Когда мерно вихлявший лошадиный зад наконец скрылся вдали, Мия позволила слабости взять над собой верх. Ноги её подкосились и она едва ли не упала на обочину, давно евшие глаза слёзы наконец потекли по щекам, оставляя на запыленной коже влажные дорожки. Она осталась здесь одна, без коня, припасов, сабли и без трети своего золота, которое так усердно копила. Да, во втором сапоге зашит ещё десяток, и ещё столько же припрятано в кухне Лаки под печкой, но ведь каждый золотой давался ей с таким трудом, и неизвестно ещё, насколько отдаляет её от выкупа эта потеря.

Но больше, чем об утрате золота и вещей, и о том, как ей теперь добираться до Портамера, Мия думала об этой глупой Нае и о девочке, которая казалась такой похожей на малышку Тилль. Без проблем ли они доедут до Вонтшура? Примет ли их дядюшка Гейб? Сможет ли эта Ная верно распорядиться золотом, хватит ли ума нести ответственность за свою жизнь и за жизнь девочки? Не начнёт ли она вновь торговать своим телом? А может, она понравится Вику и у них что да выйдет? Глаза-то у неё тоже красивые, почти один в один как у Мии, тёмные, а на свету золотятся как мёд.

Она ещё долго сидела в пыли, глотая слёзы и вытирая лицо рукавом рубахи. Ей было горько и больно — от воспоминаний о жуткой яме и о тех пленницах, которых она спасти не смогла, от мыслей о том, сколько ещё таких ям с клетками таится за высокими стенами особняков благородных господ да мэтров, от страха за дальнейшую судьбу девочки, вверенную в не самые надёжные руки этой дуры-Наи. А может, и от чего-то ещё.

— Король!

— Карта!

Серебряная монетка подлетела, крутясь в воздухе и ловя гранями солнечные лучи, взмыла так высоко, словно ещё чуть — и совсем растворится в небесной лазури, потом, задержавшись на миг в самой верхней точке, упала точно в руку Иды. Та сжала кулак и припечатала монетку к тыльной стороне другой ладони, затем медленно отвела руку, показывая Мие выпавшую сторону.

— Вот дерьмо… Может, перебросим?

— Ага, как же. Всё, пошли, нечего тут прохлаждаться.

Ида резко крутанулась на пятках, её длинная коса подлетела золотой змейкой, Мия удручённо вздохнула, подобрала юбки и пошла вслед. Обогнув прилавок продавца засахаренных фруктов, леденцов на палочках и роз из клубничного зефира, они влились в шумную и пёструю праздничную толпу.

— И что я ему скажу? Господин Гхар-Дкхар-как-вас-там, — Мия несколько преувеличенно пыталась изобразить лающий и резкий картийский выговор, — проследуйте за мной, моей товарке нужно кое-что стянуть у вашего хозяина?

— Не маленькая, придумаешь что-нибудь, — Ида решительно шла вперед, не замедляясь и не останавливаясь, ловко лавируя между людьми. — И не стянуть, а подменить.

— А если он не пойдёт за мной? — она чуть замедлила ход, засмотревшись на трёх акробатов, изгибавшихся в причудливые фигуры на небольшом помосте справа от неё, и чуть не врезалась в бегущего навстречу мальчишку с огромным, едва ли не больше его размером тюком на плечах. Ида, как видно, заметив, что Мия отстала, развернулась, схватила её за руку, сильно, едва ли не оставляя синяки, сжала запястье и потащила за собой.

— Хватит болтать! — шикнула она. — Отвлеки его. Заморочь голову. Да хоть дырку свою подставь, мне всё равно! Главное, чтобы он не увидел, как я в шатёр пробираюсь и бумаги меняю.

— Серьёзно, Ида? Ноги раздвинуть перед картийским мужланом, который наверно моется только по праздникам и…

— Разок ради Гильдии раздвинешь, с тебя не убудет. И так постоянно под всякую шваль ложишься.

— Я-то ложусь только под тех, кого сама хочу, в отличии от некоторых!

Выпад этот Ида пропустила мимо ушей, делая вид, что не понимает, о ком речь, и продолжила путь через ярмарочные ряды, Мия злобно сплюнула, едва слышно ругнулась и пошла за ней, рассматривая подпрыгивавшую от каждого шага косу с вплетёнными цветными лентами и вилявший под тёмно-зеленой тканью платья зад. Вот уж кому бы, как не Иде, высказываться о её, Мии, нравственности! Вот уж кто, как не она, во всю пользовалась соблазнительностью своей фигуры! Стройная и изящная, с аккуратными полушариями грудей, тонкой талией и округлыми ягодицами, Ида прекрасно осознавала свою привлекательность, а уж в сравнении с Мией, которая больше походила на недокормленного пацанёнка, чем на девушку, и вовсе казалась идеалом красоты. Правда, на лицо Ида, с крысятничества не просто так носившая прозвище Лошадка, была сильно на любителя.

Так вот, прелести свои Ида использовала для обольщения лишь тех, кто мог так или иначе улучшить её жизнь или же положение в Гильдии. Высшей радостью для неё было бы лечь под Вагана, но мечта это вряд ли когда-либо могла сбыться — Ида, впрочем как и любая другая женщина, привлекала мастера не больше, чем дохлая, выброшенная приливом на берег рыба.

— Пробуйте вино! Лучшее вино от местных виноделов! По одному серебру за год выдержки! — завлекал праздно шатавшихся какой-то тучный, низкорослый мужчина, полностью лысый и с огромным лиловым родимым пятном на макушке.

За его спиной высилась пирамида из бочонков, а несколько стояли на деревянных козлах. Рядом лежали ломтики сыра с зелёными прожилками плесени и до прозрачности тонко нарезанная ветчина, которые предлагались в пару к вину. Мужчина то и дело подносил к вбитым в бочонки краникам чарки, наполнял их и с поклоном передавал довольным покупателям. Мия улыбнулась его суетливым манерам и угодливому выражению лица и подошла ближе. В нос ударил терпкий запах сыра и вина, перебивая дух немытых тел и нестираной одежды. Городские колодцы стояли сухими уже вторую неделю, и день ото дня Портамер все сильнее погружался в этот душный смрад. Впрочем, ничего нового. Здешняя система водоснабжения работала из рук вон плохо, и если зимой проблему так или иначе решали баки для сбора дождевой воды, то каждое лето Портамер основательно прованивал. Благородных господ это, конечно же, не касалось — в их-то трубах воды хватало даже для того, чтобы в Верхнем городе всё лето работало множество фонтанов.

— Однолетнее, — она протянула торговцу серебрушку, и монетка скрылась в кошеле на его поясе.

Чарка почти сразу же наполнилась рубиновым, сладко пахнущим вином, Мия бросила мужчине ещё несколько медяков, схватила кусочек сыра и, приняв чарку, осушила её одним глотком. Вино легло на губы нежным поцелуем, защипало на языке, распустилось в животе солнечным цветком и разлилось по телу лучистым, щекочущим наслаждением.

— Девочка, хочешь знать, что тебе на роду написано? — раздался позади скрежещущий голос, словно кто-то пилил ножовкой железный прут, Мия резко обернулась и уставилась на стоявшую перед ней сухую, сморщенную старушку.

Время не пощадило её спину и согнуло так, что ростом она стала даже ниже Мии, седые волосы покрывал цветной платок, а на шее висели нанизанные на суровую нитку мелкие звериные косточки, когти и клыки. Старуха с удивительной для её возраста сноровкой цапнула Мию за запястье своей похожей на когтистую птичью лапу рукой и, шамкая беззубым ртом, быстро забормотала:

— Могу тебе и по руке прочитать, и кости гадальные раскинуть, а ежели пожертвуешь богине Дэйре каплю крови да пяток серебра, — тут она махнула рукой в сторону своей палатки, где за откинутым пологом виднелась вырезанная из золотистого дерева статуя и стоявшая у её ног чаша, — я тебе всё-всё расскажу — и прошлое, и будущее.

— Дорого богиня-то берёт.

Старуха будто и не услышала её, развернула руку Мии, схватила один из длинных, изогнутых птичьих когтей из своего ожерелья и заводила им по линиям на ладони:

— Вижу я, девочка, что путь твой лежит от замка к замку и от дворца к дворцу, а судьбу свою ты найдёшь…

— В выгребной яме! Если и дальше прохлаждаться будешь! — подбежавшая Ида схватила Мию за руку и потянула прочь от гадалки, которая продолжила что-то бубнить, но Мия уже не расслышала, что именно.

— Ну вот, не дала мне про судьбу мою дослушать, — она притворно надула губы.