— Тайны некромантов? Даже от друзей?! Такие у нас теперь отношения, Влад?

— Ты не посвящаешь меня в секреты своего ордена, Маркус Авалос, но я и не прошу об этом. Но не жди, что я выдам тебе наши тайны.

Паладин грозно глянул на Влада, поднявшись с места.

— Тебе нужна помощь, а ты отталкиваешь последнего, к кому можешь обратиться.

С этими словами паладин вышел из зала, хлопнув за собой дверью.

— Он это не всерьёз, — проговорил я.

— Знаю, — кивнул Дракула. — А теперь слушай. Имена всех некромантов известны лишь одному человеку — отцу Серых братьев. Ответ может дать только он.

— Инквизитору? — опешил я.

— Это давняя история, подробности не важны. Просто прими это, однажды церковь Эвт решила взять некромантию под контроль и ей это удалось. Их длань простирается над многими странами, но центр власти в Поларнии. Каждый некромант, кто пробудил тёмную силу обязан заявить о себе. После прохождения проверок ты получаешь что-то вроде ярлыка на право применять своё мастерство. Ограничений — прорва. Но зато ты можешь не бояться, что тебя спеленают какие-нибудь каратели из числа белых братьев.

— И официально продавать свои услуги, даже получая для этого тела, — догадался я.

— Именно. Теперь понимаешь, в чём соль? Твоё тело уже было у них в руках однажды… Они зачем-то тебя использовали. Если придёшь к ним сам снова, это будет самым глупых поступком в твоей жизни.

— А ты можешь обратиться к отцу Серых братьев?

— Шутишь? Я — вампир. Преступивший клятву некроманта должен быть сожжён.

— Дьявол! Как же сложно! — прорычал я.

— Стой… Ты говорил, что владел амулетом! Он ещё у тебя?

— Нет! Я попался в руки полиции Дракул-Тей и потерял его… Меня взяли по ложному обвинению, пришлось бежать. Но амулет же лопнул, когда в меня стрелял Арон, разве сломанный он ещё важен?

— Ещё как, — проговорил Дракула, безумно глядя на меня. — Оправа — это как стены портала. Пускай и потухшего, но портала. Его можно восстановить и сделать можешь лишь создатель! К тому же, нам нужно имя… На амулете всегда делается гравировка…

— Ф.К. — выпалил я, от азарта схватив Влада за плечи. — Я помню это как день! Ф.К!

— Очень хорошо! Молодец! Что ж… Думаю, я смогу узнать имя. Главное, чтобы он был ещё жив. Есть у меня один знакомец… За ним должок, я попробую надавить.

— Он поможет?

— Я заставлю, если потребуется. — уверенно сказал Влад. — Но ты должен будешь снова отправиться в Поларнию в Дракул-Тей и выкрасть оправу. Она ключ ко всему, получишь её — подчинить Арона. Оправа — улика, изъятая при задержании. Если ты совершил побег, то ещё год тебя будут искать, а значит все материалы дела хранятся у дознавателя. Надеюсь на границе ещё тихо, но знать наверняка не могу.

— Рискованно, но я это добуду её, — хмыкнул я.

— Кто бы сомневался, — весело ответил мне Дракула. — Ты мне нравишься, Алексей, — сказал он вдруг, сменив тон и даже изменившись во взгляде. — Хотел бы я иметь такого друга, как ты, только при жизни!

— Взаимно, Влад. Взаимно!

— Что ж… Пора за дело?

— Задержи Маркуса, — попросил я. — Мне не нужна эта наседка на хвосте. Я сделаю всё лучше, если буду один.

— Понимаю, — кивнул Влад. — Хоть и не одобряю подобного обращения, — добавил он с укором.

Я лишь пожал плечами. Если бы Дракула знал, какие догадки и подозрения зреют в моей душе относительно его друга Маркуса, он и сам никогда бы не позволил нам больше увидеться. Просто потому, что эту встречу один из нас может не пережить.

— Встречаемся в Дракул-Тей. Я найду тебя, как появятся новости. У меня очень мало времени… Чёртова война… Но сначала я займусь твоим делом. Если тебе удастся обезглавить проклятых, это станет величайшей победой нашего времени. Удачи, Яровицын!

Я кивнул, и мы обнялись.

Ворота Брана были опущены. На въезд тянулись целые караваны с провизией и беженцами, на выезд то и дело скакали посыльные. Я взял уже подготовленную лошадь, и закутавшись в серый плащ, позаимствованный у незнакомого мне гонца, который отдыхал с дороги, отправился прочь. Мне претила даже сама мысль о прощании с Маркусом и Алейо. Я не хотел снова объясняться, оправдываться, а ещё боялся, что не сдержусь. Ледяное спокойствие мертвеца словно исчезло, и вместо мёртвого во мне билось живое горячее сердце. Я волновался, переживал и страстно хотел лишь одного — удачи в безумном и совершенно сумасшедшем деле. Но кроме шальной страсти, что разгоралась в душе, в океане мерцающих загадок и тайн просыпалась злоба.

«Я не могу вам сказать. Меня сковывает клятва ордену!».

Слова Алейо эхом блуждали в моём сознании.

«С вами обошлись бесчестно и ужасно…».

«Они всё обо мне знают, — думал я, подгоняя кобылу, мчась не разбирая дороги. — Даже Алейо знает, что-то такое, что не в силах сказать… Но это гложет его, точит словно червь. Какая-то ужасная и мерзкая тайна».

У меня не было времени обстоятельно всё обдумать. Известие о войне застало всех нас врасплох. И всё-таки одна деталь то и дело всплывала в голове. Она терзала меня многие месяцы.

«Был извозчик!».

Теперь это казалось настолько давнишними делами, будто случившимися в другой жизни. Но образы оставались живыми, я всё помнил очень точно, воссоздавая их в памяти по малейшему зову.

«Когда меня везли к некроманту, под предлогом инициации в орден Пера и Луны, а на самом деле заманили в логово вампира, был извозчик! Он исчез, когда я вернулся после победы над некромантом. Растворился, словно и не было. Но он был!».

Я рычал от злости на собственную близорукость. Единственный человек, который мог что-то знать, ускользнул, будто его не существовало. Я отбросил мысли о нём, даже не задумываясь, как много он значит.

«Был извозчик! Он не привёл помощь, услышав выстрелы, хотя мог. Куда он отправился? К кому? О чём сообщить? — беззвучно кричал я себе. — Всё, что говорил Маркус — полуправда. Исковерканная, подчищенная правда, обеляющая их орден правда, в которой всё складно, кроме одного… Был извозчик! Алейо не зря сорвался. Он говорил о чести рыцаря, которая велит ему быть откровенным со мной. Так… не он ли был этим самым извозчиком, который сперва отвёз меня к некроманту, а затем передал кому надо сообщение о том, что особняк Веленских без охраны. Нет… Не может быть… Или может? Но зачем?!».

Я не мог ответить на большинство собственных вопросов. Я знал, что виновна в смерти Агаты лишь одна фигура — Ольга Хшанская. Правда, она сама в этом призналась лишь в письме, которое могло быть подмётным.

Кобыла скакала, подгоняемая седоком, раннее утро сменил день, а за ним пришёл вечер. Я едва не загнал несчастное животное, наконец повстречав почтовую станцию, где сменил скакуна. Хозяин артачился, не желая отдавать мне лошадь.

— Война! Лошади только для срочных депеш! — сказал он.

Я молча достал пистолет, позаимствованный в оружейной Влада, приставил дуло к его лицу и переспросил. К своему счастью, станционный смотритель тотчас решил отказаться от предыдущих слов. Я снова пустился в путь, гадая, донесёт, ли он на меня.

«Наверное, донесёт, — решил я, поразмыслив. — Нужно действовать осмотрительнее. У меня и так сложная задача. Но чёрта с два, как же мне всё это надоело!».

Ветер насвистывал в ушах, а лицо секли редкие капли ледяного дождя. Я мчался в ночи, вороша в голове мысли, от которых хотелось кричать.

«Когда я стал таким? — размышлял какой-то другой Яровицын, совершенно новый, циничный и лживый до мозга костей. — Я едва не братался с Владом, но врал ему в лицо. Я не имею ни одной проверенной улики, чтобы обвинять Маркуса, но почти его ненавижу. Я убеждал их, что хочу остановить вторжение проклятых в мир живых… И я же собираюсь его поддержать и приблизить. Передо мной нет ничего, кроме тьмы. Впереди только смерть, которую несут такие, как мы. Зачем выпускать это в мир? Ради Агаты? А что, если это вовсе не она? Заткнись, трус! Как ты можешь сомневаться в ней?! Хотя, кто сказал, что это сомнения в ней, а не в себе? Она же Мытея. Очищающая, прощающая, ведущая к свету. Убийца, что прокладывает ей путь — вот, кто худшая тварь и раб. Чей? Её? Дулкруда? Марионетка неизвестных сил? Ох, как же сложно. Как страшно и одиноко, вот так… Без единого союзника на всём свете. И всё-таки я сделаю это. Просто потому, что не могу иначе. Я обязан сделать всё, чтобы возвращение Агаты стало возможным. Не знаю, как это свершится. Кем станет она здесь… Но я заставлю себя смотреть от начала и до конца, каким бы он не был».