Это Дара. С такого расстояния лицо видно не четко, но я не мог не отметить белые распущенные волосы, развевающиеся на ветру. Их гладкость, которую до сих пор помнили мои пальцы, я ни за что бы не смог спутать.

Позади гудели трубы, сигнализируя о новом прорыве. Оборачиваясь, зло стиснув огромную пасть.

Суки.

Прорвали южную часть стены.

Приглушив чувство вины перед своими людьми, которое скоблилось в груди, оставляя глубокие отметины, похлеще ран на теле, я полетел дальше.

Ну не мог я бороться со сводящим с ума инстинктом, заставляющим меня по меньшей мере самому сдохнуть, но ее спасти. Любой ценой. Даже ценой собственного государства. И сейчас мне абсолютно все равно, что я давал присягу защищать его.

Плевать.

Она моя гавань. Мой дом. Моя крепость.

Ненадолго отвлекся, оглядываясь назад, туда, где гибли мои сородичи. Упрямо сощурил глаза, а когда повернулся, понял, что потерял ее из виду.

Нет!

Взревел, ускоряясь до предела.

Проклятье. Где она?

Завертел головой, спускаясь настолько низко, что если бы сейчас меня хотели ранить или убить, то сделали бы это без каких-либо преград.

В голове только одна бешеная мысль: мне нужно, нужно ее найти... иначе и ее погублю, и своих людей.

Сделал еще один круг, сбивая по пути диких, и пропустил удар.

Запахло паленым.

Обернулся и замер, притормаживая хвостом. Рядом со мной парил белый дракон, извергая в мою сторону пламя.

Дара?

Облегчение накрыло с головой. Жива.

Боясь ее ранить или, не дай матерь, задеть, сделал кульбит в небе.

Но в ответ снова пламя.

Оранжевые языки, нагревая чешую, оплавили черные пластины.

Дара, что ты творишь?

Она же зашла снизу, доставая огнем мое брюхо.

Я взревел.

Жгучая боль пронзила внутренности. Стиснув клыки, из последних сил вывернулся, не совсем соображая, что же мне с ней делать.

Внизу остановилось сражение. Все следили за нашим поединком, высоко задрав свои головы.

А я не мог себя заставить дать ей отпор. Не мог.

Крутился, не давая себя больше ранить. Но она не сдавалась, пытаясь уже когтями добраться до меня. Не ожидая от нее такой прыти, я пропустил удар. Кровь закапала на землю...и я медленно начал терять силы.

Перед глазами поплыло. Качнулся в воздухе и не глядя махнул хвостом, задевая ее белоснежное тело.

Нет.

Удар получился такой силы, что она рыкнула и камнем, красивым, белоснежным камнем, полетела вниз.

Дара!

Громкий, булькающий от ужаса и шока рык застрял в горле. Я обернулся, приземляясь рядом с женским телом.

Не чувствуя твердой земли под собой, отказываясь верить тому, что видел, я медленно шел.

Под ногами горела земля, или я так хотел ощущать это. Тысяча раскаленных углей выжигали во мне дыры, заставляя слезиться глаза... дотронулся до щеки — по ней лились горячие слезы. Слов не было, мыслей тоже. Пустота, молниеносно растекающаяся по всему телу.

В груди рвался крик... но я его сдержал, подходя к хрупком телу.

Дара... ее грудь тяжело вздымалась, легкий стон, ее и мой...

Жива.

Кинулся, присел, осторожно переворачивая ее на спину, и оступился.

Не она. Похожа. Но это не Дара.

Незнакомка лежала на моих руках и смотрела, сверкая синими, да боли похожими на другие любимые глаза. С одной поправкой. В них никакой теплоты. Только ненависть и презрение.

Тряхнул, запрокидывая ее голову назад. Она поморщилась.

— Где Дара? Что ты с ней сделала?

Женщина ахнула, широка открывая рот. Ее взгляд поменялся. Теперь в нем роились другие чувства: страх и непонимание.

— Дара...я думала, она у тебя... я искала ее, хотела вернуть... и тебя искала, чтобы отомстить за смерть мужа.

Я обняла себя за плечи, стараясь укрыться от его изучающего взгляда. Стоять абсолютно голой перед чужим мужчиной не то что неуютно, скорее противно и до омерзения тошно.

От этого в груди что-то болезненно грохотало.

Я еле держалась на ногах.

Но упрямо стояла, высоко держа голову. Хоть и понимала, что скорее всего выгляжу жалко. Но падать ниц, чтобы потешить самолюбие императора...

Никогда.

Я пробыла здесь уже больше часа и знала наверняка, что отпускать он меня не собирается.

Поначалу пыталась объясниться, найти отклик в его холодных глазах. Только вот каждая попытка, каждый мой крик, срывающийся с растрескавшихся от усилий губ, с грохотом падали вниз, разбиваясь вдребезги на мелкие осколки от его равнодушия.

На главный вопрос, для чего я здесь, он никак не реагировал. Все больше молчал, не спуская с меня ледяных глаз.

Расположившись на мягком низком диване, полностью одетый, застегнутый на все пуговицы, он излучал уверенность и непоколебимость. На его фоне я, обнаженная, в ссадинах и синяках, смотрелась бабочкой, пойманной в сети бессердечного паука.

Точно.

Паука.

Он даже смотрел так... голодно и пугающе.

Отчего я, несмотря на то что здесь было достаточно прохладно, ощущала, как по спине бегут, пугливо опережая друг друга, струйки пота.

— Ты слышишь? — нарушил тишину.

Я прислушалась.

Там, вдалеке, гремели грозы или... что или, я даже боялась представить. Хотя кого я обманывала. Я знала наверняка, что происходит на границе. Я опоздала, и сейчас там умирали люди.

— Отпустите меня, — хрипя сорванным от криков голосом, прошептала, не переставая надеяться на его здравомыслие.

Император покачал головой.

Потом встал, медленно заходя за мою спину.

Я вытянулась, напряглась. А когда его рука прошлась по обнаженной спине, резко вздрогнула, сжимая пальцы в кулак.

Мне хотелось кричать, вырываться, но крик застрял в горле. Могла только дышать громко и шумно, выпуская воздух через рот.

Ничего с собой поделать не могла, сжимаясь от страха.

Да, я боялась его. Да кто бы не боялся. И ему нравился мой страх. Это чувствовалось по движению руки, которая нет-нет да и ласкала мою кожу, посылая по ней неприятные импульсы.

Ладонь задержалась на плече, убирая длинные волосы, перекидывая их на грудь. Чтобы в следующее мгновение обхватить пальцами мою шею и жестко притянуть к себе.

Я ахнула, потянулась, но высвободиться не могла. Держал он крепко, вжимая меня в свое тело.

Обдал горячим дыханием, касаясь мочка уха.

Даже Бетрина содрогнулась от его касаний и зло оскалила мордочку. Но перевернуться у меня не получалось.

Он что-то дал мне выпить, отчего Бетрина выла первые пятнадцать минут, а теперь бесцельно бродила по своему логову, периодически подавая пропитанный тоскою и болью голос.

— Дара. Еще совсем чуть-чуть, и те, кто хочет правды и справедливости, сгниют в своих могилах.

От его слов я дернулась. Он явно намекал на моего мужа, не догадываясь, что мне все известно о пророчестве.

Его пальцы с силой сжались, перекрывая мне кислород. Я задергалась, пытаясь высвободиться.

— Останутся те, кто готов всем рискнуть ради своего благополучия. Ради процветания этого государства. И ты, как никогда, нужна мне в этом деле. Станешь рядом. По правую руку. Белая драконица и черный дракон.

Легкие невыносимо жгло. Перед глазами плясали мошки. Я схватила его за пальцы, силясь убрать их со своего горла.

Отпустил.

Я задышала, срываясь на болезненный кашель.

— Вы ждете его смерти? Моего мужа? Я знаю о пророчестве!

Он удивленно отступил, делая шаг назад. Запустил пальцы в свои длинные волосы. И только сейчас я отчетливо увидела, что император на самом деле не совсем здоров. Бледная кожа, впалые глаза. Как я раньше не замечала очевидного, не знаю. Наверное, все дело в свете или он сам не жаждал, чтобы об этом знали другие.

Пока разглядывала его, в голове появился план. Мне стоило рискнуть, пока он изумленно стоял, не делая попыток до меня дотронуться.

— Вы ошибаетесь. Он не любит меня. Зачем ему жертвовать собой ради постылой жены? Вы навязали ему этот брак... вы... и теперь думаете, что он перешагнет через свои принципы и станет тем, кто прописан в пророчестве?