Мия всё-таки не смогла сдержать крик, крепко зажмурилась, рука её дёрнулась к груди в тщетной попытке найти успокоение в спрятанном под рубашкой амулете.

— Вот уж в чём не мог тебя заподозрить, так это в дланебоязненности, — с явственно различимой в голосе усмешкой сказал чародей.

— Я не… — Мия подавилась своими словами и закашлялась, спазмы отвращения сжимали горло и живот, мешая говорить.

Она слышала множество россказней о таких вот алтарях и о тех, кто перед ними преклоняется. О жутких ритуалах и о кровавых дарах, приносимых владыке Подземного мира. Говорили, что те, кто в покровители себе выбирают Хаммарана, похищают детей и приносят их в жертву, чтобы умилостивить владыку, а ещё пьют свежую кровь, шьют себе сапоги из человечьей кожи, кости пускают на амулеты и каких только гнусностей ещё не творят.

— Это просто омерзительно! — наконец справившись с собой, выплюнула Мия и указала на алтарь. — Как вы можете творить такое! Проливать кровь безвинных, да как вам не…

— Владыка не требует… — перебил её чародей, но потом осёкся и махнул рукой, — впрочем, хочешь верить в кровожадные сказочки церковников — верь на здоровье, не буду тебя разубеждать. Да, я здесь каждый день приношу в жертву новорожденных детей и лью на алтарь кровь девственниц. Но тебе-то в любом случае нечего бояться, не так ли?

— За это казнят! — возмущённая такой наглостью, выкрикнула Мия.

— Неужели? А за воровство что, гладят по головке и целуют в лобик? — ответил ей он, доставая с одной из полок какой-то свёрток. Потом, развернувшись, ухмыльнулся в этой своей поганой манере и добавил:

— И поверь, это меньшее, за что меня могут казнить.

В глубине его тёмных глаз ей увиделся зловещий блеск. Ноги Мии задрожали и едва не подкосились. Невеста. Она поняла, что чародей говорил о своей невесте, этой бедняжке Мэл, которую он убил. Мия в этом и раньше не сомневалась, а сейчас уверенность её стала твердокаменной.

— Ты чудовище! — прошипела она.

— Зато ты у нас красавица! — с издевательской интонацией в голосе ответил чародей. — С давно нечёсаными лохмами и с костлявой задницей под грязными штанами.

— Да что тебе моя задница, да… Я тебя сейчас пристрелю!!!

Чтобы её слова не казались пустыми, Мия сделала пару шагов вперёд и выставила чарострел, целясь прямо ему в голову, в эту мерзкую ухмылку, кривившую и без того уродливое лицо. Она, правда, хотела это сделать, и никакое зеркало ей уже было не нужно, лишь бы заткнуть самодовольного мудака, слишком многое себе позволявшего. Да вот только в тот же момент чародей тоже шагнул ей на встречу, так, что дуло почти упёрлось в его широкую грудь, и едва ли не схватил Мию за запястье. Она успела отдёрнуть руку, так, что его пальцы только скользнули по рукаву рубашки, и хотела уже что-то выкрикнуть, когда он тихим, но твёрдым голосом сказал:

— Нет, девочка, стрелять ты не будешь, а наоборот — сейчас же уберёшь эту игрушку.

— Да хватит меня так…

— Не перебивай и дослушай до конца, — глаза чародея опасно сузились, а в голосе добавилось металла. — Так вот, я бы не советовал тебе здесь стрелять. Ты что-то мало похожа на гвардейского стрелка, и предполагаю, что с этой игрушкой практиковалась не так часто, как следует. Или вообще таскаешь её для красоты, попугать кого поглупее. Так вот учти, что, если ты не попадёшь в меня с первого выстрела, — пуля, скорее всего, срикошетит от стены. Хоронить твое щуплое тельце я не слишком-то жажду, впрочем, как и заниматься твоим лечением, если ты всего лишь сама себя подстрелишь. Так что убери эту игрушку в кобуру и при мне больше не доставай. Я и без того убедился, сколь серьёзно ты настроена.

Он стоял так близко, что стоило лишь поднять руку. Вскинуть руку и даже не целиться. Она бы попала, Мия была в этом уверена. Попала бы и навсегда покончила со всем этим дерьмом одним выстрелом. Но она не решилась. С опаской оглядела стены, по которым всё также текли реки лилового и голубого сияния, потом украдкой глянула на чародея, опустила взгляд и поджала губы. Что такое «срикошет» Мия не знала — наверняка очередная поганая магия, и проверять её действие на своей шкуре совсем не хотелось.

— Вот и молодец, — сказал чародей, наблюдая за тем, как она засовывает чарострел в кобуру.

Потом вернулся к стоящей на столе чаше и поманил Мию за собой. Очень хотелось сказать ему какую-нибудь гадость, но она сдержалась и поплелась вслед, обошла стол и встала напротив. Не говоря ни слова, чародей взял один из стоявших рядом сосудов и вылил из него в чашу что-то, бывшее не то расплавленным серебром, не то жидким серебристым шёлком. Тягучая жидкость маленькими шариками заскользила по стенкам чаши и собралась на дне блестящим сгустком. Выглядело это так необычно, что у Мии даже челюсть отвисла.

— Это… это тоже какая-то магия?

— Нет, это ртуть, и я бы не советовал тебе наклоняться ближе, — ответил он, ещё что-то плеснул в чашу, отчего эта самая ртуть запузырилась, а потом глянул на Мию и гадко ухмыльнулся, — хотя ты, как видно, не слишком любишь причёсываться, так что тебе она не сильно навредит.

Мия не поняла, что он имеет в виду, но от чаши отстранилась и принялась рассматривать тени, блуждавшие в глубине магического кристалла, который стоял рядом. Всё лучше, чем черепа и уж тем более кровавый алтарь, от одной мысли о котором перехватывало дыхание. Она, кажется, засмотрелась и пропустила тот момент, когда чародей завершил свои приготовления и обратился к ней с… Ей что, послышалось?

— Что-что? — сглотнув скопившуюся во рту слюну, переспросила Мия.

— Я сказал: вынь из своего не в меру говорливого рта антидот и дай мне руку.

Он что, издевается? Или и впрямь думает, что Мия такая тупая и так легко и добровольно лишит себя единственного преимущества? Может, и с этим срикошетом он соврал? Может, нужно прострелить его поганую башку и закончить со всем этим? Пальцы сами потянулись к кобуре, и Мия выкрикнула:

— Ещё чего! За дурочку меня не держите, мэтр! И вам не так-то много времени осталось, так что заканчивайте поскорее с моим зеркалом, пока на ногах стоять можете!

— Послушай, девочка…

— Не называйте меня так!!! — тут же перебила его Мия.

— А ты не соизволила представиться! — кажется, чародей первый раз повысил голос, и его хрипловатый окрик словно хлестнул Мию по щекам. Правда, он сразу же замолчал и даже отошёл от стола. Потом потёр переносицу, откинул с лица прядь волос и заговорил уже тихо, но тон его не предполагал возражений:

— Так вот. То, что тебе нужно, — не дурацкая побрякушка вроде амулета от похмелья или заговорённых панталон. Это зеркало вытянет из тебя все самые затаённые воспоминания, едва ли не из утробы матери. И никакое зелье забвения ему не помешает. Удивлена? Или ты такая глупенькая, что не догадалась попросить свою сведущую в ядах подружку сварить тебе зелье, освежающее память? По глазам вижу, что не такая. И ты не вспомнила то, что хотела, да? Потому что этого в твоём маленьком птичьем мозге уже нет. Это паскудное зелье начисто стирает из головы все воспоминания и даже их следы. Из головы стирает, а из крови — нет. Понимаешь? Эта магия творится на крови. А получение крови из живого организма всегда несколько болезненно, и я бы не хотел, чтобы в процессе ты раскусила капсулу с моим противоядием. Теперь тебе ясно? Так что хочешь получить своё зеркало — будешь делать то, что я скажу.

Закончив, чародей протянул руку. Хотелось отстраниться, но ноги не слушались. Горло и грудную клетку сдавило словно каменной плитой. Мия поняла, что попала в ловушку. Она замерла, не в силах оторвать взгляд от тянувшейся к ней руки. Длинные пальцы с крупными, выпирающими костяшками, проступающие на тыльной стороне ладони вены, тёмные на контрасте с бледной кожей. Рука эта смутно походила на когтистую лапу птицы. Очень хищной птицы. Мия сглотнула. Она уже чувствовала, как эти пальцы сжимаются вокруг её шеи, аккуратно подпиленные ногти впиваются в кожу, и чародей с удовольствием выжимает из неё воздух вместе с жизнью. У неё закружилась голова, а потом внезапным обжигающим ураганом Мию захлестнули мысли о том, что ещё могут с ней сделать эти руки. Ноги подкосились, так что ей пришлось опереться об стол, чтобы не упасть.