— Вот что ты задумала, тварь. Спелись за моей спиной?

Сказать что-то в свою защиту или хотя бы оправдаться не дал. Даже если и была возможность что-либо сказать, слушать не стал. Это читалось в его красных от гнева и сшибающих с ног эмоций глазах. В их глубине бился дракон. Я слышала его негодование, а еще страх... за меня. Но, как и я, ничем не мог мне помочь, поэтому и рвался так отчаянно.

Веррион приблизил мое лицо и, зло скалясь, словно утрачивая последние крупицы своего терпения, резко оттолкнул, не скрывая своего отвращения. Я споткнулась и упала, отползая назад, но сразу же остановилась, видя, как мои бесполезные движения распыляют его еще больше. И нет больше страстного мужчины, от которого кружилась голова. Надо мной возвышался генерал драконов, способный одним махом выбить из меня душу, растоптать мое тело, навсегда избавляясь от ненавистной истинной.

— Нет. Веррион... пожалуйста…

Мой голос дрогнул. А дракон только тряхнул головой. На скулах, шее выступила чешуя, предавая ему зловещий вид. Колючий страх, как змея, медленно облизывая мою бледную кожу, поднялся по телу, скручивая внутренности в тугой комок. Я задержала дыхание, готовясь к худшему. И только размазанная огромная тень, внезапно обрушившаяся на Верриона, спасла меня от неизбежного.

Ник.

Вернулся.

Я устремила взгляд вперед, где в пыли, разбрасывая огромные куски земли, бились два дракона.

Видно было плохо.

Ночь полностью завладела небом, погружая мир в чернильную темноту. Я напрягала глаза, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Но там, на границе земли и неба только тени, а еще звуки. Их огромные тела бились друг о друга, издавая ужасающий грохот. А громкий рык, вырывающийся из толстых шей, закладывал уши, колоколом звеня в перепонках. Я сжалась в комок, беспомощно затыкая уши. Мне было так страшно, но не за себя — за них. Бетрина тоже металась, царапая грудную клетку. Ее растерянность и страх передавался мне, еще глубже зарывая меня в пучину отчаянья. Замерев, я все смотрела и смотрела, пока они оба не устремились в небо, исчезая в его глубине, оставляя после себя оглушающую пустоту. Поначалу показалось, что я оглохла, настолько стало тихо. Природа вокруг ожила, и вместе с ней в себя пришла я. Моих ушей коснулся шум прибоя, вой ветра. От холода дробью застучали зубы, отбивая нестройный ритм. Я, запрокинув голову, еще раз попыталась отыскать взглядом драконов, но, увы, мешали темные, густые облака, низко плывущие над морем.

Меня кто-то окрикнул.

Служанка. Венна. Она, приложив палец ко рту, призвала следовать за ней.

Я, борясь с желанием все же остаться и дождаться окончания поединка, уступила. Ледяной вихрь, проникающий под кожу, не оставил мне выбора. Дрожа и спотыкаясь, я пошла за девушкой, благодарно принимая от нее теплый плащ. Чувство необратимого краха, заставляло постоянно оглядываться. Я несколько раз падала, разбивая коленки. Но эта боль не могла сравниться с той, что я сейчас испытывала в душе. Меня одолевало замешательство. Что произошло? Неужели Веррион стал свидетелем нелепой сцены на пляже, заподозрив меня в измене... с Ником? Он все неправильно понял, истолковав увиденное по-своему. Еще и сам метаморф вел себя очень странно.

В доме, несмотря на поздний час, нас встретила Грета.

Моментально оценив мое состояние, нечего не расспрашивая, только шумно втянув воздух ртом, она молнией побежала на кухню.

Я, взяв теплый плед, любезно предложенный Венной, села на диван, расположенный в гостиной, и, поджав босые ноги, устало прикрыла глаза.

Вот и повеселилась на свою голову.

С каждым новым днем мое положение становится только хуже.

Что нам делать, Бетрина... что нам делать?

Незаметно вернулась Грета, и, поставив на низкий круглый столик поднос с горячим чаем, присела рядом. Я благодарно улыбнулась, не решаясь показать ей свои истинные эмоции.

У нее и без меня хватает забот.

Ее присутствие немного успокоило. Мне удалось расслабиться. Руки подрагивали, пока несла к губам невысокую фарфоровую чашку. Обжигающая янтарная жидкость манила своим теплом и ароматом, но я не успела сделать даже глоток.

Входная дверь с грохотом отоварилась. Я ахнула, выпуская чашку из рук. Кипяток ошпарил ноги. Но боли я не почувствовала. Потому что с содроганием смотрела на приближающегося дракона — обнаженного, испачканного в крови и грязи.

Он резко дернул меня за руку, ставя на подкашивающиеся от шока ноги, и поволок, направляясь куда-то вниз. Когда пришла в себя, начала дико сопротивляться, выдирая свою руку из его стального захвата. Дракон на секунду остолбенел, избегая смотреть мне в глаза. Только стиснул зубы и несдержанно перекинул на плечо, крепко держа меня за ягодицы.

Голова загружалась, к горлу подкатил ком. Я старалась глубоко дышать, подстраиваясь под его шаг. Билась лбом об широкую спину, руками царапая его голые ноги. А когда он стал спускать по крутой лестнице, и в нос ударил запах сырости и плесени, я забилась как бабочка в паутине, чувствуя, что еще чуть-чуть и сознание покинет меня. Дракон остановился, мешком скидывая меня на холодный каменный пол. Отползая от него подальше, с силой прикусывая ладонь, я не выдержала и разревелась, совершенно не понимая, что происходит.

Веррион медленно присел на корточки, равняясь с моим лицом. Его не волновали слезы, наоборот, я видела торжествующий блеск в глазах и улыбку наслаждения на его безупречном лице. Он упивался моим страхом, моей болью.

— Какая же ты подстилка. — каждое слово как удар под дых. — Не гнушаешься никем. Все равно под кого ложиться…

Я широко открыла рот, глотая затхлый воздух. Но вместо возражений, давясь звуками, получилось только покачать головой.

Дракон грубо взял меня подмышки и притянул к себе…

— А под меня брезгуешь? Или это какой-то, млять, план?

Прижал к влажной стене, вдавливая меня своим телом. Широко расставил мои ноги, втискивая между ними острое колено. Распластанная, обездвиженная, я ненавидела себя за предательские мурашки, которые, вороша короткие волоски на коже, бежали сверху вниз, замирая в животе. Я боялась его такого, умирала от ужаса и возбужденно дышала, упиваясь его близостью. Он заметил каждый мой вздох. Схватил за подбородок, приковывая безумным взглядом.

— Сколько рук трогало тебя вот здесь?

Как удар плетью его руки на моей груди. Сжимая полушарие пятерней, нарочно делал больно. Я замычала, стараясь ослабить его хватку, а еще не дать заметить сжимающийся от его прикосновений тугой сосок.

Проклятье.

— А вот этими губами... сколько ты, сука, ублажила членов?

Руку от груди убрал, но большим пальцем, словно стирая следы невидимых поцелуев, надавил на губы. Тело пронзило молнией, я выгнулась, пораженная до глубины души запретными желаниями.

Мне нужно до него достучаться, иначе…

— Я не понимаю тебя...

Он толкнул, зло и намеренно. Моя голова ударилась об каменную кладку, выбивая из меня воздух. Перед глазами все поплыло. Боль толчками зашумела в висках.

— Не понимаешь? Ты... шпионка, подосланная дикими. Специально вскружила голову мне, императору, чтобы... что?

Голос, до краев пропитанный ненавистью. Закрыв глаза, успокаивая выпрыгивающее из груди сердце, поняла, что все бесполезно. Что-либо говорить бесполезно. Уверенный в своей правоте, он сейчас не в состоянии услышать меня.

Усмехнулся и со всего маху, в миллиметре от моего лица, врезал кулаком в стену, измельчая камень в крошку. Я зажмурилась.

— Смотри на меня, сука. М-н-е в г-л-а-з-а!

Отрицательно замотала головой.

— Я сказал:смотри... — зарычал в лицо.

Подчинилась, врезаясь в черные глазницы. Он, раздувая крылья носа, тяжело дышал, смотря хмуро и холодно. Я всхлипнула, чувствуя соленую влагу, стекающую по моим щекам, обжигающую мою душу. Кусала губы, пробуя на язык свои слезы, которые на вкус казались горче жгучего перца.

Нет больше Верриона, да и не было никогда. Это все моя истинность дурманит голову.