— Ты выглядел умиротворенным. Я не хотела тебя будить.

Я кивнул, наблюдая, как ее взгляд скользит по моему телу; я лежу полностью голый, прикрытый лишь простыней ниже пояса. Мой член снова шевельнулся под одеялом, и с тем, как Делайла уставилась на мои бедра, я не думаю, что она это пропустила.

Она сжала свою блузку еще крепче, костяшки побелели, а затем она отвернулась.

— Ты сегодня работаешь?

— Нет, — ухмыльнулся я, просто наслаждаясь мыслью о свободе, которая у меня есть сегодня. — Сегодня выходной. Работа только завтра.

Делайла взяла дезодорант с туалетного столика и начала катать его под мышками, пока мы говорили.

— Какие планы на сегодня?

— Пока не уверен. Может, напишу одному из своих братьев, узнаю, не хотят ли они пойти в зал, перекусить… ничего особенного. Ну, или могу почитать ту книжку про любовь, если ты мне ее одолжишь.

Делайла закрыла дезодорант, взяла свои кружевные белые трусики и уставилась на меня.

— Закрой глаза.

— Закрыть глаза? — переспросил я с ухмылкой, ощущая, как теплое чувство разлилось под ребрами. — Я ведь видел и лизал практически каждую часть тебя, красавица.

Она усмехнулась и покачала головой.

— Это другое. Закрой глаза, Грей.

— Ладно, — я подыграл, закрывая глаза на пару секунд, а потом снова открыл. Делайла не заметила, сбросив полотенце, как только я согласился, и посмотрела на себя, когда надела трусики. Выпрямив их на бедрах, она проверила, закрыты ли мои глаза, и в тот момент, когда поняла, что я за ней наблюдаю, вскрикнула.

— Грей! — Ее руки метнулись к талии, а остальное тело полностью обнажено для меня.

Я ухмыльнулся, не в силах сдержаться. Делайла — просто бомба.

— Что? — с дразнящим видом спросил я.

Она цокнула языком и закатила глаза, но не могла скрыть улыбку, которая полностью выдала ее игру. Ей нравится, когда я смотрю.

Не сказав больше ни слова, она взяла бюстгальтер в тон к трусикам, застегнула его спереди и повернула чашечки на место, чтобы просунуть руки. Зачарованный, я чувствовал, как напряглись мои челюсти, а руки сжались в кулаки, когда я увидел, как это красивое белье скользит по ее загорелой коже.

Мне хотелось сорвать это все к чертовой матери. Я хотел…

Пронзительный стон сорвался с моих губ, когда Делайла наклонилась вперед, подарив мне охренительный вид на ее стиснутую грудь, чтобы поднять полотенце, а потом развернулась и направилась в ванную, ее стринги идеально обрамляли упругую, форму сердца, задницу.

Задницу, которую я хватал, мял и гребанно мечтал о ней. Задницу, в которую я так отчаянно хочу вцепиться зубами и оставить следы.

Почему, черт возьми, я не сделал это прошлой ночью?

А эти ее стринги? Я бы сорвал их с нее, засунул в карман, а потом раздвинул ей ноги.

Мое сердце все еще бешено колотилось, а палатка под одеялом стала еще более заметной, когда Делайла вернулась, быстро застегивая пуговицы на своей белой блузке с короткими рукавами и натягивая свои серые брюки.

Она просто потрясающая, и я сказал ей об этом.

— Я думал, что свалюсь в обморок, когда увидел тебя в купальнике, а потом снова — в платье в субботу, но это совсем другая лига, Делайла.

Ее пылающий румянец заставил мою улыбку стать еще шире. Это все, что я могу делать, когда она рядом — улыбаться.

— Я о тебе думала то же самое.

Воздух в легких будто исчезает от внезапного признания Делайлы, и я просто уставился на нее, наблюдая, как она садится перед своим туалетным столиком. Я перекинул ноги через край кровати, поставив ступни на пол, и натянул свои черные брюки, прежде чем сделать что-нибудь глупое, например, поцеловать ее и получить отказ.

Одна ночь… Две ночи… Вот и все, на что мы согласились.

— Можно я сварю кофе? — спросил я, отчаянно нуждаясь в движении, выбраться из этой комнаты, пока не поддамся соблазну.

Делайла махнула в мою сторону расческой, взглянув на меня в зеркало.

— Капсулы для кофе в верхнем ящике.

— Тебе сделать?

Она покачала головой, ее кудри подпрыгнули.

— Я возьму что-нибудь по дороге на работу.

Оказавшись на кухне Делайлы, я нашел капсулы и, разобравшись с ее кофемашиной, набрал сообщение Блейку и Хадсону — двум моим братьям, которые живут в Лондоне и могут быть свободны чтобы пойти в зал.

Блейк ответил как раз в тот момент, когда я сделал первый глоток обжигающего кофе.

Блейк: дай мне около 2 часов, встретимся там

Хадсон не отвечает, так что я понятия не имею, встретится он с нами или нет.

Залпом допив слишком горячий кофе, я помыл кружку в раковине, и заметил фотографию Делайлы и ее сестры с боку чашки. Щеки прижаты друг к другу, руки обвиты вокруг — они выглядят счастливыми. Это одна из немногих личных фотографий, что разбросаны у Делайлы по дому, и на всех только она сама или ее сестра Аурелия, иногда еще какие-то подруги.

Никаких улыбающихся мамы или папы.

В ванной я взял чистую зубную щетку, которой пользовался вчера, заметив, что она стоит рядом с электрической щеткой Делайлы. Почистив зубы, прополоскал рот и вернулся в спальню Делайлы, чтобы забрать свою рубашку.

Она пыталась застегнуть золотой браслет на тонком запястье, когда я вошел, и, судя по ее недовольным бормотаниям, у нее это не особо получалось.

Когда я подошел и помог ей с застежкой, почти чувствуя тепло от ее взгляда, она замерла. Пара движений — и браслет застегнут.

— Вот так, красавица.

— Спасибо, Грей.

Я первым отстранился, ненавидя себя за это, и поднял с пола свою рубашку, которая все это время валялась там как бесформенная куча.

Пока я застегивал рубашку, Делайла натянула черные каблуки, слегка увеличив свой рост, и окинула себя взглядом в полноразмерное зеркало: поправила воротник блузки, смахнула что-то под глазом, проверила, как держится заколка, убирающая волосы с лица.

Увидев, что я на нее смотрю, она мягко улыбнулась. Губы плотно сжаты, улыбка не такая яркая, как была на выходных.

Маска, которую Делайла носит как щит, вернулась.

Когда она была готова к работе, я последовал за ней в коридор, вдыхая запах ее парфюма. Сумка висела на ее руке, из нее торчали рукописи, телефон и ключи были зажаты в одной руке, а в другой — потрепанная книга.

Мы остановились у двери, чтобы я мог надеть свои ботинки и убедиться, что кошелек все еще торчит из заднего кармана.

— Держи, — Делайла протянула мне книгу, корешок порван в нескольких местах, страницы чуть покоробились от воды. Это та самая книга, которую я читал, пока она была в душе, ее любимая, та, что про пятерых мужиков и одну женщину.

Я взял книгу, и как только наши пальцы коснулись, по мне прошел разряд тепла.

— Это зачем?

— Прочти, — она посмотрела на меня снизу вверх. — Вернешь мне на уроке по плаванию в среду.

— Ты точно придешь в среду?

Делайла кивнула.

— Я буду там.

— Отлично, — сказал я, потому что все остальное, что я хочу ей сказать… я даже не знаю, что это.

Молча жду, пока Делайла запирает квартиру, бросая ключи в сумку с металлическим звоном, а потом направляется к лестнице.

На улице утреннее солнце ярко отражается от мокрых тротуаров Лондона. Толпы людей в деловых костюмах, с опущенными головами, мчатся по своим делам, спеша вовремя попасть на работу.

Слава богу, я не один из них.

Возле входа в ее здание Делайла щурится от слабого утреннего солнца, прикрывая глаза ладонью, чтобы лучше видеть меня. Она приоткрывает рот, быстро облизывает губы, и я понятия не имею, что она собирается сказать, и даже не знаю, на что надеюсь, но затем слова слетают с ее губ.

— Прощай, Грей.

Что-то внутри меня сжалось, как будто резинка щелкнула по коже.

Я сглотнул, крепче сжимая книгу в руке. Мне нужно домой, в душ, найти свежую одежду и просто погрузиться под воду, пока не пойму, что делать дальше, потому что сейчас у меня вообще никакого понимания.

Как-то я умудрился сохранить ровный голос: