Пульхерия сделала такое заинтересованное лицо, как будто все годы до встречи со мной томилась в волнующем ожидании и не слышала эту историю тысячу и один раз. Если не больше.

Нянюшка начала читать:

— В те времена, когда славными землями Томании правили благороднейшие храбрейшие доблестнейшие мудрейшие Шегенты на реке, что течёт меж гор, возвышающихся к самому куполу небесному….

По помещению с жужжанием кружила здоровенная навозная муха. Я молча наблюдала за перемещением насекомого, раздумывая над тем, что плетение, запрещающая насекомым залетать уже не работало. Вдруг почувствовала тяжёлый взгляд Пульхерии и вновь уставилась на её кормилицу.

— … в годинушку битвы Великой, когда под горою песчаную, что у диких полей возвышается и на птицу крылатую собою походит сошлись…

В общем по сравнению с «Песнью о доблестном рыцаре и благородной деве» лекции по нормированию труда – увлекательнейшее чтиво.

Прошла уйма времени, а кормилица не прочла и половины. Если бы не вечерняя трапеза, я бы прям на лавке погрузилась в безмятежный сон и будь что будет.

Когда леди Пульхерия отвлеклась на изучение гобелена в большом зале, ко мне подкрался Брэнот и заговорчески шепнул на ухо:

— Надеюсь, тётушка не сильно вас утомила?

— Отнюдь, мне несказанно повезло слушать «Песнь о доблестном рыцаре и благородной деве».

— Значит сильно, — посочувствовал лорд Макотский. — Но ничего на третьей книге сюжет немного разойдётся.

Что?! Какой ещё третьей книги? Мои глаза-плошки наполненные первозданным ужасом так развеселили Брэнота, что он прыснул со смеха.

— Простите Фотиния, не пугайтесь, книга всего одна, но пока тётушка здесь, перечитывать вам её будут раз пять.

Я хотела стукнуть Макотского в живот, но рыцарь успел перехватить мою руку.

— Сегодня после вечерней трапезы разрешите обучить вас движением танца. Хочется надеяться, что танцую я не хуже стряпухи.

Ах да, танец. Я разрешила. Но с чего он решил, что тётушка Пульхерия так просто от меня отстанет?

— Дорогой племянник, дама Фотиния в восторге от чтения кормилицы, а от следующей забавы она придёт в неописуемый восторг, поэтому, думаю мы немного задержимся после вечерней трапезы, — сообщила Пульхерия.

Брэнот бросил на меня виноватый взгляд и сдался. Вместо обучения танцам меня ожидала забава, от которой я должна была прийти в неописуемый восторг.

При виде набора для вышивания восторг свой я тщательно скрыла. Пульхерия показала мне собственные работы: сидящую на ветке синичку, летящего в облаках журавля, пару голубок на крыше и ещё около сотни вышивок. На признать, что выполнены они были действительно мастерски: аккуратные стежки один к другому, удачное сочетание разноцветных ниток, идеально выбранное расположение объектов. В общем восхищалась я искренне, а Пульхерия купалась в лучах самодовольствия. К счастью было слишком поздно, чтобы сесть за вышивание, и мы решили отложить это на завтра.

На утро я выбрала платье, которое мне то ли сшила, то ли сотворила мать. В тех бесформенных тряпицах, что были переданы мне Брэнотом я явно проигрывала на фоне изысканно одетой Пульхерии. Но тётушка моего порыва не оценила.

— В этом платье вы выглядите вульгарной, — заметила прямая как голенище Пульхерия.

— Если я его сниму – буду выглядеть ещё вульгарнее, — выдала я до того как успела взять себя в руки. Злить леди изТьяри, в чью семью я собираюсь войти – не лучшая идея.

Но шаг на встречу сделала именно она.

— Я понимаю, что нравы в Фуэрте более свободные, но вы здесь и должны соблюдать здешние нормы приличия. Я помогу. Пришлю свою швею и прослежу, чтобы платье было пошито должным образом.

— Сердечно благодарю за милость, — я сделала книксен.

— Ладно, идёмте, покажите своё мастерство в вышивке.

Меня усадили на скамью вручили платок и инструменты для вышивания.

— Решили что будете вышивать? — На губах Пульхерии играла предвкушающая улыбка – женщина действительно считала вышивание величайшей забавой.

Раз она так любит птиц, то и выбор упал на птицу.

— Сайгу, сидящую на волне. Ну это такая крупная чайка.

— А я думаю вышить куст голубых роз, — ошарашила меня тётушка: была уверена, что она остановит выбор на какой-нибудь птице.

Сайга не шла. Вместо клюва получился какой-то патиссон, а голова больше напоминала вершину кегли. И это ещё молчу, что с изнанки нити спутались жутким колтуном. Пульхерия делала вид, что ничего не замечает, но время от времени бросала на моё произведение уничижительные взгляды. А вот её почти законченный куст с голубыми розами выглядел безупречно.

Ай! Ещё и палец иглой уколола. Стоп. Уколола палец. Прошептала сплетение почти одними губами:

— Нити на ткани перевяжитесь и в образ птицы на волне преобразитесь.

Нитки словно живые змейками задвигались по материи. Я еле успела прикрыть их рукой.

— Вы что-то сказали? — Нахмурилась Пульхерия.

— О, я издали восхищаюсь вашим кустом с розами, — соврала я.

Тётушку этот ответ удовлетворил.

— Ну, дайте посмотрю, — двинулась ко мне леди изТьери.

А я, не веря собственным глазам, протянула ей ткань, на которой перепуганную ворону (!) накрывало волной. Правда технически выполнено было прекрасно, ничуть не хуже шедевров тётушки.

— О-о-о! — только и нашла что сказать Пульхерия.

— У нас в Фуэрте такие вот… сайги летают… под волнами, — выдавила я худо-бедное объяснение.

— Похожи на наших ворон, — протянула Пульхерия.

В волю позабавившись вышиванием, мы тут же окунулись в другую забаву – чтение нянюшкой окончания «Песни о доблестном рыцаре и благородной деве». Радовало только то, что книгу нам дочитали, а напрягало предостережение Брэнота о том, что перечитают её мне ещё не раз.

— Восхитительная история, — зааплодировала я чтице.

— Да! — Подхватила Пульхерия. — Хотя доблестный рыцарь так и не встретил благородную даму, но явился в ней во сне в виде белого коня.

— Вот только раз они никогда не встречались как благородная дама узнала что это доблестный рыцарь, а не конь? — Спросила я, не веря, что действительно обсуждаю «Песнь…».

— Она почувствовала это сердцем, — в глазах Пульхерии блеснули романтические искорки.

— Как жаль что нет продолжения, — удручённо произнесла я, забавляясь тем, что Пульхерия принимает всё за «чистую монету».

— Да-а, мастер Ротчибальд не подарил миру продолжение столь прелестной истории.

Ага, значит это мастер Ротчибальд – сотворитель сего безвкусия.

В общем второй день в обществе леди Пульхерии прошёл не столь ужасно как предполагалось. А на следующий день она планировала уговорить мужа и племянника отпустить нас навестить жену сэра Велизара, члена Ордена чести, которого парализовал недуг.

И вот я уж было собралась упасть в объятия Морфея как в дверь тихонько постучали.

— Дама Фотиния, уже ложитесь? — Раздался голос Брэнота.

Я приоткрыла дверь и рыцарь, увидев, что я всё ещё полностью одета, шагнул в комнату.

— Позволите мне показать вам пару движений? — Краснея как помидор изрёк он цель визита.

Признаться, я дико устала, но отказываться не стала.

Мы прокрались в большую залу, туда, где я уже изучала движения танца с матерью. На этот раз потолок был как потолок, стены были стенами, а вместо иллюзорного Брэнота со мной стоял Брэнот из плоти и крови. И всё же я чувствовала присутствие чего-то волшебного, будоражащего сердце и душу.

Рыцарь встал напротив меня. Мы поклонились друг другу и повернувшись боком, соприкоснулись ладонями. Движения я помнила, но была фактически уверена, что оказавшись один на один с Брэнотом всё вылетит из головы. К счастью не вылетело, и двигалась я с каждым шагом более уверено пока полностью не вошла в ритм. Поймала себя на мысли, что глупо улыбаюсь, спасало то, что и лорд Макотский светился без причины.