Она будет моей через два дня, я не сомневаюсь.

Когда я слышу, что в клуб приходят девушки-девственницы в поисках работы, я отправляю их за стойку. Никто не хочет неуклюжего танца на коленях, но эта девушка делает все правильно.

Она идеальна.

Кровать сбивает ее с ритма; это не самое привычное место для танцев на коленях. Она адаптируется и продолжает, используя матрас в своих интересах.

Единственное, что могло бы улучшить этот момент, это отсутствие одежды и кольца на пальце.

— Боже, котёнок, такие движения, — мои руки сжимают ее бедра, толкаясь и вращаясь в такт мелодии ее разума. — А ты еще даже не начала раздеваться.

Она краснеет еще больше, но это тот горячий оттенок, который говорит мне, что все это ее возбудило.

— Ты готова раздеться для меня, котёнок?

Ее голова сильно трясется.

— Ты говоришь «нет»?

Она снова качает головой.

— Мне снять её для тебя? Хорошая девочка, которая любит, чтобы ее принуждали. Здесь я сорвал джекпот.

Она качает головой, продолжая неловко танцевать у меня на коленях. Она мне не отказывает, она дразнит. Симпатичная девушка хочет порки. Именно такой, какой я хочу ее.

— Либо ты снимаешь одежду прямо сейчас, либо я порву ее на части. Сегодня мы собираемся перепрыгнуть этот девственный барьер, — я за то, чтобы растянуть удовольствие, но это одно из препятствий, которое я хочу преодолеть.

Мои слова усиливают ее тревогу, это жизненный опыт, который должен остаться в ее прошлом. Мои брови поднимаются от невысказанного вопроса. Если она откажется после того, как я порву ее одежду, нет никакой гарантии, что я захочу позволить ей достать из сумки что-нибудь еще.

Она говорит «да» своим телом, продолжая свои сексуальные движения у моей груди. Моей милой девочке нужен кто-то, кто возьмет под контроль и украдет ее тревоги и заботы. Эта девушка слишком долго была отягощена жизнью.

— Вот моя хорошая девочка, — разорвав плечо ее топа, я позволил ткани соскользнуть с ее груди, пока не стал виден розовый сосок. Мой член становится невероятно твердым, когда я обнаруживаю, что у нее нет бюстгальтера. Возможно, обнаженность может подождать. Выебанную и выставленную напоказ придется сделать.

Я собираюсь трахнуть своего невинного котенка, как грязную шлюху.

Глава десятая

Жасмин

Я хочу этого, но все доводы против этого крутятся у меня в голове. Я вступаю в то место, где нам нужны безопасные слова. Где нет возможности позвать на помощь, когда ситуация выходит из-под контроля. Я одна в его комнате, и у меня нет другого выбора, кроме как приветствовать привязанность этого человека. Я этого хочу, но в моем животе уже кружатся бабочки.

Только я, одна в его огромном доме, и никто не знает, что я здесь. Если я откажу ему, я могу исчезнуть, как Эндрю Грин. Я могу потерять все, если произнесу стоп-слово, и все, что выиграю, если буду крепко сжимать зубы.

Разрывая ткань моей футболки, он немного обнажает мою грудь, вытягивая соски. Часть меня хочет, чтобы с этим покончено. Часть меня все еще хочет убежать.

— Ладно, нам нужно что-то с этим сделать, дорогая, — вздыхает Зейн. — Встань на колени на кровати, положив руки на изголовье. Поскольку ты не можешь щелкнуть мышью или использовать контрольное слово с кляпом, постучи по изголовью кровати, чтобы сообщить мне, что мне нужно остановиться. Хорошо?

Я киваю. Я должна это сделать, это была моя чертова идея, но нервы, которые сдерживали меня годами, все еще здесь.

— Я буду считать, чем дольше это займет, тем больше я буду шлепать эту красивую задницу.

От его слов моя киска сливается с жаром, мои глаза расширяются, и мое тело медленно движется в соответствии с указаниями. Меня никогда раньше не шлепали, и я не уверена, что хочу добавить это в свой список первых дел на сегодняшний вечер. Я могу танцевать как шлюха на горячих углях, но я не веду себя как шлюха.

— Один, — кричит он, ухмыляясь, как наркоман, ожидающий следующей порции. После этого я двигаюсь намного быстрее.

Почему мы не могли встретиться в клубе? Я могла бы станцевать для него, и он мог бы ухаживать за мной там. Я бы его пристрелила, как и всех остальных богатых людей.

— Два.

Я визжу, выкрикивая бессловесные протесты, что я почти на месте.

— Три.

Мои руки хватаются за перила кровати, толстую деревянную балку, пересекающую кровать.

— Хорошая девочка. Сегодня вечером ты не захочешь подниматься выше.

Я отчаянно хнычу на него из-за того, что он использует мой голос. Если бы я могла обсудить это с ним, я бы снова убежала от своих желаний. Я люблю этого человека за то, что он лишил меня этой возможности.

— Тебе нравится быть хорошей, не так ли, котенок, но в этом есть непослушность, которую нужно выпустить.

Я киваю в сторону хорошей девочки.

— Все нормально. Ты знаешь, я все сделаю хорошо.

Как я могу в нем сомневаться, когда его сексуальный голос шепчет такие слова? Вытянув шею, чтобы посмотреть на него, я киваю ему.

— Ты хочешь сказать «нет»? — он задает вопросы.

Я хочу спросить, что и как, но не хочу отказывать ему. Я так боюсь сказать «нет», что ничего не могу сказать. Я знаю, что мне нужен этот толчок.

— Ты действительно этого хочешь, — его губы оставляют поцелуи на моих лопатках, и я забываю, о чем он говорит.

Его руки подхватывают мою футболку, а затем разрывают ткань. Топ свисает с моих плеч, закрывая вид на грудь. Каким-то образом от этого кажется лучше, когда его руки скользят по ним. Мои каменистые соски тверды и вертикальны, его пальцы ловят их, перекатывая твердые бугорки, пока боль не вырывается из моего рта бессмысленными стонами.

— Хорошая девочка. У тебя все так хорошо.

Одна рука скользит по моей спине, по каждому позвонку моего позвоночника, преувеличенно вытянутому в этом сгорбленном положении.

— Какая хорошая девочка. Теперь пришло время твоего наказания.

Мое тело дрожит при мысли о том, что меня вот так отшлёпают. Я никогда раньше не была непослушной девочкой.

Его рука давит на мою спину, заставляя мою задницу высовываться наружу. Когда его руки касаются резинки моего нижнего белья, мой разум паникует. Один рывок и все обнажится. Моя девственность почти закончилась. Пока я борюсь, моя одежда не двигается. Он ждет.

— Ты говоришь «нет», котенок?

Мои глаза закрываются, когда я понимаю, как важно иметь кляп сейчас. Если бы у меня не было напряжения во рту, я бы сказала только «нет», и я бы не имела это в виду.

Я могу только надеяться, что он сдержит свое слово и будет добр ко мне.

— Готова стать взрослой девочкой? — он дразнит.

Придурок. Я выплевываю какой-то неразборчивый вариант слова, которое имею в виду, вокруг кляпа, и слюни стекают по моему подбородку.

На этот раз, когда он схватил резинку моих трусиков, его уже не остановить. Одежда спускается одним куском и переносит все в комнату.

— Хорошая девочка. Готовая?

Никогда.

Его рука хлопает меня по ягодице. Я все еще протестую, когда второй удар приходится на другую ягодицу. Третий удар пришелся мне между ягодиц, тряся меня сильнее, чем первые два. Топ соскальзывает с рук, оставляя грудь еще более открытой. Мне больше нечего дать, но Зейн все равно это возьмет.

— Для меня ты такая хорошая девочка.

Я медленно киваю. Теперь, когда у меня нет работы и дома, я так много потеряла, что мне что-то нужно. Мне нужно это.

Глава одиннадцатая

Зейн

Я как поддразнивание, и я думаю, что дал ей достаточно времени, чтобы отступить, если она этого не хочет. Потратив минутку на то, чтобы вынуть ее кляп, ничто, кроме ее сумасшедшего стоп-слова, не помешает мне заявить то, что я хочу.

— Тогда давай, котёнок. Давай выслушаем твои мольбы, — умоляй меня остановиться, умоляй меня о большем; это не имеет значения. Моя рука скользит по ее животу, чувствуя мягкость ее кожи кончиками пальцев. Я чувствую, как напрягаются ее мышцы, когда моя рука приближается к тому месту, где она хочет меня больше всего. Ее дыхание становится тяжелее, и я знаю, что с каждой секундой она возбуждается все сильнее.