Глава сорок седьмая

Зейн

Шины нашей машины хрустят по гравию, когда мы резко останавливаемся возле полуразрушенного склада. Выключение двигателя делает тишину тяжелой, словно прелюдия к буре. Ленни уже здесь, его огромный силуэт выделяется на фоне мерцающего уличного фонаря. Выхожу из машины, мои ботинки слегка погружаются в мягкую землю, мое сердце колотится в мрачном ритме.

— Давай сделаем это быстро, — бормочу я, глядя на Маркуса, который выталкивает ботинок со щелчком, который слишком громко раздается эхом в тихой ночи.

Внутри Десмонд — скорченная фигура, его дорогой костюм теперь помят и испачкан. Кляп во рту заглушает его протесты, когда мы вытаскиваем его, его ноги подгибаются под ним. Ленни железной хваткой сжимает руку Десмонда, его лицо ничего не выражает, рутина слишком знакома. Нам пришлось потратить время на его связывание, но Маркус и Ленни позаботились об этом, пока я общался с Жасмин.

Перед нами маячит склад, его зияющая дверь готова поглотить нас целиком. Мы тащим Десмонда за порог, его обувь оставляет следы на бетонном полу. Воздух внутри затхлый, с оттенком запаха старого металла и страха.

Гавриил выходит вперед и приветствует нас своими русскими словами. Нико и Сергей рассмеялись, но для всех остальных его слова остались загадкой.

— А, он сказал, что двое мужчин в первый день, — объясняет Нико.

— Он сказал, что двое мужчин за один день, — Сергей поправляет иностранную молодежь.

Сергей от души смеется, едва сдерживая волнение. Он вытирает руки тряпкой, оставляя на щеке жирное пятно, которого он, кажется, не замечает. Его улыбка расширяется, когда его взгляд останавливается на извивающемся комочке, который мы представляем.

— Почему ты такой счастливый?

— Я только что подобрал еще одно тело.

— Мистер босс застрелен и…

— Нокс? — я перебиваю надоедливого подростка. — Нокса застрелили?

— Да, — кивает Нико. — Сергей забирает части внутренностей для погреба.

— Органы на продажу, — поправляет его Сергей. — Честно, мальчик, я был бы рад давать тебе уроки.

— Ты можешь вернуться к этому. Возможно, у меня есть к тебе еще дела, — я снова привлекаю их внимание ко мне.

Сергей моментально теряет интерес к Нико. Нико произносит благодарность и отступает.

— Ах, ничего похожего на настоящую сделку! — восклицает Сергей, хлопая в ладоши. — Живые органы по-прежнему в безопасности и уютно лежат на своем месте.

В его глазах светится хищный и нетерпеливый блеск, когда он кружит вокруг Десмонда, словно акула, учуявшая кровь. Я почти вижу, как в глазах Сергея мелькают знаки фунта, его разум подсчитывает ценность человека перед ним. Для Сергея Десмонд — не человек; он — инвентарь, ходячая сокровищница деталей, которые можно обменять и продать.

Я неловко ерзаю, передо мной разворачивается неприятная, но необходимая сцена. В конце концов, это бизнес, который не дает вам спать по ночам под тяжестью того, кем вы стали. На данный момент я позволил холодному фасаду скользить по моему лицу, отражая бесстрастие Маркуса и Ленни.

— Значит, все в порядке? — спрашиваю я отстраненным голосом.

— Прекрасно, — отвечает Сергей, не сводя глаз с Десмонда. — Ты хорошо справился. Действительно очень хорошо.

Десмонд отчаянно что-то бормочет, и я развлекаю его, вынимая кляп.

— Ты не можешь сделать это со мной, — спина Десмонда ударяется о холодный, неумолимый бетон с глухим стуком, который разносится по огромному складу. Он кряхтит, его глаза расширяются от страха, и он пытается вырваться, но крепкая хватка Маркуса на его воротнике не поддается. Ленни нависает над ним, чтобы гарантировать, что побег невозможен.

— Твои почки, — начинает Сергей, приседая так, чтобы его лицо было на одном уровне с лицом Десмонда. — Они пользуются большим спросом, понимаешь? — его пальцы проводят невидимую линию вдоль бока Десмонда, заставляя мужчину вздрогнуть. — Твоя печень, о, она регенерирует! Наука поистине чудесна, — в его тоне чувствуется искаженное благоговение, как будто он обсуждает священный обряд, а не расчленение живого существа.

— Пожалуйста, — выдыхает Десмонд, пот выступает у него на лбу. — Я плачу Тэйерам за защиту. Это… это неправильно!

— Бизнес изменился, — вмешиваюсь я, мой голос тверд, несмотря на неприятные ощущения в животе. — Твои выплаты принесли тишину, а не убежище.

Сергей усмехается, отклоняя просьбу взмахом руки. — Боль, мой дорогой Десмонд, вещь довольно субъективная. Уверяю тебя, тебе будет гораздо меньше больно, если ты не будешь извиваться.

— Ты не можешь этого сделать, — повторяет Десмонд, его слова окрашиваются отчаянием. — У нас была сделка.

— Сделки меняются, — говорю я, и края моей совести изнашиваются. — Такова природа нашего мира.

— Нет, это не так, — Десмонд кричит, сражаясь с моими сыновьями.

— Тогда продолжай. Что такого ужасного ты сделал? — спрашивает Сергей.

— Я потряс ребенка и влюбился в женщину.

— Ты обидел моего внука. Он без сознания, — огрызаюсь я. — Ты причинил вред внуку семьи. Ты причинил вред сыну семьи.

— Ох, ты обидел ребенка в семне, — Сергей хлопает Десмонда по лбу. — Значит, ты причинил вред семье. Думаю, я мог бы вырвать почки у этого человека живым.

— Чем больше боли, тем лучше, — повторяю я с ухмылкой, наслаждаясь моментом, когда глаза Десмонда расширяются от ужаса. Слишком легко повторять наглую философию Алекса, обращаясь к обреченному человеку передо мной.

— Видишь ли, константы нет — не в нашей работе, — сообщает обреченному Сергей.

Лицо Десмонда искажается, слова поражают его, как физические удары, срывая последние клочья надежды, за которые он цепляется. Это жестокая поэзия — наблюдать, как он осознает, что его судьба предрешена.

— Пожалуйста, — шепчет он, и эта тщетная просьба тяжело повисает в воздухе.

Любое удовлетворение, которое я мог бы почувствовать в этот момент, меркло по сравнению с мыслью о доме, о Жасмин. Ее смех — мелодия, заглушающая какофонию моих проступков, ее улыбка — бальзам на раны, которые я наношу своей душе.

— Закончи здесь без меня, — резко приказываю я, поворачиваясь спиной к сцене. Маркус и Ленни переглядываются, но знают, что лучше не задавать мне вопросов.

— Куда ты идешь? — Маркус зовет, но вопрос риторический, он хочет вернуться к Алексу так же, как и я.

— Домой, — отвечаю я, не удосуживаясь обернуться. — Меня кто-то ждет.

— Я тоже, — Маркус оставляет Десмонда в умелых руках Сергея и следует за мной.

Тяжелая дверь склада с грохотом закрывается за нами, запечатывая жизнь внутри. Я не хочу участвовать в лишении жизни Десмонда; я хочу пойти домой, улыбнуться Жасмин и увидеть, как Алекс улыбается мне.

Глава сорок восьмая

Жасмин

— Конец, — я закрываю книгу и кладу ее обратно на полку, прежде чем взять следующую книгу из серии.

— Он любит эту сказку, — бормочет Маркус с порога. Я выпрыгиваю из кожи при виде его там.

— Маркус, — выдыхаю я, мой голос едва громче шепота, не желая нарушать покой в комнате. — Он стал чаще просыпаться и расспрашивать о тебе.

Маркус кивает, и мы меняемся местами. Я на мгновение теряю улыбку, понимая, что я всего лишь заместитель настоящего родителя Алекса.

— Давай дадим им немного места, — предлагает Зейн, его голос — нежная команда, которая оттаскивает меня от кровати.

Я киваю, позволяя мне спуститься вниз под легким давлением руки Зейна на мою поясницу. Мне кажется естественным последовать его примеру и уйти от поста охраны, который я оставила. Между нами есть понимание, общее знание, что для Маркуса этот момент — шанс воссоединиться с Алексом без тяжести наших коллективных взглядов.

— Все улажено? — я задаю вопрос. Я чувствую, что мне не следует спрашивать; как будто судьба Десмонда — это какая-то мафиозная тайна, которую могут знать только те, кто поклялся на крови.

Его глаза встречаются с моими, и я вижу в них тяжесть мира. Это очень драматичный и впечатляющий вид.