— Поверь мне, малыш, в конце концов ты мне скажешь.

— Или что? — рявкает Алекс, его голос звучит на тон выше, чем тот, который я знаю. — Я сын мафии. Я внук мафии. Если ты причинишь мне вред, ты причинишь вред Картелю Тэйера. И им не нравится, когда им причиняют боль.

— Ты, черт возьми, маленький…

— Черт, кто-то идет, — другой голос прерывает голос Десмонда.

— Я же тебе говорил, — поддразнивает Алекс.

— Бери его с нами, — приказывает Десмонд. — Мы сможем выбить из него все дерьмо позже.

— Да? И дать им повод следовать за тобой? — другой голос возражает.

— Да, я этого не сделаю, — соглашается третий голос.

Звук мужчин, выбегающих из комнаты, поднимает мое сердце. Мои глаза закрываются, когда я приказываю засранцу надо мной освободить Алекса и бежать.

Он это делает, но не раньше ужасного грохота, за которым следует глухой стук.

Тогда ничего нет.

Я напрягаюсь, чтобы услышать хоть что-нибудь в тишине. Уход Десмонда вызывает ужас перед судьбой Алекса.

Отчаявшись что-то сделать, я снова пытаюсь залезть, а затем передвигаю подо мной одеяло. Имея ограниченное движение руки в трубке и очень мало возможностей для сгибания, мне постепенно удается поднять постельное белье и натянуть его над головой. И все же я не могу найти выход в нижней части трубки.

Я в ловушке, и Алекс нуждается во мне. Он может называть меня бабушкой или тетей, но я называю себя бесполезной.

Глава тридцать девятая

Зейн

Я сосредоточился на дороге и возвращении домой, чтобы проверить, как дела у Жасмин и Алекса. Услышать об их забавных играх за чашечкой кофе звучит как долгожданная передышка в деле. Мне нужно будет сделать больше для Ронана, но это может подождать. В противном случае делать нечего, пока кто-нибудь не заметит Десмонда.

Мой телефон начинает звонить с того места, где я неосторожно бросил его на пассажирское сиденье.

— Громкая связь, — кричу я в машину, надеясь, что Bluetooth включен и машина сможет подключиться.

— Привет? — я здороваюсь, когда звонок поднимается. Мне нужно, чтобы это были хорошие новости о Десмонде, но я действительно хочу вернуться домой, прежде чем мне придется выйти и надрать ему задницу.

— Привет, мистер Уайтхолл, это Грегори Вейн. Я управляю системой безопасности, связанной с вашей сигнализацией.

— Черт, — это компания, принадлежащая Тайеру, и когда у меня срабатывает сигнализация, они появляются с оружием.

— У нас прозвучал сигнал тревоги, и была отправлена команда. Мы сейчас на территории.

— Я уже в пути.

— Можете ли вы узнать, кто был дома?

— Жасмин и Алекс. Моя девушка и внук, — мои руки крепче сжимают руль. И Жасмин, и Алекс должны быть в состоянии предоставить ему эту информацию, поэтому тот факт, что он спрашивает меня, вызывает беспокойство.

— Мы отправили группу реагирования прочесать помещение, сэр. Злоумышленников на месте сейчас нет, но боюсь сказать, что есть явные доказательства.

— С моим внуком все в порядке?

— Он жив, но мы оказываем ему медицинскую помощь.

— А Жасмин?

— Никого другого не видно. Мне жаль.

— Понятно, — отвечаю я, сильнее нажимая ногой на педаль газа. Рычание двигателя соответствует бешеному биению моего сердца.

Не обращая внимания на законы о безопасности дорожного движения, я хватаю телефон и набираю номер Маркуса. Хотя я опустошен, узнав, что Алексу нужен врач, ему также нужен отец.

— Папа, эй, что за дерьмовое шоу, — Маркус приветствует меня вздохом. — Мы вернули мальчика Нокса, но все пошло не совсем по плану…

— Алекс ранен, — я выпаливаю свои слова поверх его собственных.

— Дерьмо. Что?

— Я больше ничего не знаю. Прозвучал сигнал тревоги. Охрана сейчас с ним, и я уже еду туда. Ты можешь уйти?

— Черт возьми, ты можешь на это рассчитывать, — Маркус вешает трубку, и я знаю, что он будет жевать Эдварду ухо, пока тот не уйдет. Эдвард уважает семью превыше всего.

Когда я подъезжаю к дому, мне мешают подъехать к двери из-за всех остальных машин и фургонов, засоряющих подъездную дорожку. Я бросаю машину и бегу к дому. Дверь сорвана с петель церковным ключом, прислоненным к стене рядом с ней.

— Мистер Уайтхолл, Грегори Вейн, — подбегает мужчина, протягивая руку, чтобы пожать мою. — Не беспокойтесь о двери, мы со всем этим разберемся. Рассчитывайте на меня.

— Медицинская бригада? — слова звучат лаконично и требовательно.

— В пути, — отвечает он, убежденно кивая.

Я не жду ни слова, мои ноги несут меня со скоростью, рожденной отчаянием, по знакомому коридору, каждый шаг приближает меня к зрелищу, которому я не уверен, что смогу противостоять.

Дверь Алекса открыта, и я захожу за угол в его комнату. На моем пути сразу же появляются трое офицеров службы безопасности, стоящих на коленях над крошечным телом. Мой внук лежит на полу, как марионетка, у которой перерезали нити. Его глаза закрыты, лицо бледное под множеством синяков.

— Он не отвечает, но жив и стабилен, — сообщает один из силовиков.

Мои пальцы дрожат, когда я тянусь к его руке, мои глаза фиксируются на хрупком подъеме и падении его груди, таком слабом по сравнению с жизнью, которую он обычно излучает. Даже когда я проверяю его по ночам, в нем больше жизни, чем эта.

— Держись, чемпион, — прошептал я. — Все будет хорошо, — я погладил его волосы назад от припухлости, образовавшейся на линии роста волос. — Где Жасмин? — я обращаюсь ко всем, кто меня слушает, но в ответ качают головами.

— Сэр, мы проверили везде, — наконец говорит один из них, молодой человек с нахмуренными бровями, что говорит о не по годам беспокойстве. — Ее нет в доме.

— Мы ждем служебную собаку. Он должен иметь возможность ее выследить, — добавляет Грегори.

Я знаю, что она не оставила бы моего внука одного в таком избиении, поэтому мое сердце может опасаться только худшего за ее безопасность.

— Проверьте еще раз! — команда вырвалась из меня, яростная и грубая. Жасмин не могла просто исчезнуть. Она не оставила Алекса; она слишком его обожала. — Каждый угол, каждый чулан, — настаиваю я, вставая, чтобы последовать собственному совету. — Она должна быть здесь.

— Мы еще раз проверим, оставайтесь с мальчиком, — Грегори кивает своим людям, которые выходят из комнаты, чтобы подбодрить меня в трудную минуту. Я снова переключаю внимание на Алекса и жду людей с медицинским образованием. Майкл не единственный наш медик, получающий зарплату. У нас есть несколько медсестер и даже стоматолог. Но только небеса знают реальную роль тех, кто откликнулся на мой призыв о помощи.

Я остаюсь один с внуком, который в годы совместного ухода за детьми мне так же близок, как когда-либо были мои сыновья. Я сделал это с ним, приведя сюда Жасмин. Я подверг его опасности, когда вышел спасти Ронана. Это все моя вина.

Мои руки дрожат, когда я прижимаю их к маленькой груди Алекса, чувствуя, как хрупкая рука поднимается и опускается под его любимой футболкой с динозавром.

— Помощь придет, приятель, — прошептал я, мой голос дрожал от хаоса, который разорвал нашу жизнь. — Просто держись ради меня.

Я ничего не могу сделать, кроме как ждать, сжимая одной рукой его холодные пальцы, а другой гладя его темные волосы, спутанные от пота и крови. Синяки на его лице — яркое напоминание об ужасе, с которым он столкнулся в одиночку. Людей, поклявшихся защищать его, не было рядом, когда он нуждался в нас больше всего. Через что он прошел? Что произошло здесь, в неприкосновенности его комнаты, где монстры должны быть всего лишь сказками? Я подхожу к его кровати, натягиваю на матрас скомканные ковбойские покрывала и натягиваю их на него. Он не должен чувствовать себя таким холодным на ощупь.

— Алекс, ты такой храбрый, — пробормотал я, наклоняясь ближе, мое дыхание смешивалось с его в тишине. — Теперь я здесь. Ты не один.

Сквозь шторы вспыхивали красные и синие огни, окрашивая комнату в яркие оттенки, когда звук сирен достиг крещендо. Ноги топали по ступенькам крыльца, шквал движений и голосов, когда дверь снова широко распахнулась, впуская медицинский персонал.