— Полно, — запротестовала я словечком Дарены. — Я очень рада, что ребятёнок выздоровел, он такой у вас славный. А что это слуги толпятся на улице.

Дарена выглянула в окно, где кучковалась замковая челядь.

— Видать, вестей ожидают. Молодой лорд с утра отправился в графство изКляри. Наверно к отцу леди Милены договариваться о свадьбе. Они бедолаги всё никак с помолвкой не определятся. Говорят, отец леди, граф изКляри, желает, чтобы молодые непременно обручились в день осеннего равноденствия, а молодым-то невмоготу, хоть завтра под венец.

Вот как? Заторопился, испугался, что я востребую его в мужья? Больно нужен!

В дверь как-то неожиданно постучали. Мы с Дареной переглянулись, служанка открыла – на пороге стоял Часлап Плешивый.

Мои покои – проходной двор что ли? Кто угодно может зайти, кто угодно может под дверью нагадить…

— Дама Фотиния, — лоб Часлапа прорезали поперечные морщины, было заметно, что слова даются ему с трудом, — Не серчайте за прошлое, проявите великодушие, забудьте обиду.

Эээ.. Знатно я его видать приложила. Но этот вариант лысовласки мне нравится определённо больше прежнего.

— Забудем прошлое, — я снисходительно махнула рукой. — Ну и ты, это, прости за то, что ударила.

— Будет. Былое былому, — качнул пострадавшей (и видать сильно) головой Часлап Плешивый.

В комнате воцарилась молчание. Я стояла, сомкнув перед собой пальцы в замочек и глядела на конюха, тот нерешительно переминался с ноги на ноги, но упорно не желал удаляться, а с боку топталась Дарена в той же позе, что и я. Как там говорят, когда люди разом умолкают, ангел пролетел или ещё кто? Пошла третья минута тишины. Нарушила молчание Дарена.

— Дама, Фотиния, Часлап хотел просить вас помочь с его нерождённым ребёнком. Я, ни во гнев будет сказано, поделилась новостью о Радочке и Часлап решился просить вас о том же…

Ах, вот в чём дело. Значит лысовласка не совсем свихнулся. Что ж такое объяснение его поведению более логично, вот только помочь я не могу.

— Не, это не то же самое, — запротестовала я. – Часлап, прошу прощения, но я не повитуха. Я никогда не принимала роды, да и сама не рожала.

Конюх понял по-другому.

— Дама Фотиния, не гневайтесь, сделайте одолжение несчастному отцу. Мой первенец скончался едва появился на свет. Я был недостоин и Бог забрал его.

— Часлап, — я сделала как можно более дружелюбное лицо, — я правда очень сочувствую, что так вышло с вашим первенцем, но я и правда не повитуха. У ребёнка Дарены был грипп, наверное, и мои таблетки помогли, но что я могу…

Часлап не дал мне договорить и бухнулся на колени. От неожиданности я даже подпрыгнула.

— Прошу… — простонал он.

— Дама Фотиния, может хотя бы посмотрите жену Часлапа, — не выдержала Дарена.

— Хорошо, — сдалась я, —посмотрю, но я правда, не разбираюсь в этом.

Лысовласка как будто не слышал вторую часть фразы или не понял её. На его лице проступило облегчение и мне отчего-то тоже сделалось хорошо, хотя я… Если и со вторым ребёнком что-то произойдёт, то винить определённо станут меня. Ладно, посмотрю на его жену и дам общие советы, ну там: тяжести не носить, фруктов есть побольше, не пить, не курить…

— Благодарю, дама Фотиния, у вас благородное сердце, — Часлап поднялся на ноги и низко поклонился. — Она здесь, на конюшне, — добавил он.

— Кто? — В один голос спросили мы с Дареной.

— Моя Сопия, — отозвался конюх.

Мы пошли за Часлапом. Слуги бросали на нас красноречивые взгляды, однако мешать не стали. Услышала только несколько нелестных эпитетов в свой адрес, но никак на них не отреагировала.

Чем ближе мы подходили к конюшне, тем явственнее ощущался уже ставший для меня привычным запах конского навоза. Я уже было направилась в конюшню, как рядом со строением показалась миловидная женщина с выпирающим животом. Она была месяце на шестом, не меньше. Женщина улыбнулась Часлапу, потом – мне и Дарене.

— Моя Сопия, — пояснил конюх, приобняв беременную жену.

Как мило, не думала, что лысовласка способен на нежные чувства.

— Здравия, Сопия, лёгких родов тебе, — поприветствовала беременную Дарена. Было очевидно, что они уже встречались.

— Это дама Фотиния, здравница, — пояснил жене Часлап и в его голосе послышалось странное благоговение.

Здравница! Вот те нате, приехали.

— Здравия, Сопия, — поприветствовала я.

— Здравия, дама Фотиния, благодарствую, что не отказали смотреть меня.

Голос Сопии был тоненький. Эх, наверно, выстраивает её Плешивый по-чёрному. А может и нет… Чужая душа – загадка, как оказалось.

— Как себя чувствуешь? — Включила я недавно открывшегося в себе доктора. — Тошнота? Боли? Что-то беспокоит?

— Раньше тошнило. А сейчас нет, только иногда поясницу ломит, когда воду ношу.

— Никаких тяжестей! — Взвизгнула я да так громко, что Дарена и Часлап чуть было не подскочили. Я обернулась к конюху. – Если мать носит тяжёлое и вообще перенапрягается ребёнок это чувствует и страдает.

Часлап приоткрыл рот и закивал головой. Дошло.

— Сопии нельзя носить тяжести и вообще как-то обременять себя. А ещё ей нельзя нервничать и переживать. Это плохо сказывается на ребёнке. Только хорошие эмоции.

Часлап продолжил кивать.

Я подошла ближе к Сопии, осмотрела живот. Помню, мне говорили, что если живот округлый – то будет девочка, а если вытянут к низу, то…

— Похоже на мальчика, — констатировала я, краем глаза заметив, как просиял мистер плешивый.

Сопия тоже улыбнулась.

— Чем ты питаешься? — Спросила я.

— Ну, по постным дням бобами и кашей, по обычным – рыбой и яйцами.

— Так, так, так, — я подбоченилась. — Ты на сносях и поститься тебе нельзя. Церковью же разрешено не соблюдать посты беременным? — Я вопросительно взглянула на Дарену, та кивнула, и я продолжила. — Обязательно включи в свой рацион, то есть в своё меню, ну то есть ешь, много фруктов, овощей, молока и мяса. Воду перед тем как пить обязательно кипяти, сырую, ну то есть не кипячёную, не пей. И тяжести не носи, ни в коем случае. Часлап, — я обернулась к нему, — проследи, чтобы жена тяжёлой работой не занималась и негатива не испытывала, ну там, не нервничала. То, что испытывает она, то и ребёнок.

— Да, дама Фотиния, — закивал Часлап. — А фрукты обязательно есть?

Фрукты? А что с ними не так?

— Да, это источник витаминов, то есть – полезных веществ, для матери и ребёнка, — пожала я плечами.

— Фрукты только в графском саду растут, — отозвался Часлап. — Есть правда дичка в полесье, право далековато это.

Ах, вот оно что. Некультивированные фруктовые деревья.

— А как у вас с ягодами? Земляникой там, … — я замялась, вспоминая что ещё может расти в свободном доступе.

— Земляника есть, — оживился Часлап.

— Только обязательно обмыть перед употреблением и непременно…

— Часлап, о чём ты говоришь с этой юродивой?! — вульгарно перебила меня нарисовавшаяся сзади кухарка со своей круглолицей подручной.

— Драгомира, — начал было Часлап, но и его перебили.

— Потаскухе понравился дождь из помоев? — Не унималась кухарка.

Захотелось ей врезать, но даже если бы мы остались один на один расклад был бы не в мою пользу. Но смолчать я не смогла.

— Так это были помои, а я думала твоя стряпня. Разницы-то никакой.

Драгомира побагровела, но как-то азартно, будто только и ждала повода для следующего выпада. И Голуба тоже аж вся вытянулась словно готовилась к прыжку.

— Молчите, — шикнула на меня Дарена.

Драгомира упёрла руки в боки и шагнула на меня, нависая скалой, большой такой жирной скалой. Захотелось сделать шаг назад, но я сдержала порыв. Ни Дарена, ни Часлап, ни его жёнушка кухарке перечить не стали. Они за меня не заступятся.

— Оно говорящее! — Оглушающе громко воскликнула стряпуха, Голуба Вишенка поддержала её заливистым смехом. — Мало тебя поломали, эх, мало. А ты, Вздорная, боле не встревай, не твоего это ума дело.

О-о, так вот кто верховодит гоп кампанией. Обширные телеса Драгомиры приблизились ко мне ещё на шаг. Я сделала над собой усилие, что б не отступить.