Я отвожу взгляд от ее груди и вижу, как она кладет на стол что-то ледяное рядом с бутылкой виски.

«Суп все еще заморожен», — тараторит она. «Но если ты не против, если я буду на твоей кухне, я могу его тебе разогреть».

Я наклоняюсь вперед и поднимаю холодный пластик. «Какой?» — царапаю я слова.

«Итальянская свадьба. Он домашняя. Не уверена, заметил ли ты, но мне нравится готовить еду». Она одаривает меня улыбкой, такой уязвимой и счастливой, что я позволяю уголкам рта чуть-чуть приподняться.

«Я заметил».

Мой голос срывается, а ее улыбка превращается в гримасу. «Ладно, хватит болтать». Она берет суп из моих рук, затем зачерпывает виски, лимон и мед, пока ее руки не наполняются. «Я начну варить суп. Ты отдыхай».

Мне действительно следует ее остановить.

Ради нее. Ради моих вкусовых рецепторов.

Но вместо этого я открываю банку имбирного эля и готовлюсь к тому, что обещает быть интересным субботним вечером.

ГЛАВА 19

Кэсси

Я прикусываю щеку, чтобы не завизжать.

Я на кухне у Ганса.

Как и его гостиная, она не кричащая. Стойки образуют U вдоль стороны комнаты, ближайшей к дороге, а в глубине кухни, под окном, выходящим на задний двор, стоит небольшой обеденный стол.

Удивительно чисто. Даже нет кучи почты на столе. И не в первый раз я задаюсь вопросом, служит ли Ганс в армии. Или служил.

Не время, Кэсси. Сосредоточься.

Я секунду поразмыслила, но решила, что лучше всего подогреть суп на плите. Я могла бы попробовать сделать это в микроволновке, но он замерз, а плита кажется проще. Потом я могу использовать микроволновку, чтобы нагреть воду для пунша. Потому что я тоже его пью.

Не нужно много времени, чтобы найти кастрюлю с крышкой в шкафу рядом с плитой. Мне нужно окатить контейнер снаружи горячей водой, но затем достаточно немного встряхнуть и сжать, чтобы положить замороженный блок супа в кастрюлю.

Я закрываю крышку и включаю конфорку на средний огонь, а затем переключаю внимание на напитки.

Рядом с кастрюлями стоял большой стеклянный мерный стакан, поэтому я наполнила его парой чашек воды и поставила в микроволновку.

Прибор загудел, оживая, и я начала искать приборы.

В первом ящике, который я выдвигаю, лежат полотенца для рук. В следующем — меню на вынос и мини-упаковки соевого соуса и острой горчицы. Я никогда не видела, чтобы ему доставляли еду, но, судя по всему, Ганс любит китайскую еду. Не то чтобы это было откровением. А кто не любит?

Я открываю следующий ящик и останавливаюсь.

Он заполнен ножами. Наверное, их дюжина, и все они идеально уложены в слой пены.

Они не похожи ни на один из наборов ножей, которые я видела раньше. Они тоньше, как те, которые я видела, когда люди режут рыбу, и они тускло-черные, но выглядят дорого.

Возможно, Ганс тоже повар.

Я достаю самый маленький, он мне нужен, чтобы нарезать лимон, затем перехожу к следующему ящику и наконец нахожу то, что ищу.

Пока суп нагревается, я достаю горячую воду из микроволновки и разливаю ее по двум кружкам, которые нашла в верхнем шкафу.

Кружки стояли рядом с соответствующими белыми тарелками и мисками, которые явно составляли единый комплект. Еще один элемент холостяцкой жизни.

Сначала я добавляю мед в горячую воду, чтобы он растворился, затем вливаю виски, выжимаю сок лимона и щепотку корицы.

Я делаю глоток из одной из кружек и одобрительно напеваю.

Горячий пунш очень вкусный, и не только от боли в горле. Он также хорош для придания вам смелости, когда вы находитесь в доме вашего жаркого соседа.

Я снова окинула взглядом кухню.

В этом месте есть что-то, что заставляет его ощущаться как арендованное жилье или домик. В нем есть энергия места, в котором никто не живет постоянно. Один набор посуды. Отсутствие беспорядка, искусства или украшений.

Но я знаю, что Ганс живет здесь. Иногда кажется, что он отсутствует несколько дней подряд, но он не настолько отсутствует, чтобы это было чем-то иным, кроме его основного места жительства. Он, вероятно, просто путешествует по работе. И теперь, когда он признает мое существование, мне, вероятно, следует спросить его, чем он зарабатывает на жизнь.

Тепло кружки в моей руке напоминает мне, что он плохо себя чувствует.

Я спрошу его в другой раз.

Я делаю еще глоток, и тут мой нос начинает дергаться.

Я смотрю на кастрюлю из нержавеющей стали и вижу, как из-под крышки вырываются струйки дыма.

«Ааа!» Я пробегаю несколько футов до плиты.

Мои пальцы на мгновение касаются ручки крышки, но я отдергиваю их, потому что крышка полностью металлическая, ручка металлическая, и она обжигающе горячая.

«Черт», — прошипел я, тряся рукой.

Я знаю, что видела подставки под горячее в одном из этих ящиков.

Из другой комнаты доносится шум, и я представляю, как Ганс встает с дивана, чтобы пойти и посмотреть, в чем дело.

«Все хорошо!» — кричу я. «Оставайся там!»

Рывком открывая ящики, я нахожу полотенца для рук и использую одно из них, чтобы открыть крышку.

Из кастрюли вырывается струйка дыма.

«Как?» — спрашиваю я вселенную как можно тише.

Я отставляю крышку в сторону и размахиваю полотенцем, чтобы раздуть дым.

Он рассеивается и, к счастью, не вызывает срабатывания сигнализации.

Заглянув в кастрюлю, я вижу виновника.

Я в отчаянии смотрю на прилипшую к боку мини-фрикадельку.

Только я могла сжечь замороженный суп.

В доказательство моих слов в кастрюле все еще плавает большой кусок замороженного бульона.

И я точно знаю, что произошло. Кастрюля нагрелась, кусок льда опрокинулся на стенку, и вместо того, чтобы растаять изо льда и упасть в бульон, фрикаделька решила пригореть к металлу.

Используя одну из ложек, я соскребаю пригоревшую фрикадельку. «Почему ты не мог просто вести себя хорошо?»

Когда он наконец отрывается и падает в суп, я понимаю, что, вероятно, мне следовало попытаться выловить обгоревшие части.

Ну ладно, теперь уже слишком поздно.

Я прикусываю губу, разглядывая крышку, но решаю не накрывать кастрюлю.

Оставив суп довариваться и нагреваться, я беру кружки и иду в гостиную.

Взгляд Ганса уже устремлен на меня.

«Суп почти готов», — говорю я, пересекая комнату и замечая, что здесь тоже пахнет дымом.

Я также замечаю, что Ганс старается не улыбаться.

ГЛАВА 20

Ганс

Мне следовало бы знать, что меня убьёт не враг, а милая маленькая Кассандра, сжигающая мой дом изнутри.

Я подношу ложку к губам, делая вид, что не замечаю Кассандру, стоящую там и пристально смотрящую на меня.

Запах горелого мяса перебивает все остальные приятные ароматы, которые может источать суп, но я сохраняю расслабленное выражение лица, когда первый вкус касается моего языка.

Я откусываю второй раз, потом сжаливаюсь над Кассандрой и смотрю в ее сторону.

«Хорошо?» Выражение ее лица было таким обнадеживающим, что у меня что-то сжалось в груди.

«Да», — киваю я. «Спасибо».

Ее рот растягивается в яркую улыбку, и напряжение спадает с ее плеч. «О, хорошо». Она указывает на мою пустую кружку. «Хочешь еще?»

Я киваю и смотрю на ее задницу в этих чертовых леггинсах, когда она, пошатываясь, возвращается на кухню.

Я солгал ей ранее, когда она спросила, ужинал ли я. Я съел два сэндвича с ветчиной. Я ни капельки не голоден. Но я не могу отказаться от ее еды.

Мои пальцы сжимают ложку, когда я откусываю еще кусочек.

Даже если предположить, что это будет невкусно, я не мог отказаться от возможности попробовать что-то, что она приготовила.

Когда она возвращается в гостиную, неся две кружки, я думаю, есть ли способ попросить ее написать итальянский свадебный суп на стикерах для меня. Мне кажется неправильным не задокументировать эту трапезу, как и остальные.

Но затем Кассандра садится на диван рядом со мной, и я понимаю, что эта еда не похожа на другие. Это не я стою на кухне, давясь тем, что она оставила на моем крыльце. Это я сижу в двух футах от ее восхитительно мягкого тела.