— Ладно, что уж тут. Попробую.

Остановились они в паре десятков шагов от картийского шатра, вокруг которого и правда не было ни души. А вот внутри, за задёрнутым пологом, должен был сидеть стражник, которого Мие и нужно было выманить и как-то отвлечь, чтобы Ида могла подменить договор, который князь эс’Карриг этим вечером планировал подписать с каким-то знатным сотерцем. Правда, подробностей Мия не знала, но ей это было без надобности. Замерев на пару секунд, она вдруг часто и шумно задышала, зашмыгала носом, будто вот-вот готова расплакаться, подобрала юбки и стремглав бросилась к шатру. Подбежав к нему, отдёрнула полог, ворвалась внутрь и с криком «Помогите!» бросилась к стражнику. Да вот только в шатре он оказался не один.

— Ты ещё кто? — спросил высокий картиец с седыми прядями в чёрных волосах и глубокими морщинами на лбу. Второй, сидевший рядом со входом на невысоком табурете, прекратил полировать короткий клинок, глянул на Мию исподлобья и нахмурился. Он был моложе своего напарника, но лицо его казалось более злым и жёстким. Пышные чёрные усы обоих мужчин, уложенные на картийский манер, лоснились от масла.

— Там… э-э-э, мой брат… ему плохо… — запинаясь, пробормотала Мия, ошарашенно переводя взгляд с одного стражника на другого.

— Нам-то что с того? — с сильным картийским выговором ответил сидевший.

Он приподнял руку с зажатым в ней клинком, лезвие блеснуло в свете солнечных лучей, проникавших в шатёр сквозь неширокие окошки, прорезанные в полотнище.

— Иди ещё у кого помощи проси. Не до тебя нам, — буркнул второй.

Мия остолбенела. Ей показалось, что ноги обзавелись корнями и накрепко вросли в землю, а горло словно сжало гибким ивовым прутом. Она не может уйти. У неё, вообще-то, задание, ей стражника нужно выманить. Правда, одного, а не двух, тем более столь недружелюбных. Хотя с чего она вообще взяла, что картиец ринется ей на выручку? Да проще милости от Хаммарана дождаться, чем помощи от этих заносчивых и жестокосердных горцев! Да у них же на лицах всё написано! Картийцы смотрели на неё с нескрываемой неприязнью, а тот, который был помладше, ухмылялся так гнусно, что от его взгляда страх намертво впился в тело мёрзлыми пальцами.

— Спаси Демития неразумную слугу твою, — про себя сказала Мия, когда молодой картиец неспеша поднялся, отложил клинок, напоказ поиграл мускулами, так, что тёмная ткань рубахи натянулась и едва ли не затрещала, в два широких шага загородил ей выход и направился прямо к Мие. Ничего не осталось, кроме как попятиться и отступить, пока её спины не коснулось полотнище шатра. Самым краем обмиравшего от страха сознания она отметила, что, чтобы не случилось дальше — стражники вряд ли заметят, если кто-то ещё решит пробраться в шатёр.

— Слушай, девочка. Ты глухая аль тупенькая? — спросил тот, который был постарше.

— Не, Криг, она не тупенькая, у неё просто пиздёнка чешется, — второй картиец подошел почти вплотную, правда, на Мию даже не глянул, обращаясь исключительно к своему напарнику. Широкоплечий и высокий, с обветренным грубым лицом и курчавыми волосами, он оказался едва ли не на две головы выше Мии. — Ты что, не знал, что эти шлюшки тарсийские перед кем угодно готовы юбки задрать да ноги раздвинуть?

От услышанного горло судорожно сжалось. Интересно, как быстро Ида догадается проникнуть в шатёр, не дожидаясь, что оттуда выйдет стражник? И что успеют сотворить с Мией эти мужланы, пока товарка не сопрёт этот трижды проклятый договор? Нет уж, лучше об этом не думать.

— Эй, кудряшка, а ты между ног такая же кудрявенькая? Или правду говорят, что тарсийские пробляди себе всю волосню какой алхимической дрянью убирают? — с этими словами картиец грубо облапал её, запустил шершавую, мозолистую ладонь под корсаж и рванул с такой силой, что один из шнурков с треском порвался.

— Я закричу, — очень тихо, едва ли не беззвучно шепнула Мия.

— Ну попробуй, — картиец хохотнул, сверкнув золотым зубом, и кивнул в сторону входа в шатёр, откуда слышался шум толпы, радостные выкрики, свист и музыка, а потом схватил Мию за волосы и дёрнул так, что от боли перед глазами замельтешили чёрные пятна, а кожу словно кипятком ошпарило. Руки непроизвольно взметнулись к голове, и картиец тут же перехватил её запястья, заломил назад с такой силой, что локти Мии оказались подняты, а кисти рук прижаты к затылку. В тот же момент мужчина пнул её по ногам и толкнул так, что Мия упала бы, если бы он не держал её за руки и волосы. А так она только повалились на колени и едва ли не уткнулась носом в пах второго мужчины.

— Вишь, Криг, какая она учёная, — он рванул Мию за волосы, заставляя запрокинуть голову, и посмотрел прямо в глаза взглядом, полным ненависти и отвращения, словно смотрел не на неё, а на крысу или червяка. — Кричать ты, шкура тарсийская, не сможешь — сейчас мой друг заткнёт твой грязный рот. А вздумаешь пускать в ход зубки — и я сверну тебе шею.

— Слушай, Дорг, хватит, пусти ты её, нахера нам…

— Заткнись и доставай хуй, смотри, как она хочет тебя ублажить! — этот Дорг снова дёрнул её за волосы и встряхнул, как иногда собака встряхивает непослушного щенка, прихватывая его за шкирку. Из горла Мии вырвалось сдавленное мычание, щёку обожгла скатившаяся слезинка. Второй мужчина вроде хотел сказать ещё что-то, но махнул рукой и закопошился, развязывая шнуровку на своих штанах.

По ту сторону полотнища, едва ли не в нескольких шагах, раздался заливистый девичий смех и радостные детские крики. Интересно, что делали эти дети? Может, запускали воздушного змея или играли с солнечными капканами — вертящимися на палках колёсиками из гнутой лозы, к которым привязывали осколки зеркал, перья и яркие ленты. Краем глаза Мия заметила, как дрогнул полог шатра и Ида тенью проскользнула внутрь. Увлечённые своей забавой картийцы, так удачно отвернувшиеся от входа, её заметить не могли. На секунду Мия встретилась с ней глазами, но Ида почти сразу же отвела взгляд и метнулась к столу в глубине.

Криг, с горем пополам поборовший непослушные завязки, вывалил из штанов свой дряблый, сморщенный член, чем-то похожий на мерзковатых тварей, которых называли морскими огурцами и иногда продавали в порту. Ловят их вроде бы где-то в Тамарийском проливе, там, где тёплое Внутреннее море встречается с опасными и неспокойными водами Великого океана, а потом в полных солёной воды бочках везут на продажу. Мие они никогда не нравились, хотя кое-кто называл их деликатесом. Правда, от тех деликатесов пахло только морской водой и подгнившими водорослями, а не застарелой мочой и немытым телом.

Нет, об этом лучше не думать. Лучше уж думать о море. О морских огурцах, устрицах, угрях и тухлой салаке. О беззаботных детях, играющих на песке, о том, как солнечные лучи бликуют на водной глади. Об Иде, которая на цыпочках крадётся обратно к выходу из шатра. О чём угодно ещё, кроме склизкого отростка, елозящего по плотно сжатым губам и щеке.

— А ты кобылка норовистая, ну так мы тебя сейчас объездим. — державший её за волосы картиец свободной рукой обхватил челюсть Мии снизу и вдавил пальцы в щёки, понуждая открыть рот. Отчего-то именно этот жест поднял в ней волну опаляющей, нестерпимой ярости, смывшей и страх, и отвращение, и все другие мысли и чувства.

Корсе всё под хвост, она откусит член этого ублюдка, а потом хоть трава не расти.

Что произошло дальше, Мия так и не поняла. Вялый отросток картийца уже ткнулся в её против воли открывшийся рот, и челюсти уже сжались со всей возможной силой, но сомкнулись они вокруг пустоты, да так, что зубы оглушающе лязгнули. Одновременно ей в спину что-то ударило так, что весь воздух из тела вырвался в один миг, подобно вину из лопнувшего бурдюка. В каком-то смысле Мие повезло, что она стояла на коленях, и от этого удара она просто повалилась вперёд, а вот картийцев отбросило куда-то вглубь шатра. Точнее, того, что от шатра осталось. Жерди, поддерживавшие полотнище, переломились, и вся конструкция осела на землю. Одна из увесистых перекладин, похоже, приземлилась с завидной точностью — из глубины того, что только что было шатром раздался короткий вскрик и звук ломающихся костей.