По рядам пронесся приглушенный гул. Лица студиозусов вытянулись от плохо скрываемого испуга вперемешку с досадой — похоже, до них начало доходить, как лихо они спалились когда в ужасе бежали.

— Но то, что вы разгуливали ночью по погосту, полбеды, — меж тем продолжал Руневский, брезгливо кривя губы. — Куда страшнее другое. Среди могил были обнаружены свежевскопанные ямы, обрывки истлевших саванов и — о ужас! — полуразложившиеся трупы и кости.

В голосе магистра звенел неподдельный гнев, и я невольно поежился. Между тем Руневский раскалялся все больше, брызжа слюной и потрясая указкой, словно шпагой. К счастью, ректор вовремя смекнул, что нужно вмешаться. Выступив вперед, он предостерегающе вскинул длань и елейным голосом заворковал:

— Друзья мои, господа учащиеся! Давайте не будем горячиться и спустим пар. Право слово, в столь щекотливой ситуации лучше сохранять хладнокровие и здравомыслие. Поймите, мы ведь не со зла — но обстоятельства вынуждают нас докопаться до истины.

Он обвел притихших студентов проникновенным взором и продолжил:

— Будем откровенны — вряд ли вы самолично раскапывали могилы и тревожили покойных. Но! Это отнюдь не освобождает вас от ответственности. Ибо даже невольно став свидетелями чьих-то чудовищных деяний, вы обязаны были незамедлительно сообщить нам. И вот теперь я спрашиваю — кто, господа? Признавайтесь, не томите!

Повисла пауза, густая и вязкая, словно кисель. Бедные студиозусы сидели ни живы, ни мертвы, боясь поднять глаза.

Меж тем атмосфера в кабинете накалялась. Все хмуро переглядывались. Преподы сидели с постными рожами, всем своим видом излучая неодобрение.

И вдруг, как гром среди ясного неба, раздался звонкий голос:

— Это Ведьминов! Иван Ведьминов с первого курса! Я своими глазами видел, как он мертвяков из могил подымал.

У меня аж челюсть отвисла от такого поворота. Ну ни хрена ж себе! Это что же, выходит — вся честная компания, которая надо мной измывалась, сейчас на меня бочку катить будет?

Но не успел я и рта раскрыть, как тут же со всех сторон посыпались обвинения:

— Точно, это Ванька!

— Я видел свою бабку покойную, которую он зазвал, паршивец!

Взгляды присутствующих скрестились на мне. Кто-то сочувственно цокал языком, кто-то неодобрительно качал головой. Только и слышалось со всех сторон: «Некромант, некромант!..» Того гляди, сейчас вилы да факелы в ход пустят.

На лице Руневского отразился неподдельный ужас. Он смотрел на меня так, будто узрел все кары адовы разом — борода дыбом, очки на лбу, дыхание со свистом.

Зато ректор, напротив, весь засиял. Глазоньки масляно заблестели, губы растянулись в елейной улыбочке — как кот, сметану слизнувший.

— Ах вот оно что! — провозгласил он торжествующе, всплеснув ладонями. — Некромант, значит? Ну что же, в нашей богатой истории был лишь единичный прецедент. Около десяти веков назад чужеземец был с подобным даром. Мертвяков из могил подымал. И вот, теперь ты — явился, голубчик, по новой! Да не абы как, а прямиком в нашу Академию, образование получать. Ай да ну!

И он картинно захлопал в ладоши, призывая присутствующих последовать своему примеру. Преподы нестройно подхватили, потом и студентня подтянулась — кто охотно, а кто и со скрипом, будто делая одолжение.

Я же толком и сам не пойму — то ли мне сейчас лавровый венок нацепят, то ли прямиком на эшафот поволокут. Поди угадай, что в башке начальственной творится.

— Подойди! — повелительно произнес ректор, маня меня рукой.

Что ж, настал момент истины. Сейчас главное — ловко повернуть ситуацию в свою пользу. Тут без изрядной доли лукавства не обойтись.

Я грациозно поднялся со своего места и направился к возвышению, где восседало академическое руководство. На полпути меня вдруг остановил резкий окрик магистра Руневского:

— Нет, господин ректор, так не пойдет! Единственный выход — заточить этого юношу в монастырских стенах до достижения восемнадцати лет. И продержать там, пока зловещий дар не исчезнет!

Эй, мужик, а ты мне нравился! От подобной перспективы у меня похолодело внутри. Метка под перчаткой тревожно запульсировала. Еще бы — демона, Князя Инферно, и вдруг в богоугодную обитель на пару лет? Да не бывать этому!

Воздух вокруг моей руки заметно сгустился, словно потяжелев.

— Довольно! — рявкнул ректор, вскидывая ладонь с крепко сжатым кулаком. — Молчать, магистр. Здесь решения принимаю я.

Руневский отшатнулся, будто от пощечины. Ректор же одарил меня ободряющей улыбкой и проворковал елейным голосом:

— Не внимай глупцам, Иван. Они завидуют! Твой дар уникален и бесценен. Зарывать такой талант в монастырской глуши… расточительство!

Любопытная позиция, ничего не скажешь. И ведь не поспоришь — коли на то пошло, моя сила и впрямь весьма специфична. Некроэнергетика здесь, в академических стенах, будто спит беспробудным сном. То ли дело погост — там я чувствовал ее каждой клеточкой!

Меж тем ректор картинным жестом стянул перчатку, являя взорам россыпь искрящихся всполохов на своем пальце. Завороженная публика ахнула — знак на ладони Августина Валериановича вдруг вспыхнул ослепительным разрядом, мгновенно разросшимся до размеров шаровой молнии.

Сгусток ветвистых электрических змеек закружился на месте, обретая человеческие очертания. И вот из него проклюнулась до боли знакомая фигура… Нинель!

Он с шутовским полупоклоном указал на застывшую изваянием магистрессу и пояснил:

— Поразительное зрелище, не правда ли, господа студенты? Вам еще только предстоит освоить эту любопытную технику. Но будьте покойны — придет час, и ваши персты также обретут истинную форму. И вот тогда вы сможете вбирать их прямо в длань — хоть в бой, хоть на прогулку. Удобно, не находите?

Ректор рассмеялся собственной шутке, однако в его веселье явственно сквозили фальшивые нотки. Я мигом смекнул — не просто так почтенный старец выпустил из рукава этот ослепительный козырь. Видать, меня опасается. Вот и подстраховался на всякий случай.

Что ж, мудро, ничего не скажешь. Одно непонятно — отчего Нинель с такой готовностью взялась меня опекать? Ведь, по сути, я ей никто — так, очередной студент в длинной веренице подопечных.

Однако размышлять над загадочным поведением магистрессы не было времени. Крамская уже подхватила меня под локоть и, бросив на прощание многозначительный взгляд ректору, увлекла прочь из душного кабинета.

И знаете что? Впервые за долгое время я ощутил, как меня охватывает странное чувство. Доверие — вот как это называется у людей. Необъяснимая, почти иррациональная уверенность в том, что рядом с этой дивной женщиной мне ничто не угрожает.

— И как ты умудрился так глупо спалиться? — осведомилась Нинель, лукаво прищурившись.

Я уже открыл было рот, чтобы выдать заготовленную версию, но магистресса решительно меня оборвала:

— Нет-нет, молчи! Ни слова более. Теперь тебе нельзя произносить ничего, что способно тебя скомпрометировать. Ясно? Я тебе добра желаю, но скрывать от хозяина ни чего не могу, даже в статусе преподавателя, я остаюсь перстом.

Я покорно кивнул и озадаченно нахмурился:

— Так куда мы все-таки направляемся? Что за срочность такая?

— Туда, где ты уже бывал, — загадочно промолвила она. — В кабинет ректора. Августин сейчас успокоит взбудораженных студентов и присоединится к нам. Нужно многое обсудить.

— Послушайте, да что вы все так всполошились? — не выдержал я. — Я ведь и сам пока не уверен, моих ли рук дело эта кладбищенская история! Может, там вовсе не при чем, а вы уже панику развели.

Крамская вдруг застыла посреди коридора и, резко развернувшись, вцепилась мне в плечи стальной хваткой. Ее прекрасное лицо исказила странная гримаса — не то восторг, не то жгучее нетерпение.

— Иван, милый, да ты хоть представляешь, какая сила в тебе? — горячечно зашептала она, оглядываясь по сторонам. — То, что ректор поведал о некроманте — это лишь крохотная толика! Только вообрази: один-единственный заклинатель мертвых способен в корне переломить ход целой войны. Ему не составит труда обратить бесчисленные трупы павших против неприятеля! Своих падших воинов и противника!