Мерзко и отвратительно. Не платье конечно, нет. А то, для чего этот мальчишка её сюда притащил. Мия поджала губы так, чтобы лицо не выдало омерзения, и постаралась изобразить одобрительную улыбку. Правда, Ормунду было наплевать на её одобрение. Положив платье на банкетку, он суетливо заметался по комнате, распахивая дверцы шкафов и выдвигая то один ящик комода, то другой. К платью полетели и другие предметы девичьего гардероба — сорочки, нижние юбки, корсеты, панталоны, чулки, и какие-то совсем неведомые кружевные принадлежности. Насылая про себя проклятья на голову мальчишки, вожделевшего слишком юную кузину, Мия схватила одну из сорочек и быстро её натянула, избавившись от остатков пеньюара. Оглянувшись в зеркало, она с досадой окинула взглядом спину — поверх давних шрамов от кнута кожу украшала вязь свежих царапин от ветвей и шипов кустарника. Они больше не кровили, но немного вспухли и покраснели.

— И ты живешь здесь с кузиной и… родителями? Или…

— Нет, с кузиной и моей тётушкой, её матерью. — ответил Ормунд, выбирая между тремя корсетами, прикладывая нижнюю юбку то к одному, то к другому. — Они уехали в гости, к дядюшке Авлонию, у него поместье на берегу восточнее Вонтшура. Вот эти наденешь? — он протянул Мие идеально подходящие, по крайней мере, по его мнению, корсет и юбку, а потом вдруг густо покраснел, потупил взгляд и чуть слышно добавил. — только… панталоны не надевай.

— А твои родители? Что с ними? — пока Ормунд рылся в ящике, вытаскивая оттуда шёлковые чулки и раскладывая их, один к другому, на верхней крышке комода, Мия тайком схватила пару молочно-белых коротких перчаток, украшенных мелкими жемчужинами. Если припудренным лицом и уложенными волосами ещё можно кого-то обмануть, то руки с мозолями, ссадинами и обломанными ногтями с чёрной каймой вмиг выдавали в ней простолюдинку.

— Матушка моя давно умерла, а отец… Ну, он… — Ормунд замялся, забегал глазами по разложенным перед ним чулкам, потом резко вытянул одну пару, с вышитыми бабочками, и передал их Мие. — Вот эти. Кстати, я не спросил, как тебя зовут?

— Пассифлора, — имя самое то для шлюхи, лучше и не придумаешь.

Она ещё раз заглянула в зеркало, немного поправила волосы и приложила к шее лежавшую на туалетном столике бархотку с небольшой розовой камеей. По поводу родителей Ормунда у неё появилась пара догадок, но это было не так уж и важно. В конце концов, в их век незаконнорождёнными детьми никого не удивишь, да и отношение к этому стало попроще. Мия приблизилась к юноше, положила ладонь на его руку, отчего он вздрогнул и едва ли не отшатнулся, и сладко зашептала в самое ухо:

— Иди в свои покои, братик. Сейчас твоя сестрёнка оденется и придёт тебя навестить, пожелать сладких снов.

От такого Ормунд не просто покраснел. Казалось, даже его уши запылали багрянцем. Он судорожно сглотнул, кивнул головой и пошёл к выходу из гардеробной. Открыв дверь, он повернулся и срывающимся голосом попробовал объяснить Мие, как ей найти его покои. Она же расплылась в улыбке, послала ему воздушный поцелуй и сказала:

— Я найду, братик. Отдохни пока что. Я скоро.

Как только дверь захлопнулась, Мия опрометью бросилась к заваленной одеждой банкетке. Нет, натягивать на себя всё это шёлково-кружевное барахло она не собиралась. Достаточно платья, да пары туфель, стоявших на этажерке рядом с одним из шкафов. Кое-как зашнуровав корсаж, она накинула на плечи тонкую шаль, висевшую на ручке одного из кресел, схватила в руки туфли и выглянула в коридор. Никого не было видно, Ормунд уже видимо сидел у себя, снедаемый вожделением, страхом и стыдом. Ну и пусть сидит. Прикрыв глаза, Мия прислушалась. Годы тренировок сделали свое дело. Острый слух услужливо нарисовал для неё яркую и целостную картину особняка. Казалось, она может с точностью до дюйма определить, в какой стене и в каком месте маленькая мышка вьёт свое гнездо, и на какой части крыши жирная чайка чистит перья. Ни одно движение слуг тем более не ускользало от её придирчивых ушей. По крайней мере, она была в этом уверена.

Досчитав до десяти, она на цыпочках добежала до лестницы, ненадолго замерла наверху, дожидаясь, когда какой-то грузный лакей, прихрамывавший на левую ногу, пройдет по нижнему коридору. Потом быстро спустилась, обошла лестницу и кинулась в один из проходов. Ещё на входе в особняк она заметила, что остеклены были не все окна, а на первом этаже так вообще ни одного стекла не стояло, только деревянные ставни. Подойдя к одной из дверей, Мия дёрнула за ручку — заперто. Тихо выругавшись, она проверила следующую дверь, а потом ещё одну — и вот эта, на удачу, оказалась открытой. Мия проскользнула внутрь, в комнату, заставленную сундуками, швабрами, ведрами и прочим скарбом, подбежала к закрытой ставне узкого окна, откинула железный крючок и выглянула наружу. Как она и предполагала, окно выходило на газон во внутренней части дворика, но вокруг особняка не было ограды, так что здесь она могла спокойно выбраться, что Мия и сделала. Конечно, в платье было неудобно залезать на подоконник и спрыгивать вниз, но тут уж ничего не поделаешь. Оказавшись на газоне, она быстро осмотрелась, нацепила туфли и поспешила прочь от особняка тётушки Ормунда.

Солнце неторопливо закатывалось, уже скрывшись за темневшими на фоне розово-багряного неба крышами домов. По булыжной мостовой тянулись длинные тени деревьев и редких пешеходов. На Мию никто внимания не обращал — какая-то благородная девица возвращалась домой с прогулки, эка невидаль. План её действий, претерпевший за день множество изменений, наконец оформился и казался почти идеальным, хотя, конечно, немного удачи ей бы не повредило. Шепча одними губами молитву Демитии и потирая чуть вспотевшие под шёлком перчаток ладони, она быстрым шагом направилась к дому, из дверей которого вот-вот должен был выйти таар идаси Даарен ваан Ваарен.

Ей не пришлось долго ждать. Мия всего несколько минут простояла в арке, откуда открывался прекрасный вид на особняк. С последними лучами солнца тяжёлая дверь с протяжным скрипом отворилась, и наружу вышел невысокий, худощавый мужчина, одетый исключительно по-серенгарски — чёрный костюм, белая рубашка, и чудной головной убор — высокий цилиндр всё того же чёрного цвета с узкими полями. Он поправил свою шляпу, натянул на руки белые перчатки и уже было направился в сторону городского совета, когда Мия, изображая крайнюю степень испуга и едва не плача, буквально врезалась в его грудь. Мужчина охнул, пошатнулся, шляпа слетела с его головы, и он еле успел подхватить её.

— Простите… простите, простите меня, пожалуйста… — со всей силой прижимаясь к серенгарцу, забормотала Мия.

От него пахло табаком, мылом и чем-то ещё, отдаленно напоминавшем запах одного из алхимических настоев Лаки. Смесь получалась мерзковатая. Ваан Ваарен сказал что-то неразборчивое, после чего Мия почувствовала, как его ладонь легла на плечи. От отвращения слегка передёрнуло, но она быстро взяла себя в руки и продолжила действовать по намеченному плану. Сильнее вцепившись пальцами в ворот его одеяния, она часто зашмыгала носом, словно готовая вот-вот расплакаться, подняла голову и встретилась взглядом с ваан Ваареном, надеясь только, что её лицо действительно выглядит таким напуганным, страдающим и полным отчаяния, как должно по её задумке.

— Пожалуйста… спасите меня. Я… я сбежала из дома. Мой папенька, он… он меня бьёт. — Мия потянула за край наброшенной на плечи шали, обнажая покрытую царапинами спину.

И тут серенгарец попался. Глаза его словно подёрнулись пеленой, он расплылся в противной улыбочке и принялся гладить Мию по плечам и волосам, успокаивающим тоном лопоча по-серенгарски. Между делом он спросил, понимает ли она его язык, но Мия только натянуто улыбалась и теребила в руках шаль, из всех сил корча из себя обмирающую от страха и смущения благородную девицу. Язык она понимала прекрасно, но ваан Ваарен об этом не догадался. Одной рукой он обнял её за плечи и подтолкнул к дверям особняка, продолжив говорить что-то о «бедном, милом дитя», которое сейчас «папочка Даарен утешит». Заходя внутрь, Мия думала только о том, чтобы её не стошнило прямо здесь и сейчас.