Это место, о котором не должны знать воспитатели и охранники.

Крыльцо, дорога к воротам, поворот налево. Полоса кедров шириной в 12 метров, дальше лиственный лес. Я доверился памяти: 150 шагов на север, упавший гнилой ствол, 50 шагов на северо-восток, узкий приток реки, перепрыгнуть по камням… Что-то мелькнуло сбоку. Я окинул взглядом лес, всмотрелся в кроны деревьев. Показалось? Одна ветка качалась, хотя было безветренно… Журчание воды заглушало звуки. Наверное, ворона или белка. Хорошо, но тревога не покидала меня оставшиеся 70 шагов.

Я остановился возле старого дуба. Половина листьев уже осыпалась, демаскируя наше секретное убежище: домик на дереве. Каркас прибит к толстой ветке, а косые балки крепятся к стволу, поддерживая основание. Проход в форме арки с одной стороны, овальное окно без стекла с другой. Теплый свет внутри контрастирует с общей серостью. Тишина, изредка слышатся стуки, всхлипы. Прошла минута… Я вздрогнул от неожиданности, когда раздался кашель и прозвучала нота. Одиночная, краткая, не распетая. Потом 2-я, 3-я, пауза и очередь — робкое мычание сменилось пением. Голос дрожит, в нем чувствуются страх, тоска, одиночество…

Листья и сухие сучья под ногами лишают возможности сделать беззвучный шаг. Я крался под звуки мелодии, но отвлекся и наступил на ветку. Хруст. Испуганный вздох, затихло. Скрипы, шорохи — девочка поползла в угол, заглянула в щель под окном.

— Я тебя вижу! Кто ты?

— Я детектив. Рауль и Винсент попросили найти тебя.

— Нашел. А теперь проваливай! Я сама приду.

— Кэрол, мне нужно с тобой поговорить. Спустись, пожалуйста.

— Еще чего!

Веревочная лестница не подтянута. Я подошел вплотную и наступил на нижнюю балку: бечевка толщиной 3,5 см влажная, но прочная, должна выдержать.

Кэрол выглянула из прохода вверху и закричала, жестикулируя:

— Эй, не смей лезть сюда! Я сброшу тебя… все пальцы отдавлю, понял? Слышишь меня вообще, ты, ненормальный?!

Что-то упало на землю после очередного взмаха руками. Карманный диктофон, каким пользуются многие: журналисты, музыканты, полиция. Я в том числе. Не по-детски выругалась… Ведет личный дневник? Или записывает мелодии? Самое действенное: уйти, заставив ее спуститься, опросить по пути и вернуть в приют одновременно. Не настроена на контакт, может соврать, если так поступить. Поэтому я остался, сказал:

— Договор: я отда тебе диктофон, а ты поговоришь со мной.

— Ах ты гад! Ладно, черт с тобой… Верни уже. Но не бросай, а подай! Я скажу, что надо, а потом ты свалишь… Быстрее, чего встал!

Я поднялся по лестнице на всю высоту. Кэрол опустилась на колени в проходе, потянулась и схватила диктофон. Попятилась в угол, когда я забрался внутрь домика, инстинктивно накрылась пледом. Я назвал имена охранников, но она все равно дрожала. Боится? Глаза красные, плакала. Бетонная крошка и пыль в непричесанных волосах. Взволнована происшествием в уборной? Или просто холод: выбежала в одной футболке. Керосиновая лампа освещает узкое пространство, немного согревает и коптит крышу. Самоучитель по музыке рядом с ней на полу, раскрыт на параграфе про нотную запись.

— Предупреждаю: если хоть пальцем тронешь меня, я тебе вмажу!

— Я полицейский, — сказал я, повысив голос. Звучало неприятно.

— Ага, каждый может так сказать. Только псих полезет в домик на дереве, где сидит одинокая девочка, а вокруг ни души… Я буду кричать!

Я протянул ей карточку-пропуск, но она оттолкнула мою руку.

— Не нужны мне твои бумажки. Ты делом докажи… Вот давай расскажи что-нибудь обо мне, примени-ка свои мозги, Шерлок Холмс!

Попытка разозлить меня, переигрывает.

— Хорошо. Ты приходишь сюда, потому что стесняешься петь на публике. Тебе это нравится, но не хватает теории и практики, которые ты пытаешься получить самостоятельно. Ты придумываешь мелодии, мечтаешь заниматься музыкой профессионально. Пение, возможно, игра на музыкальном инструменте — гитара, например. Ты говорила мисс Тоналтан, но она отказала в репетиторстве в музыкальной школе, потому что приют не может себе это позволить. Тогда ты решила, что лучшая возможность для осуществления задуманного — семья. Это главная причина, почему ты хочешь, чтобы тебя удочерили. Достаточно?

Кэрол замерла, приоткрыв рот от удивления. Эмоции сглаживались с каждым предложением. Значит, угадал. Я тренировался, пока учился в академии. Как выяснилось, люди логичны, то есть предсказуемы: узнать 2-3 детали и достроить правдоподобную версию.

— Ты гонишь! Рауль с Винсентом растрепали, да? Хотя… Ладно, верю. — Она спрятала лицо в коленях и добавила приглушенно: — Надеюсь, дом выдержит нас, потому что ты здоровенный, как столб.

Тучи закрывают небо, теплый свет лампы нагоняет сонливость. Я прижался к стене, расслабил шею, плечи и закрыл глаза. Спокойно, тепло — впервые за долгое время. Иногда я думал, почему пошел в полицию, а не туда, где меньше ответственности? Можно смириться с единичными случаями убийств, пропаж и коррупции, но сейчас… каждый похищенный, каждая минута промедления — моя боль и моя вина. Я устал… Здесь, в домике детства и рядом с этой девочкой, не было улик, подозреваемых, подчиненных, родителей, новостей. Все это снаружи, далеко от меня.

Не знаю, сколько времени прошло, пока не послышалось:

— И?

— Красивый голос, — сказал я после паузы.

— Ты пришел сюда за этим? Как ты раздражаешь! Испортил мне занятие и настроение, а теперь сидишь и молчишь.

Руки нырнули в карман: достала сигарету и коробок спичек. Выпрямила стержень, обхватила фильтр губами. Спичка вспыхнула с 5-й попытки. Я выбрал момент, когда Кэрол рефлекторно закрыла глаза, и выхватил сигарету.

— Эй, какого хрена! Отдай!

— Я запрещаю курить ребенку. И не выражайся.

— А ты мне не отец, чтобы что-то запрещать! Хочу и курю! И буду ругаться! Вот удочеришь — подумаю… Хотя нет, спасибо. Ты страшный, грязный и вонючий. От тебя несет, будто ты бухал всю ночь! Так что ага, сам далеко не святоша, а мне еще что-то говоришь.

Я вскипел, не выдержал:

— А ты, я вижу, тоже возомнила себя детективом. Да, весь последний месяц я спал по 3-4 часа. Да, я не принимал душ ни вчера, ни сегодня. И да, я пил алкоголь, потому что мою дочь забрали! У меня есть шанс найти ее в течение суток или я навсегда потеряю единственного дорогого мне человека… Теперь понятно, почему я так плохо выгляжу?! Не утверждай ничего, если не умеешь анализировать. Особенно касательно незнакомых людей. Так что прикуси язык и дай посидеть в тишине!

Кэрол покраснела, опустив взгляд, и отвернулась. Пальцы стучали по пледу, отбивая ритм. Подбородок дважды поворачивался на 45 градусов и обратно. Коротко взглянула и сказала в третий раз:

— Прости…

Хорошо. Значит, какая-то совесть есть за всей этой подростковой грубостью.

Алисия… Я осознанно не думал о ней, чтобы не поддаваться эмоциям. Вспомнил в разговоре, и поток мыслей не остановить… Мы поссорились. Что, если я уже не смогу извиниться, помириться с ней? Сказать, что люблю. Что, если ее уже…

— Откуда сигарета? — сказал я, чтобы отвлечься.

— Не скажу. Где была, там уже нет.

— И не стыдно тебе красть у Рауля?

— Эй, я не воровка! Это чтоб я хорошо себя вела… Блин! Как же ты бесишь! Не смей никому говорить… Кстати, как ты меня вообще нашел? По следам с лупой, как в фильмах? Клочки одежды искал или вроде того?

— Я нашел это место еще 25 лет назад.

Пауза: 5 секунд тишины. Кэрол не шевелилась, не говорила, не дышала.

— Ты — что?! — крикнула она, придя в себя.

— Думай. Развивай логику.

— То есть не врешь? Но ты не такой старый, чтобы работать здесь давным-давно. И странно тогда, что мисс Тоналтан и остальные не знают про домик. Стой, двадцать пять… это если тебе где-то под сорок… неужели… ты тоже приютовский! Охренеть можно!

— Я говорил не выражаться.

— Да пофиг! Расскажи, расскажи, как у тебя получилось стать детективом? А ты сразу после приюта пошел или тебя усыновили? А где ты жил? Ну скажи уже хоть что-нибудь, задолбал!