Машина, подъехавшая к дому, не принадлежит ни Зейну, ни Маркусу.

— Это не папина машина, — шепчет Алекс, его первоначальный энтузиазм перерастает в замешательство. Он прижимается своим маленьким носом к прохладному стеклу, беспокойно морща лоб. — Кто они?

— Наверное, просто охрана. Давай продолжим смотреть мультики, ладно? — предлагаю я, пытаясь замаскировать укоренившееся беспокойство. Мне не следует волноваться. Зейн оставил мужчину сидящим в своей машине, когда Алекс вчера остался со мной. Сегодня я не ожидала бы другого.

— Нет, — в одно мгновение маленькая рука Алекса с удивительной силой сжимает мою. Его широко раскрытые глаза полны страха и настойчивости, когда он тащит меня к лестнице. Я спотыкаюсь вместе с ним, оставляя телевизор, показывающий предательство нашего присутствия на территории. — Плохие люди пришли, когда я был маленьким. Папа говорит, что ничто никогда не является ничем.

Наверху в коридоре тихо и холодно. Мы прокрадываемся в спальню Алекса, где лежит незаправленная кровать — крепость подушек и одеял из наших игр. Алекс ведет меня вокруг шкафа к небольшой щели за ним. Мы вместе присели на корточки, ожидая какого-нибудь подтверждения любой из наших мыслей. Если это охрана, мы останемся здесь, пока Алекс снова не почувствует себя в безопасности. Если это не так…

Я не хочу думать о результате, если это не так.

Наше ожидание прерывается внезапным грохотом разбивающегося стекла снизу. Я ошибалась насчет наших гостей. Я прижимаюсь к мальчику рядом со мной, надеясь, что он найдет утешение в моих объятиях. Это все, что я могу сделать, поскольку мой разум ищет другие варианты.

— Шшш, — шепчу я, приложив палец к губам. Алекс кивает, его тело плотно прижимается к моему, дрожа от усилий. Звук голосов подтверждает, что в доме есть люди, даже если я не понимаю, что они говорят. Мы слушаем, как они сознательно двигаются по лестнице. Они не издают звуков грабителей, забирающих вещи, и я уверена, что они здесь из-за меня. Я чувствую, как Алекс сдерживает рыдания, его грудь быстро поднимается и опускается, и я знаю, что должна защитить его. Я обнимаю его, заставляя свой собственный страх успокоиться, пока мы ждем, молясь, чтобы опасность миновала и оставила нас нетронутыми.

Минуты тянутся, наши тела зажаты в узкой щели.

С каждым шагом движения злоумышленников становятся все громче и ближе, они поднимаются по лестнице, их угрожающее присутствие вторгается в наше укрытие.

— Вот, — настойчиво произносит Алекс, голос едва слышен. Он протягивает руку, пальцы на мгновение шарят, прежде чем нащупать маленькую ручку желоба для белья. — Иди, — настаивает он, распахивая дверь внутрь со скрипом, который, кажется, эхом разносится в напряженном воздухе, как крик. Сердце у меня подпрыгивает, нервы на пределе.

— Алекс… — начинаю я протестовать, но он прерывает меня решительным покачиванием головы, непреклонно указывая на желоб.

— Быстрее! — призывает он, глядя на закрытую дверь спальни.

Я знаю, что нет времени для дискуссий, нет времени для колебаний. Я доверяю мальчишеским инстинктам и перекидываю ноги через край, чувствуя прохладные металлические стенки желоба для белья на своей коже. Это тесно, вольер, не предназначенный для взрослых, но адреналин и страх придают мне гибкость. Я скользю вперед ногами, проход поглощает меня тенью, когда я соскальзываю вниз и приземляюсь внизу на мягкое одеяло.

— Иди за мной, — шепчу я вверх, ожидая увидеть надо мной кроссовки Алекса. Но они никогда не приходят. Вместо этого я слышу слабый шорох, а затем звук закрывающейся распашной двери. Мой желудок падает, когда я понимаю, что он не придет. Алекс жертвует своим укрытием ради меня, оставаясь позади, обеспечивая мой побег. — Алекс! — я кричу в отчаянии; мой голос дрожал от волнения. Мои руки бесполезно цепляются за скользкий металл надо мной, пока я пытаюсь найти путь обратно к нему.

Паника сжимает мою грудь, когда я пытаюсь повернуть вспять, пальцы пытаются ухватиться за полированный металл парашюта. Гладкие стены не дают никакой поддержки, и мои ладони пачкают поверхность потом от страха. Мое дыхание становится прерывистым; каждый выдох затуманивает узкое пространство вокруг меня. С каждой попыткой подняться вверх мое тело соскальзывает все дальше вниз, а мягкая куча одеял и запасных постельных принадлежностей внизу создает непреодолимый барьер.

— Давай, — бормочу я про себя, вызывая прилив сил, питаемых адреналином. Но это все равно, что пытаться подняться на горку, покрытую льдом, мои усилия тщетны. Реальность такова, что я в ловушке, зажатая между холодными объятиями желоба и мягкой блокадой, блокирующей любой шанс на побег.

Я расправляю плечи, скручиваясь в отчаянии, но это лишь еще сильнее сжимает меня. Парашют, кажется, сжимается от моей нарастающей паники, воздух становится густым и тяжелым. Я стучу сжатым кулаком по неподатливому металлу, звук глухой и теряется в туннеле, заставленном бельем.

— Алекс, — шепчу я, и это имя — тихий призыв к мужеству. Он предусмотрительно спрятал меня здесь, чтобы защитить меня. Теперь моя очередь проявить смелость и поверить, что у него есть план. С решимостью, крепнущей в груди, я останавливаю свои безумные движения и заставляю себя размеренно дышать. — Думай, — убеждаю я себя, напрягая глаза в тусклом свете, проникающем сверху. Среди хаоса должен быть выход, решение. А пока я буду ждать, слушать и надеяться — на безопасность, на спасение, за ум Алекса, который помог нам пройти через это мучительное испытание.

Глава тридцать седьмая

Зейн

Я ненавижу запах антисептика, который витает в воздухе в этом месте. Это единственное, что может отвлечь меня от страха за Жасмин, пока я шагаю по коридору.

— Папа, сядь, — призывает Маркус. — Наши базы прикрыты. Ронан в безопасности, и скоро мы узнаем все, что произошло. Ребята найдут Десмонда.

Меня беспокоит, что они его до сих пор не нашли. Я хочу быть там и искать его, но я не пехотинец. Я тот, кто собирает всю информацию и решает, куда идти мужчинам. Я потираю щетину, покрывающую подбородок, и задаюсь вопросом, предпочла бы Жасмин меня с бородой, но это заставляет меня больше беспокоиться о моем котенке и усиливает мою потребность найти Десмонда.

Маркус и Ленни двигаются в унисон, а их телефоны сигналят о входящих сообщениях. Я проверяю свой телефон, но мне ничего не пришло.

— Что там? — мой голос — низкое рычание, каждый нерв напряжен до предела.

— Отлично, это Нокс, — говорит Маркус грубым тоном, наполненным напряжением неприятных новостей. — Мы нужны ему сейчас. Произошло что-то важное.

— Блин, — слова вырываются, как пар из клапана давления. Выбор времени Ноксом не мог быть хуже. Ленни и Маркус — мои лучшие люди, а также мои сыновья, но они капо Нокса, а не мои. — Ладно, иди убери его беспорядок. Дай мне знать, когда закончишь.

— Хорошо, — подтверждает Маркус, в его тоне ясно видно нежелание.

Когда их шаги удаляются по коридору, я остаюсь один.

Только я и запах хлора от чистящих средств.

— Зейн, как хорошо, что ты подождал, — Майкл выходит через боковую дверь и направляется ко мне, его лицо тяжелое, как будто ему приходится хуже, чем мне.

— У тебя все в порядке? — я воспользовался моментом, чтобы выразить свою обеспокоенность по поводу доктора. В основном он занимается законным бизнесом; к счастью, нам не так часто нужны его услуги, чтобы нуждаться в ком-то на постоянной основе.

— Гавриил вычистил меня в пятницу. Мне не помешали бы дополнительные средства.

— Ты получишь хорошую компенсацию за уход за Ронаном, но если тебе нужно больше, запишись на прием ко мне. Но сделай это на несколько дней; я сейчас чем-то занят.

Гавриил проводит покерные вечера несколько раз в неделю. Я не собираюсь прямо обвинять его в мошенничестве. Скажу лишь, что чем старше становится Нико, тем успешнее в покере становится Гавриил. Я иногда посещал их, но знаю, что не ждите денег, когда уйду. Для меня это светский вечер, но, очевидно, это вредит кошельку врача.