— Предсказали мое появление?
— Не льсти мне: это сделает любой, у кого есть нос. От тебя смердит, как от кучи навоза. И твой дружок, небось, прокурил мне комнату, хотя я ему запретила курить в доме… Так зачем пришел?
— Я детектив. Нам предстоит серьезный разговор, от которого зависит будущее вашей… самодеятельности.
— Будущего не существует.
— Странно слышать это от гадалки.
— Странно, что два самодовольных скептика-полицейских просят помощи у ведьмы. Жалость, да и только! Странно, что я днями напролет повторяю всем одно и то же, и — о удивительно! — это помогает. Но ты у нас великий сыщик, а я всего лишь полоумная старуха. Так ты думаешь, да? Вот только эта старуха за свою жизнь сберегла больше детей, чем все пустоголовые детективы и капитаны вместе взятые!
— Прошу вас не оскорблять полицию, мэм! Ведите себя вежливо.
Шея хрустнула на резком повороте. Миссис Веритас посмотрела в окно, приложив ладонь к подбородку. Сначала взгляд метался по пасмурному небу, а ступня нервно притоптывала, потом замерла в задумчивости, испытывая мое терпение. Я глубоко дышал от злости, и затхлый запах старости въедался в нос. Бесполезно. Здесь явная спекуляция на чужом горе. Так почему я до сих пор не забрал ее в участок и не ушел? Почему надеюсь на что-то вразумительное?
Странное чувство… Капля симпатии в море антипатии.
— Я жду, миссис Веритас.
— Ты сам сказал не оскорблять полицейских. Вот я и молчу.
— Хорошо. Сколько? Я заплачу втрое больше, если узнаю что-нибудь полезное о похищениях.
— О милостивые боги… Если это умнейший человек в городе, нам всем кранты… Мистер — гркхм! — Рей, если бы все эти несчастные платили мне, я бы принимала золотые ванны и давно уже купила домишко поновее… У меня лишь одно условие: приходить с ребенком. Что непонятного и какого черта ты один?
Трудно подбирать слова. Я просто не мог сказать, что Алисию похитили. Сказать — значит признать. А это тянуло за собой остальные слова: убили и… съели. Поэтому легче молчать, легче думать, что она… просто далеко. Надежда еще есть. К сожалению, она выглядит как сумасшедшая старая женщина.
— А, значит, поздно… — сказала миссис Веритас, опустив скорбный взгляд в пол. — Что ж, давай-ка я расскажу, что надо было делать, чтобы этого не допустить. Во-первых, прислушаться к дочке своей — она, небось, все пыталась тебе растолковать, да вот только ты ее не слушал. Во-вторых, приложить пару извилин и послушать, что говорят все дети города. Я хоть и старуха, но в состоянии это сделать. Все дети города обсуждают монстра и способы защиты от него — дети!.. Дети оказались умнее большинства взрослых.
— Монстр? Моему коллеге вы сказали о дьяволе.
— Монстр. Дьявол. Черт. Зло. Бес. Демон… Всего лишь словечки — а суть-то одна!
— Хорошо. Причем тут Мэд Кэптив?
— В эти дебри ты пока что вообще не лезь — тебе сначала нужно уяснить самое простое… А Мэд Кэптив всего лишь несчастная жертва обстоятельств.
— Вы хотите сказать, он не виновен?
— Нет, я такого не говорила.
— Хватит увиливать — говорите четко и по существу! — крикнул я, раздражаясь все сильнее. — Какие будут доказательства?! Без них все ваши слова не более чем просто сказки.
— Сказки! — крикнула она возмущенно, выдавшись вперед из кресла. И вдруг застыла, прислушалась. — О как… Похоже, сейчас сам все увидишь. Господи помоги нам!
Похмелье ухудшало работу органов чувств. Я услышал звонкие шаги на пике громкости, за 2 секунды до открытия двери. Женщина с мальчиком 6-7 лет остановилась на пороге, тяжело дыша. Крайняя степень испуга, нездоровый румянец и блеск в глазах. Паника охватила ее полностью. Она тянула за собой сына, который сопротивлялся и морщился от боли в запястье. Пальцы мальчика медленно синели.
— Я видела его! — Она захлопнула дверь, и недовольный гул толпы стал тише. — Дьявол! Настоящий! Как вы и говорили! Вы же поможете? Прошу вас… умоляю!
— Тише-тише, милая, — начала миссис Веритас и поняла: бесполезно.
Женщина ходила по прямой, будто не замечая нас, дважды с опаской приседала, вставала и продолжала ходить. Руки тянули волосы, чесали голову, шею.
— Господи, прости нам наши грехи, покарай нас, но не детей наших… — повторяла она. — Нельзя медлить! Это срочно… Срочно!
— Мам, пошли домой! — говорил мальчик, потирая ладонь. — Я хочу домой…
Глухой стук о дощатый пол — женщина рухнула на колени перед сыном. Второй — дернула мальчика, и он упал вслед за ней. Детские ладони насильно приставлены друг к другу, прижаты снаружи материнскими.
— Нужно молиться… Только это спасет от дьявола. Давай, как я учила, сложи руки…
Мальчик вырывался, задыхаясь от плача:
— Не надо, м-мам…
— Ты что, хочешь, чтобы Оно нас всех убило? Ты этого хочешь?! — вопила она и трясла мальчика за плечи, как тряпичную куклу. — Нет? Тогда быстро повторяй. Отче наш, во имя Тебя и Сына…
— М-мне страшно.
Трость уперлась в пол одновременно с появлением черно-белых полос в комнате. Снова эти помехи. Прямо как… вчера. Даже хуже: они витали в пространстве, стягиваясь за спиной женщины с мальчиком. Что это? Я сидел вполоборота, не зная, что делать… Я боялся. Ни перестрелки, ни запутанные дела психопатов и маньяков не пугали меня, как это. Неизвестность.
Миссис Веритас поднялась и ловко двинулась к молящимся, озираясь вокруг, будто в ожидании нападения. Сгусток помех редел, и что-то черное появлялось из глубины… Длинный тонкий отросток, похожий на изломанную ветку дерева. Нет, больше на… руку? Я чувствовал: живое, материальное… оно тянулось к ним — к миссис Веритас, матери или… мальчику? Время замедлилось, разбилось на доли секунд. Мать обернулась, вскрикнула. Миссис Веритас напряглась… Успею добежать? Что. Мне. Делать… У меня нет пистолета, нет электрошокера. Поздно…
Взмах трости, свист в воздухе, удар… Верхушка с зеленым камнем коснулась отростка, и все исчезло. Комната стала прежней.
Мы замерли на 3 секунды. Женщина не выдержала: подхватила сына на руки и рванулась к выходу. Сначала люди на крыльце стали кричать за то, что она ворвалась без очереди, но расступились, а некоторые пятились следом от ужаса на ее лице. Паника, чувство опасности… Миссис Веритас встала в дверном проеме, успокоила всех и попросила не шуметь. Дверь хлопнула.
Недовольный шепот на обратном пути. Странно, что не опирается на трость, будто та была не нужна ей.
— Что за…
— Что, что! Сказка твоя пожаловала. — Миссис Веритас звучно села в кресло, поправила платье и вернула трость на то же место. — Я ж надеюсь, со зрением у тебя все в порядке, раз с мозгами туго.
— То есть это…
— Да, он самый. Собственной персоной.
— А вы…
— Нет. Я не ясновидящая и не ведьма. Я психолог. Кто ж знал, что на старости лет вернусь к этой работе. Уясни одно, полицейский: страх и грусть. Монстр чует это, как медведь — пчелиный улей… А дети, они ж еще не привыкли к проблемам жизни. То родители-остолопы, то школа, товарищи, первая влюбленность и еще куча всего. Вот и попробуй все это выяснить, как-нибудь проработать за двадцать минут и дать парочку советов, чтоб монстр не сожрал. Никто бы в жизни не пошел к психологу. Гадалка миссис Веритас — другое дело. Вот и приходится нести чушь про заговоры и давать рецепты отваров ромашки для виду.
Последние слова сказаны медленно, по слогам. Взгляд опустился мне на грудь. Лицо плавно менялось: раздражение — удивление — легкая улыбка. Что-то теплое, приятное появилось в глазах. Совсем другой человек.
— Алек, — прошептала она. — Это ты! Какая ирония… Слушай внимательно. Если хочешь разобраться во всем и… попытаться спасти дочь, иди в приют «Лост чайлд».
— Зачем? — насторожился я.
— Потому что иногда нужно вернуться в детство, чтобы многое понять о себе.
— Откуда вы знаете… Не помню, чтобы вы там работали.
— Конечно, не помнишь: столько лет… Так, все вопросы — там. И все ответы — тоже там. Твое и мое время прошло, а у меня тут клиентов, если ты не заметил, непочатый край!
