И меня накрыла гордость, когда он впитал все это и как по волшебству поднялся с уровня минус один до нуля — прогресс есть прогресс, надо открывать школу уличных боев Армани Коллина. В конце я решил показать ему прием, от которого даже самые суровые амбалы скорчиваются на полу в два счета, но для начала проверить его на нем, чтоб понимал всю мощь и использовал в крайних случаях. Я без предупреждения, чтоб не зазнавался, на очередном ударе нырнул вбок, зашел чуть ли не сзади, но зад его мне до лампочки, а вот пересчитать пальцами все ребра, будто струны гитары, это за милую душу. Ох и рыготал он, хрюкал, квакал, как бы не описался тут, но пока просто шмякнулся на пол и брыкался диким мустангом — по-моему, вышло опаснее, чем в настоящей драке, хотя бы локтем в челюсть мне зарядил! Я даже представил лицо монстра, а то мы тут как бы в ловушке, горевать и бояться должны, а вместо этого гогочем во все легкие.

Паршивец отполз к двери, скалился во все тридцать два и дико следил за мной на случай, если мне вдруг не хватило. Затихло, как в кунсткамере, я повернул голову и заметил, что Тонконожка и Оля смотрят на нас и, видимо, уже давно, причем первая с рукой на животе, а вторая с непониманием и какой-то странной, но хотя бы искренней улыбкой. ДеВи шикнул понятным намеком, мол, самое время идти на абордаж моей любимой, пока нота хорошая и есть шанс уладить все без рукоприкладств. Не знаю, сколько раз я проклял его, но это здорово замедлило страх, хотя напротив Оли полная грудь решимости все равно сдулась, как резиновый шарик. Я умолял глазами сказать мне хоть что-нибудь, мол, чего это я приперся, явился не запылился через три дня, герой, или даже послать к черту, но чтоб я схватил эту искру разговора и распалил сырые палки.

— Оля… — выдавил я любимое сочетание букв и замолчал на целую минуту, был шанс, что так годы пройдут и плесенью покроемся. — Нам нужно поговорить.

— Нужно! Очень нужно, но сейчас не время и не место. И если хочешь, чтобы это действительно случилось, найди способ выбраться отсюда.

Дрожащие ноги сами потащили меня к двери, тут и думать нечего, хотя мозг и сопротивлялся кучей способов из разряда фантастики — открыть дверь и спрятаться в коробках игрушек, пока оно не уйдет, или постучать в потолок всем известное тук-тук-тук, тук, тук, тук, тук-тук-тук. [2]Короче, столько всякого бреда перебрал, уже согласен был на полицию, но бетонные стены отлично глушили сигнал и на значке связи упорно красовался уродливый крест.

— Армани, что ты задумал? — сказала Оля, но сама все поняла, вскочила с коробок и быстро оказалась между мной и дверью. Радует, конечно, что волнуется, это значит, еще не все потеряно, но вид у нее даже слишком испуганный, будто я приставил пистолет к виску — а может, и правда русская рулетка, непонятно, что выкинет этот полоумный.

— Пытаюсь спасти вас.

— Не таким способом.

— Да не переживай ты — я смертью храбрых помирать тут не собираюсь, просто отвлеку его, как смогу.

— Как?

— Собой… А если не получится, закидаю игрушками до смерти, но это крайний случай, мой козырь, так сказать.

— За такие шутки тебя надо…

Стук в дверь с той стороны прервал нас и вдобавок оглушил, я так и не узнал вид своей казни, но волновало меня совсем другое — психованный ударил явно не кулаком на этот раз, больно звонко, точечно и как-то… рубяще! В глазах Оли сияла та же мысль о пожарном топорике со стены, аж густые ресницы вздыбились от страха и удивления — дело в том, что сама дверь переживет и с десяток-другой ударов, а вот за ржавые петли никто не ручался, зато теперь уже точно нет смысла сидеть в этой консервной банке. Опять удар, а за ним еще целая порция, и по-моему, дверь немного подкосилась, чтоб меня — да ждать вообще нельзя!

— Оля, ты возьмешь детей и встанешь с ними прямо за дверью. Я открою, приманю его на себя, а вы бегом на выход и там пуститесь наутек, не теряйте ни секунды.

— Я с тобой. С двумя ему будет труднее справиться.

— Поймайте такси, — продолжал я, будто не слышал ее, хотя и правда пропустил мимо ушей такую чушь, — я не поверю, что местные водилы сидят нынче на голодном пайке. Где-то кто-то должен быть, тут уже без удачи никак. Да-да, я слышу — мелких одних явно не пустят, нужен взрослый.

— Но…

— А я следом за вами.

В общем, наплел я ей кучу всего, и обычно это во вред, но тут язык неожиданно подсобил, сделал из меня самоуверенного горе-рыцаря без доспехов, оружия, зато с принцессой и мелюзгой на шее. Мы поставили башенку из коробок сбоку от входа, чтобы этот чудик не увидел их краем глаза, и очень скоро все стояли по местам — Тонконожка, потом ДеВи и за ними моя Оля, да будет шоу, что называется!

На деле же я схватил ледяную ручку двери, положил палец на щеколду замка и нагло врал себе под раскаты топора, мол, все спасутся и никого не съедят. Себя-то я убедил без проблем, а вот тело не обманешь — сердце устроило дикий вальс напоследок, и ноги немели, хоть прыгай на манер боксера перед выходом на ринг. Я отошел, будто бы еще раз проверить, хороша ли засада, но просто тянул время, и вообще всякое может случиться, а потому имею право распустить долгий взгляд на свою мадонну. Оля держит ладони на плечах паршивца, будто на пульте управления, и что-то шепчет себе под нос, пока задумчивые глаза блестят на свету, как не умеет ни одна звезда. Именно это и придало сил, я тихо повернул колесико замка и даже улыбнулся, хотя самому не понравилось — в фильмах после такого прыгают в огонь или бросаются в толпу монстров с пулеметом и обычно не возвращаются.

Короче, поехали — будь, что будет, и пусть весь мир катится к черту вверх тормашками!

Я отфутболил дверь как раз на очередной удар и нехило так толкнул монстра, что тот аж грохнулся на пол, а топор выскочил из рук и куда-то закатился. Это на редкость удачно вышло, а то все могло быть в разы плачевнее, но это чудо в юбке долго лежать не собиралось, сразу подскочило и потащилось внутрь. Я дал заднюю и нарочно махал руками, чтоб он точно за мной увязался, но грецкий орех в башке понял, что нас стало подозрительно на три порции меньше, а сзади еще беспардонно зашаркали соплячьи кроссовки (потише вот никак нельзя было!) Конечно, этот псих потянулся к ломтикам вкусностей и Оле, которая почему-то еще и стояла в проеме — от страха я схватил его за шкирку свитера и дернул так, что чуть ли не в конец подсобки отбросил.

Наконец-то все, кому нужно, смылись, а тут уже как получится выиграть время.

И вот стоим мы, худые спички, один на один, но на меня ему плевать, даже взгляд метит в дверной проем на звук входных висюлек. Я не придумал ничего лучше, кроме как нагло повторять, то бишь этот чудик идет вправо, и я туда же, он берет левее, так я уже тут как тут, птичьи танцы какие-то, жаль, что без музыки. На вид он дохлый, но стал размахивать клешнями будь здоров, еще и быстрый, зараза — воздух свистел над ухом, как реактивный самолет, от первых пяти кулаков я кое-как увернулся, а следующий пропустил. Раз пишу это, значит живой, там ровно по краю зуба прилетело, аж кусочек откололся, но хоть голову не снес с такой силищей! Я завыл от боли, пересчитал звездочки в глазах и на эмоциях треснул его в ответ, но зуб за зуб не получилось, только раззадорил. Этот псих прыгнул на меня, как дикая кошка, повалил на пол и хотел бежать дальше, даже не подумал попутно шею свернуть, будто я совсем ничтожество какое-то, обидно, знаете ли!

Через мой труп, уродец — я вцепился в ботинок и зарядил кулаком туда, где у мужчин хранится самое ценное, каюсь, но лучше нечестно, чем он догонит Олю и моя честность будет всем до лампочки. Ух ты, я все-таки добился инопланетного внимания, да так что тот решил расписаться у меня на лице и совсем озверел, дубасил по полу уже без разбору — вот что голодовка с людьми делает, а с монстрами так и подавно! Я извивался ужаленной змеей и все думал, мол, люди на этажах оглохли на пару с полицией или как, мы тут такую шумиху подняли, а сейчас вообще все дрожало от толчков (мимо, мазила!), как при землетрясении. В конце концов, он поднял меня и забросил на другой конец ринга, прямо в кучу коробок — тут уже ничего не попишешь, я очнулся, когда дырявый свитер мелькнул в проеме, да и черт с ним, этой минуты славы должно было хватить.