— Года принесла тебе какой-то отчёт, — не глядя на инспектора, через зевок говорит Ямтлэи.

— Знаю. Это информация по пропавшим без вести за последний год, — инспектор садится за стол. — Надо бы посмотреть, — говорит он, обращаясь, вероятно, больше к самому себе, нежели к Ямтлэи: — Вряд ли, конечно…

— Зеддоэфа не видел? — спросил Ямтлэи.

— Нет, видел только Году. А что?

Ямтлэи широко зевает — никак не может удержаться от дурной привычки — и, глядя в листы перед собой, тихо бубнит:

— Слухи ходят…

Инспектор, естественно, ничего не понял и в ожидании продолжения смотрит на напарника. А тот молчит, будто бы сказанного достаточно. Можно подумать, что многозначительное сообщение о ходящих слухах содержит в себе всю подробную информацию и не требует дополнительных пояснений, но инспектору, разумеется, так не кажется.

Исчерпав лимит терпения, он осторожно подтолкнул Ямтлэи:

— Что за слухи?

— Якобы, Зеддоэфу предложили повышение.

— Вот как? — инспектор усмехнулся.

Удивить его непросто, но сейчас как раз тот редкий случай. Инспектор перевёл взгляд на стену, в уме прикидывая, насколько реальным может быть повышение Зеддоэфа. Не увидев вразумительных шансов, инспектор спрашивает:

— И откуда такие слухи?

— Зеддоэф сказал, — ответил напарник.

Инспектор от души рассмеялся.

— Зеддоэф сам распространяет слухи о том, что ему предложили повышение? — сквозь смех произносит инспектор. — Волшебно! В самом деле — просто гениально! — смеётся инспектор.

Зеддоэфа третируют всем коллективом. Пожалуй, во всём участке нет такого служащего, кто относился бы к нему серьёзно — разве что кто-то из новичков.

Любящий ёрничать Ямтлэи объясняет это тем, что Зеддоэф — длинный и худой, но на самом деле причина, конечно же, в другом: Зеддоэф слишком молод, откровенно глуповат и поверхностен в суждениях, чтобы можно было считаться с его мнением. А ещё он легкомысленный, любит почесать языком на отвлечённые темы, а вот к работе душа у него не лежит — из разряда тех, кого практически невозможно застать на месте, поскольку очень часто занят посторонними делами: он только что вышел и неизвестно, когда вернётся.

В то же время, Зеддоэф не может отказать себе в желании произвести впечатление и изобразить вид, что в курсе всех дел, и отчасти это у него удаётся — по крайней мере, с первого взгляда можно сделать такой вывод. Возможно, этим и объясняются его неплохие котировки в глазах руководства участка, хотя инспектор предполагает, что дело в наличии выгодных родственных связей.

— Как дела? — в неприятной, наигранно бодрой манере говорит Зеддоэф, вваливаясь в кабинет. На ответ он, впрочем, не рассчитывает и тут же задаёт новый вопрос: — На Плоскую Юнбё идёте?

— Пока не знаем, — не отрываясь от фольги, отвечает Ямтлэи. Наверняка, внутренне глумится над Зеддоэфом, но пока ещё не нашёл фразы, чтобы его поддеть.

— Карамюста у руля! — провозгласил лозунг текущего сезона Зеддоэф, после чего глупо захихикал. — Можешь не поздравлять! — небрежно кинул он инспектору. — Я ещё не согласился.

— Да я как-то и не думал… — в замешательстве проговорил инспектор.

— А что? Думаешь, не потяну? — длинный и худой Зеддоэф по-хозяйски обходит кабинет, а глаза так и бегают в ожидании восторженной реакции коллег. — Это, кстати, тебе, — он кладёт на стол перед инспектором лист фольги, — просили передать из дозорной службы.

— А что это? — инспектор берёт лист и, хмурясь, изучает его содержимое.

— Не знаю даже — соглашаться или нет? — расхаживая по кабинету, важничает Зеддоэф. — Ну, да, есть там свои нюансы… — с выражением глубокого понимания говорит он. — Везде своя специфика… — треплется Зеддоэф, не обращая внимания на то, что его никто не слушает. — Но, думаю, справлюсь. Справлюсь уж, лишь бы скучно не было…

А инспектор вдруг меняется в лице. Улыбка исчезает, её место занимает выражение глубокой озабоченности.

— Ямтлэи, — тихо произнёс инспектор, — Знёрр объявился.

— Знёрр? — не понимает Ямтлэи. — Какой Знёрр?

— Ограбление магазина самоцветов на Олкутмаани, — пояснил инспектор. — Помнишь?

— Бррр… — Ямтлэи пытается стряхнуть с себя остатки сна.

— Знёрр? — вклинивается всезнающий Зеддоэф. — Тот самый Знёрр?

— Так это ж было… — озадаченно протянул Ямтлэи.

— Давно, — согласился инспектор. — Но вот донесение от дозорных, — он демонстрирует фольгу. — Тут написано, что сегодня утром в окнах четверти, где жил Знёрр, замечен некий мужчина. Седой, с длинным волосами. Лицо худое, отвратительное.

— Ого! — воскликнул Зеддоэф, будто его просят. — Интересненькое дельце!

— Предлагаешь проверить? — спросил Ямтлэи, обращаясь к инспектору и демонстративно игнорируя Зеддоэфа.

— Думаю, нужно.

— Эх, жаль, что не могу пойти с вами, — Зеддоэф неумело изображает досаду на лице. — Помог бы, да дел невпроворот.

Дом узкий и высокий — инспектор насчитал тринадцать этажей. Окнами одной стороны смотрит в лес. Чуть левее Дозорная дорожка, где Ямтлэи, вероятно, провёл почти всю сегодняшнюю ночь.

Это самая окраина Карамюсты, тупик канала Майилма, совсем рядом Круглый свод — пустынная нежилая улица, ведущая к Феррумному мосту. Именно поэтому местность пользуется популярностью среди ночных игроков: ландшафт изящный и подходящий, а население редкое и нелюбопытное. За Феррумным мостом — Осенний проект, широкий тракт, соединяющий Карамюсту с Большим городом и его вечной суматохой, и поэтому Дозорную дорожку можно считать укромным уголком актёрских плясок, настоящим оазисом посреди суеты.

Ямтлэи всматривается в окна второго этажа и скептически замечает:

— Нет там никого.

— Почему ты так думаешь? — спросил инспектор.

— Что он, дурак что ли — возвращаться в Карамюсту? — говорит Ямтлэи, а по глазам видно, что нервничает. — А если и есть кто, то это новые хозяева: сдали эти комнаты кому-нибудь.

— Не знаю, — с сомнением ответил инспектор. — Предписание составляли…

— Ну раз уж пришли — давай проверим, — недовольным тоном бурчит Ямтлэи.

— Арбалет, надеюсь, не забыл?

— Конечно, нет. А ты?

Инспектор не ответил, чёткой прямой походкой прошёл к козырьку подъезда, где их ждут двое дозорных.

Молодые, в бежевой с иголочки форме — кого уж смогли найти из свободных на данный момент. Смотрят на инспектора с трудно скрываемым волнением, будто бы в первый раз на задержании. Ожидая команды, чуть ли не в рот ему заглядывают.

Неопытные, впрочем, инспектор и сам когда-то был таким. Миновал, правда, в своё время дозорную службу: образование позволило сразу попасть в кабинетный состав — довольно редкий, практически образцовый случай, когда решение всеобщего распределения почти идеально совпало с опросным листом изъявления соискателя.

А вот Ямтлэи несколько лет проходил в дозорных. Впрочем, вполне возможно, что он и сам не знает, чего хочет — инспектор допускает, что это было собственным решением Ямтлэи, которое он изъявил, что называется, не глядя. Должно быть, захотелось ему поиграть в дозорных, вот он и поставил галочки где попало.

Как он служил, остаётся только догадываться — представить себе сложно, чтобы медлительный и неповоротливый Ямтлэи вот так таился, выслеживал и арестовывал опасных преступников. Ну да ладно — дело своё Ямтлэи знает, и инспектору не раз приходилось в этом удостоверяться: где тихий и неуклюжий, а когда нужно — резкий и острый.

— Второй этаж, — сказал инспектор дозорным, — левая четверть.

Те кивают в ответ.

— Может оказать сопротивление, — спокойно продолжает он и достаёт из-под куртки короткострельчатый арбалет. — Так что — поосторожнее.

Дозорные вновь кивают.

Под козырьком появился Ямтлэи.

— А можно как-то без меня? — зябко кутаясь в куртку, говорит он.

— Без тебя? — спрашивает инспектор, всем своим видом выражая недовольство.