— Ну, почему же?.. — вяло возражает инспектор, размышляя, конечно же, о своём.

Какое ему дело до Лёжюерра и лампирид? Тем более, он даже не помнит, откуда о них знает.

— В итоге выяснилось, что это — просто розыгрыш, — продолжает Зеддоэф, не обратив внимания на ремарку инспектора. — Нелепые слухи… Кто-то пошутил, а? Что ты на это скажешь?

— Угу, — кивнул инспектор, не понимая, почему эта новость так заинтересовала Зеддоэфа, а тем более — теперь не даёт покоя ему, инспектору.

С легкомысленной подачи Зеддоэфа ему вдруг вспомнились подробности этой истории. О том, что их появление сопровождалось каким-то сиянием или чем-то в этом роде. В небе, должно быть, а может, и нет. Неприятной занозой засела в голове мысль, и не понять теперь, зачем ему это. И важно ли оно вообще…

— Хм, да… — говорит он, пытаясь отогнать назойливое и ненужное известие. — Пожалуй, так… — невпопад замечает инспектор и рассеянно оглядывается, будто забыл, где сейчас находится. — Жаль… А я-то подумал…

— Что? — переспросил Зеддоэф.

— Про лампирид…

— Ааа, — протянул Зеддоэф, явно ничего не поняв.

В коридоре появляется Эгодалимо. Она вынырнула из соседней двери и идёт им навстречу. В руках у неё листы фольги, в которые она внимательно вчитывается.

И инспектору уже не оторвать от неё взора. Ещё одной назойливостью приходит ощущение незавершённости, он вспоминает разговор, который так у них и не состоялся. Две или три попытки, но каждый раз что-то мешало.

И обещание, которое дал самому себе, помнится, позавчера — обязательство во что бы то ни стало завершить разговор, добить тему, хотя он даже не знает, что это за тема такая.

Эгодалимо поднимает взгляд и замечает инспектора. Она чуть улыбается ему — выражение лица дежурное и ничего не значащее. Эгодалимо спешит по служебным делам и просто проходит мимо.

И инспектору кажется, что Эгодалимо это тоже важно. Быть может, она тоже терзается сомнениями и желанием подойти к инспектору. Вот прямо сейчас и прямо тут подойти к нему и сказать всё то, что хотела ещё семидневку назад. По крайней мере, нечто подобное он видит в её взгляде — чуть смущённом и безусловно загадочном.

— И надо было это сделать раньше… — совсем о своём и приземлённом рассказывает Зеддоэф, но инспектор слышит в его речи другое — призыв к действиям. — Тогда, наверное…

Сейчас или никогда! — решает инспектор. Он больше не обращает на Зеддоэфа никакого внимания. Он просто шагает вперёд к Эгодалимо и преграждает ей дорогу.

— Фафе… — неуверенно говорит она.

Эгодалимо смотрит ему в глаза и, кажется, сразу всё понимает.

Это тот самый отросток коридора на третьем этаже, где в прошлую селию не состоялся их первый разговор. Необитаемый тупик, в котором редко кто появляется и который служит для таких вот уединений. Место для тайных, закулисных переговоров, памятное для обоих место.

Они стоят, глядя друг на друга, и оба не могут решить, кто из них начнёт.

Она явно выжидает разъяснений. Стоит, скрестив руки на груди, глядит на инспектора тёмными, сверкающими глазами.

И в то же время — смущение. Эгодалимо не находит себе место, ей до жути неудобно, но как исправить ситуацию, она не знает.

Необходимо объясниться, и инспектор отлично это понимает. Как-то извиниться за столь бесцеремонное похищение, когда он схватил Эгодалимо за руку и увлёк за собой по коридору.

— Года… — начал инспектор. — Нам как-то не получается поговорить…

Будто подталкивая, Эгодалимо кивает, при этом тёмно-жёлтые волосы спадают ей на лицо.

— А поговорить нужно… — продолжает инспектор, ожесточённо выискивая подходящие слова, помягче и поделикатнее. — Ведь Арэмо должна знать…

— Арэмо? — удивлённо переспрашивает Эгодалимо.

— Ну да… А как же иначе? — не меньше удивляется инспектор. — Я не хочу, чтобы это проходило мимо неё… Она должна знать…

— Не понимаю… — Эгодалимо морщит нос, в поисках подсказки её глаза мечутся из стороны в сторону. — При чём здесь Арэмо? Разве стоит морочить ей голову?

Она вглядывается в лицо инспектора, но тот молчит.

— Вопрос-то сугубо служебный, — тревожным тоном продолжает Эгодалимо. — Да и вообще — я не уверена, что правильно всё поняла… Вроде предположения… — Эгодалимо вновь смущается и опускает взгляд. — Предчувствие, если хочешь. Более интуитивное, нежели… — тихо говорит она, но не заканчивает.

— Что ты имеешь в виду? — озадаченно произносит инспектор, уже начав подозревать себя в заблуждении. — Что ты хотела мне сказать? — уточняет он.

— Ну, как же…

Похоже, инспектор слаб в вопросах женской таинственности. Целую семидневку он строил догадки, плутал в домыслах, но в итоге окончательно заблудился. Судя по словам Эгодалимо и по выражению её лица, никакими осложнениями личностных взаимоотношений тут и не грозит. И ничего подобного не подразумевалось.

Эгодалимо делает шаг вперёд, вплотную приближается к инспектору и, привстав на цыпочки, шепчет ему в ухо:

— Ямтлэи замышляет против тебя, — она оглядывается по сторонам. — По крайней мере, я так поняла из их разговора…

— Какого разговора?.. — ошарашено произносит инспектор.

— Я слышала их разговор с Жутёротафом, — ещё тише говорит Эгодалимо. — Разумеется, они об этом не знают, думали, что в кабинете никого нет, но… Словом — так получилось…

— И что же они обсуждали? — в голосе инспектора сквозит сомнение.

— Не до конца поняла, но тобою явно недовольны, особенно — Ямтлэи. Жутёротаф — тоже, но в меньшей степени. Инициатива исходила именно от Ямтлэи, — Эгодалимо закончила и отпрянула от инспектора.

Делает шаг назад, возвращаясь на исходное место.

— Да ну! — не веря коллеге, отмахивается инспектор.

— Вот и я постоянно сомневалась, поэтому-то не могла решиться на прямой разговор… — опять смущается Эгодалимо. — Говорю же — скорее ощущение. Недомолвки, скрытый смысл между слов — такой у них был разговор. Хотелось узнать побольше, однако другой возможности до сих пор не представилось… — Эгодалимо улыбается почти виновато. — Зря только сбила тебя с толку…

— Не может быть!

А он и в самом деле сбит с толку. Причём — неизвестно, чем больше: выдвинутой ею теорией заговора, либо тем, что Эгодалимо начисто разбила предположения относительно своих симпатий к инспектору.

Ямтлэи-заговорщик и злой гений Жутёротаф — звучит как неудачная шутка. Представить себе хоть что-то подобное инспектор не может и просто стоит, глупо глядя куда-то в сторону.

— Фафе!

Они оборачиваются на голос, и вид у обоих испуганный, словно их поймали за каким-нибудь неприличным занятием.

— Фафе, — это Файеделем, он слегка запыхался, как если бы обегал весь участок в поисках инспектора. — Мы там собрались…

— Что такое?

— Хотим кое-что обсудить, только тебя не хватает… — говорит Файеделем. — Идём? Тебя ждут…

А инспектор замечает, что Файеделем старательно избегает встречаться с ним взглядом.

— Никто не сомневается в твоей компетенции… Просто… — Жутёротаф неясен, ходит вокруг да около, плутает в размытых формулировках и тоже не глядит на инспектора. — Просто — вопросов слишком много…

— Каких вопросов? — инспектор выбирает тактику тупой защиты, провоцируя инициатора разговора на конкретизацию.

Тактика, нужно сказать, испытанная, оправданная в подобных ситуациях, и инспектор не раз в этом убеждался.

— Ну, понимаешь… — Жутёротаф чешет подбородок, максимально возможно склонив лицо, словно прячась от собеседников. Жест напрасный и выдающий его смущение и неловкость перед инспектором. — Понимаешь…

Пауза зависает. Инспектору кажется, что Жутёротаф ждёт помощи Файеделема или, быть может, Ямтлэи — ведь наверняка они предварительно сговаривались и, вполне возможно, даже распределяли роли. Но сейчас все трое молчат, и инспектор думает о том, что, зная их легкомысленное отношение к службе, судя по всему, не факт, что они хорошенько всё продумали.