— Он не представился… — понизив голос, сказала Оикюрь. — Но сказал, что это принадлежит моему мужу и попросил пока подержать у себя…

Инспектор положил свёрток на стол и осторожно потянул за край салфетки.

— А вы не спросили… — начал он, но Оикюрь его перебивает:

— Да. Но он сказал, что не знает, где мой муж, — с каждым словом Оикюрь говорит всё тише, чем ещё сильнее озадачивает инспектора. — Он только попросил подержать это у меня, вот и всё, — Оикюрь дошла до такой громкости голоса, что инспектор её почти не слышит, и поманила его пальцем.

Инспектор послушно шагает вперёд, приближается к визитёрше на минимально допустимое правилами приличия расстояние и, наклонившись, подставляет ей ухо.

— Он очень сильно похож на вашего друга, — шепчет Оикюрь Орачэме и осторожно прикасается к плечу инспектора рукой — в знак того, что закончила.

Инспектор выпрямился в полный рост и недоумённо посмотрел на женщину. Та чуть заметно кивает в сторону Ямтлэи, показывая, кого она подразумевает под другом инспектора. Большие карие глаза двигаются в такт лёгким кивкам головы, Оикюрь изо всех сил старается, чтобы Ямтлэи не заметил её намёков.

— Хм… Понятно, — прикрывая действия визитёрши, говорит инспектор, хотя на самом деле ему, разумеется, ничего не понятно.

А Ямтлэи подходит к столу инспектора, проявляя тем самым не свойственное ему любопытство. Он разглядывает свёрток, не смея, впрочем, к нему прикасаться.

— Как вы думаете, — обращаясь к инспектору, говорит Оикюрь, — что это может быть?

— Сейчас посмотрим.

Инспектор осторожно разворачивает салфетку, и напарники видят внутри красный с металлическим отблеском порошок.

Всего несколько щепоток, однако инспектор помнит вес свёртка и понимает, насколько тяжёлым должно быть это вещество. Безусловно, у обоих в голове предположение о гремучем ауруме, но вслух без веских на то доказательств подобные подозрения не озвучишь.

Напарники многозначительно переглядываются, и после непродолжительной паузы инспектор говорит:

— Нам нужно отнести эту вещь в работориум на расщепление. Вы оставите его нам?

— Да, конечно, — спешно отвечает Оикюрь Орачэме.

Инспектору кажется, что женщина старательно делает вид, что непричастна к загадочному порошку. Вероятно, она понимает подозрения напарников и опасается иметь к нему хоть какое-то отношение.

— О результатах сообщим, — говорит инспектор и, помолчав, прибавляет: — Сообщим чуть позже.

— Мясные завтраки… — задумчиво произносит инспектор.

— Мясные завтраки, да, — ответил Ямтлэи. — Очень вкусные, в эту семидневку — особый рецепт.

Инспектор отчётливо ощущает, что утром скудно перекусил и уже успел нагулять аппетит, а также то, что со вчерашнего вечера чувствует себя не очень хорошо. Он останавливается посреди коридора, в сомнении глядит на напарника, а тот, видя его колебания, урезонивает:

— Порошок — чепуха, — говорит Ямтлэи, впрочем, не особо убедительно, а наоборот, скорее — мямлит. — Работориум подождёт, ничего с твоим порошком не случится.

— Возможно.

— А дорога предстоит долгая, так что необходимо хорошо подкрепиться. К тому же, не факт, что это — красный аурум.

— Идём! — решает инспектор, махнув рукой. — Пожалуй, чашка горячих трав не помешает, — и оба направляются к лестнице на первый этаж.

По пути попадается Зеддоэф, но напарникам удаётся вполне учтиво проигнорировать его попытки затеять разговор или навязаться в попутчики. Зеддоэф безуспешно шутит и в итоге остаётся где-то позади.

Однако в гулком просторном зале внизу их ждёт новое препятствие в лице некоего мужчины, который, увидев инспектора, вдруг машет ему рукой и даже зовёт по имени:

— Лаасти! Инспектор! Инспектор Лаасти, стойте!

А сопровождающий мужчину дозорный в бежевой форме одёргивает, говорит что-то — вероятно, пытается усмирить арестованного.

— Это кто? — подозрительно и брезгливо спрашивает Ямтлэи, косясь то на инспектора, то на неожиданно объявившегося незнакомца.

— Понятия не имею, — равнодушно ответил инспектор.

— Кажется, хочет с тобою поговорить. Может, пройдём мимо? — предлагает Ямтлэи в полтона, так, чтобы мужчина их не услышал. — А то ещё все завтраки разберут…

Но инспектор лишь фыркает в ответ: скрываться — не в его принципах. К тому же, помочь нуждающемуся, выслушать жалобу, к примеру, на неправомерные действия — его святая обязанность, от которой он не собирается отказываться. Да и мужчина уже рядом, нельзя же вот так — просто развернуться и уйти.

Дозорный хватает арестованного за руку, пытается остановить, но тот сопротивляется — вырывается из цепких объятий и целенаправленно стремится к инспектору. В конце концов, инспектор сам шагает ему навстречу и делает условный знак дозорному — мол, отпусти, всё под контролем.

Ямтлэи вынужденно плетётся за напарником.

— Инспектор! — говорит рослый мужчина с немного туповатым лицом. — Меня зовут Гилир Шелпош. Пожалуйста, запомните — Гилир Шелпош. Я — из компании Куныза…

Ямтлэи вполголоса бурчит что-то невнятное, инспектору кажется, что это что-то вроде «прыгун из банды Куныза, чего с ним разговаривать?»

— Ну, и что с того? — спокойно и без выражения говорит инспектор.

— Вы меня не узнаёте? — спешно продолжает Шелпош. — Вы были у нас вчера. На набережной Комалак. Помните?

— Хм… — инспектор задумчиво приглядывается к собеседнику. — Ваш притон помню… А вас…

— Не важно. Инспектор, дело в том, что Куныз обманул вас. У него есть то, что вы искали!

— Что именно? — деланно удивляется инспектор, разумеется, не веря тому, что говорит прыгун из компании Куныза.

— Полумесяц! — твёрдо отвечает Шелпош и для пущей достоверности смотрит инспектору прямо в глаза. — Полумесяц из аурума. Он сказал, что не занимается подобными вещами, но на самом деле у него есть такой!

— И где же он сейчас?

— У Куныза. Прямо в кабинете, где вы вчера были. Там есть тайник…

— А обыск? — сомневается инспектор. — Разве его не нашли при обыске?

— Нет, конечно! — громко воскликнул отчаявшийся арестованный. — Дозорные искали совсем не его и искали плохо. Найдя красный аурум, они тут же свернули поиски — ведь их интересовал лишь красный аурум.

Инспектор бросает взгляд на дозорного, тот утвердительно кивает:

— Главный подозреваемый, — даёт он справку. — Обвиняется в незаконном обороте гремучего аурума.

Инспектор переводит взгляд на арестованного и с глубоким сомнением в голосе спрашивает:

— А с чего я должен тебе верить?

— Куныз подставил меня! Еонле проклятое! — зло ругается Шелпош. — Свалил всё на меня! Весь красный аурум — мол, мой это товар, а он тут ни при чём и знать ничего не знает.

Инспектор морщится, подразумевая, что ситуация стандартная, а приём избитый: предательство подельника, отчаянное барахтанье взятого с поличным. Мерзкие и грязные попытки спасти свою шкуру.

И Шелпош, кажется, улавливает настрой и впечатление инспектора. Он понимает, что вызывает большие сомнения, а слова его неубедительны. И вроде бы, даже не претендует на снисхождение и участие в своей судьбе.

— Инспектор, — горько говорит Шелпош, — мне уже не выкарабкаться, и не прошу вас о содействии — слишком глубоко влип. Да и сам виноват — нечего было водиться с этими… Если только пару месяцев получиться скинуть за помощь и наводку. А, Лаасти? Накажете паршивого Куныза? Инспектор?

Тот напряжённо размышляет, глядя в пол прямо перед собой.

Прыгуна Шелпоша он видит впервые, и нет у него никаких оснований хоть с каким-то доверием относиться к его словам. С чего бы это вдруг? Внутренние склоки нелегальных торговцев и мелких мошенников — что может быть понятнее? Какой резон вмешиваться в грязную возню?

И в то же время, что-то в Шелпоше подкупает инспектора. Тупой ли внешний вид, наивное, по-детски простое лицо или какая-то ярость, ничем не прикрытая злость в его словах, отчаяние, за которым угадывается искренность.