

— Ха! Конечно, Надюша. Давайте тогда уж сразу перейдем на «ты», если не возражаете?

Она там что, правда ковыряется в своем телефоне и ищет персональный номер? Не знает его наизусть? Прелестно! Память маленькой аквариумной рыбки — несмышлёная гуппи*, радужная кукла, рыбка-миллионер!

Ловлю себя на том, что тоже вытягиваю из заднего кармана свой телефон и старательно заношу диктуемый ею номер в новый контакт «Наденька-кукленок». Улыбаюсь сам себе и тут же блокирую телефон. Никто не видел?

— Надюша, я сейчас сделаю дозвон. Мой номер высветится на твоем экране.

— Угу. Я сохраню, Гриша.

С улыбкой на морде и подмигивающими глазами, практически не глядя, перебирает сенсор и легко нажимает зеленую большую кнопочку «позвонить». Удача! С номером Надежда не ошиблась, а Велихов, похоже, «дозвонился», ибо мы слушаем слезливую мелодию из древности, наверное, чрезвычайно буйной молодости наших отцов:

— У тебя… Roxette*, что ли? — само собой вырвалось. — Надя?

— Да. Мне нравится эта песня. А что? Есть возражения, Морозов?

— Абсолютно, — выставляю руки ладонями вперед, мол, не кипятись, женщина, — никаких. Абсолютно! Просто спросил. Если честно, не ожидал. Обычно…

— Вот и замечательно! Так! Морозов! Заканчивай тут умничать, заядлый меломан, — друг мой не вовремя вклинивается в, с таким трудом, завязавшийся разговор с «сестрой».

— Гриш, тебе пора!

— Надежда, — он тянется за ее рукой и прислоняется губами к тыльной стороне ладони, а у меня играют желваки и стачиваются зубы.

Этого еще только не хватало! Что за фамильярность и наигранное джентльменство? Если бы не знал, как Григорий обращается с женщинами, уверовал бы в то, что кукленок ему чисто по-женски «зашла».

— На выход, Велихов. На выход! — подхожу к этой парочке и беру дружка под локоть. — Вывеска с подходящей надписью там, Гриш. У нас по расписанию завтрак, который, очевидно, мне придется еще готовить.

— До свидания, — Надя на прощание своему новому знакомому говорит.

— До связи!

Я выталкиваю его в холл и продолжаю наступать со всей своей агрессией:

— Пока-пока!

— Есть проблемы, Макс? — почему-то шепчет.

— С чем?

— С ней, — он уточняет.

— Никаких проблем.

— Ты как-то странно вытолкал меня, практически взашей. Я подумал…

— Никаких проблем. Я, действительно, занят. А так…

— У нее кто-нибудь есть? Она… Вы с ней родственники?

— Не кровные, не родные. Мой названный отец — ее родной дядя по материнской линии. Вот и все.

— Спасибо. Понял…

Что ты понял, Гриша? А? Думаю, что ни хрена. Такие женщины, как кукленок, не для таких прожженных охламонов, как ты и я. Это однозначно! Мы просто «не пройдем» их родственников, используем на первом же уровне все накопленные нами «жизни», сломаем «копья», затупим «мечи и топоры», даже не приступив к основной игре.

Ему не надо знать, да я и сам хотел бы забыть, как осторожно или неосторожно попытался сдвинуться с мертвой родственно-дружеской точки с этой куклой шесть лет назад, но был буквально и фактически отброшен на ранее занимаемые позиции, затем раздавлен, уничтожен этой дрянью, а ей тогда было всего лишь восемнадцать лет! Потом она предпочла меня своей столице, скрылась, просто сдрыснула за славой, а я через почти два года «весьма удачно» женился на своей «судьбе». И вот итог! А Прохорова так, видимо, не обретя признания, вернулась в родные пенаты, но думаю, уже другой — стервой и откровенной тварью! Все это я к тому, что представь, какие клыки и когти она нарастила за все эти годы? Ты только представь, как она будет полосовать тебя? Думаю, с ухмылкой и задором. Хотя, а вдруг тебе больше повезет, может я действительно для куклы зверь и мы — чужие, просто по половому признаку друг другу не подходим. Бывают же непреодолимые разногласия, в конце концов…

— Но, Гриша, ты быстро ласты-то не склеивай. Дерзай! Сам же учишь — мир не без добрых людей. Может тебе повезет с Надеждой. У нее хорошая семья, мать, отец, вот с нерОдным братцем ей не подфартило, но от меня адвокату по уголовному праву отделаться не составит проблем. В конце концов, я могу, но теперь уже по неосторожности, спалить еще одно заведение, а ты меня…посадишь.

— Поплюй, придурок. Я просто спросил, — по-видимому, Велихов тушуется, что-то его смущает, он говорит немного глуше, чем обычно, — не занята ли она? Может быть у вас…

— Нет! У нас с ней точно ничего нет.

Но могло бы быть… Блядь!

Выпроводив, наконец, Гришку за дверь, возвращаюсь на кухню. Кукленок улегся на кухонный стол, подложив под подбородок свои руки, но заметила меня и тут же поднялась:

— Извини, пожалуйста.

— За что?

— Помешала разговору. Я думала, что это дядя Юра…

— И решила засвидетельствовать ему свое почтение или подставить меня?

— Нет, — опускает голову, а я вижу, как Надя прикрывает глаза. — Макс?

Отхожу от нее и уверенно направляюсь к разделочному столу. Смущать не буду, не готова она к нашему разговору.

— М? — подхожу к своему «рабочему» месту, кручу головой, вроде как разминаюсь, затем достаю разделочную доску и пышак*, тянусь за специями, выкладываю овощи, сыр, заправку, уксус. — Что?

— Не надо уезжать, — затихает на какую-то одну быструю секунду, вздыхает быстро, громко, а затем продолжает. — Не стоит этого делать, пожалуйста. Я… Не хочу знать, что с тобой случилось — не говоришь, значит, так надо… Но и съезжать не надо…

— Я все сказал тебе еще вчера. Надь? Ты помнишь? Спросила, где я был все это время? Ну? Я рассказал…

Она мне не поверила? Не поверила! Не поверила? Опять…

— Ты? Был? О, Господи…

— Все это правда. Я отсидел срок, недавно вышел…

Не дают договорить. Меня опять перебивает дверной звонок! Сегодня в этом доме приемный день.

— Это точно батя, — улыбаюсь. — Больше просто некому. Хотя, может и твой отец?