Он повернулся к дочери леса.

— Знала, что вас с самого начала не думали в живых оставлять?

— Нас бы не тронули! Искальд...

— Да, да. Ты надеялась, этот твой, что лежит теперь на телеге, заступится. Он и сам так думал. А люди Вольда решили иное. Трёхрукий даёт хороший слух тем, у кого отнимает глаза, и тётушка услышала. Лишние им ни к чему, а вы слишком много знали. Ты и вовсе как кость в горле, ладно бы мужика слушала, нет, всё наперекор. Чего от тебя дальше ждать? Вот и решили... успокоить.

Нат оглядел всех.

— Это ведь тётушка мне помогла придумать про Сьёрлиг. Нас когда из сарая выволокли, когда понял я, что попался, очень кстати оказалось, что я её мысли слышу. Она говорит одно, думает другое, так и сочинили, выиграли время.

— Погоди, — сказал Шогол-Ву. — Ты знал, что смерть ждёт всех, и просил, чтобы на Сьёрлиг плыл я? А как же Хельдиг?

Нат отвёл глаза поспешно, но тут же снова посмотрел, хмурясь.

— А что она? У неё, вон, всё хорошо было с виду, так с чего бы мне о ней просить? Показать, что знаю больше, чем должен? Авось не тронули бы сразу, а там бы что придумали.

— Ты слышишь мысли, — вмешался Клур. — Каждого из нас? Это камень даёт такую силу?

— Не каждого. Мёртвых только.

— Так значит, эта женщина...

— Значит, значит! Это ты, скотина, послал по нашему следу людей, таких же гадов, как сам, и они из неё выколачивали, где меня искать. Их двое было, а она одна, да ещё слепая, так ведь не пожалели. И ты, тварь, не пожалел! А теперь сидишь тут, как ни в чём не бывало, ты!..

Он подался вперёд, оскалившись. Должно быть, если бы их не разделял костёр, ударил бы.

Клур не шелохнулся, даже не изменился в лице.

— Я не стану каяться, — сказал он. — Я делал то, во что верил. Вот, я расплатился за это.

Он отвёл воротник, открывая рану. Она была неширока с виду, и казалось нелепым, что через такую может утечь жизнь.

— Всю жизнь я был верен одному человеку, и вот награда.

— Ты не говорил, что убил Свартина, — сказала Ашша-Ри. — Там, на площади, ты обвинил его.

Прищурившись, она кивнула на Шогола-Ву.

— И после, когда я спросила опять, ты вновь обвинил его. Зачем ты мне лгал?

— Мы с тобой всегда были врагами больше, чем друзьями, Ашша. Ты сама понимаешь, что я мог с тобой делить, а что нет.

— Я знала, что ты лжёшь, — сказала охотница, вскидывая голову. — Сказал бы правду, я рассказала бы про Жирного Треффе. Ты ведь потерял его. Всё ещё не знаешь, куда он делся!

Клур поднял бровь.

— Хочешь сказать, ты убила его?

— Не я, он. Он, а должна была я! Треффе хотел посадить меня в клетку, как зверя, и отправить на Сьёрлиг. Кто-то щедро заплатил бы ему за такую, как я. За каждую женщину нашего племени. Ты спрашивал о моей последней ране — я получила её тогда.

— Так он мёртв? — спокойно переспросил Клур. — Хорошо. Хорошо...

Об огне забыли, и он притих и начал засыпать. Старый охотник потянулся за хворостом, и оказалось, почти весь он под нептицей.

Та раздулась и зашипела, когда из-под неё потащили ветку. Клюв метнулся к руке Зебан-Ара.

— Довольно сидеть, — сказал Клур, поднимаясь. — Мы ждём, а чего дождёмся, неясно. Собирайтесь, едем!

Спорить никто не стал.

Костёр, и так почти угасший, забросали землёй. Рогачей вывели на тёмную дорогу, зажгли фонари.

— Едем через Белые Сады? — спросила Ашша-Ри. — Или обойдём стороной?

Старый охотник задумался.

— Другой путь ведёт мимо упокоища, — сказал он. — Люди трёх поселений хоронят там своих мертвецов. Ту дорогу выбирать нельзя.

— Как скажете, — махнул рукой Клур. — Меня устроит любой путь, лишь бы добраться быстро и без помех... Что вы возитесь?

— Если так спешишь, взял бы да помог! — огрызнулся Нат.

Они с Йокелем укладывали хворост на телегу. Нептица вилась рядом, пытаясь утащить хоть одну ветку.

Эта работа не заняла много времени. Вот рогачи пошли неторопливо, телега поползла. И было так черно — не разобрать, едут они по дороге или давно сошли с пути. И фонари, что даже самый глухой мрак разгоняли жёлтыми пятнами, теперь сжались до точек. Казалось, свет боялся выйти за стекло.

Нептица ушла вперёд, к огням, и всё же видела плохо. То и дело слышалось, как она шипит и щёлкает клювом и как мычат рогачи. Зебан-Ар прикрикнул раз или два, отгоняя её с пути.

— А может, поздно уже? — негромко спросил Йокель.

— И что предлагаешь, заночевать тут? — ответил Нат. — Лучше бы нам не мешкать.

— Да я не про то. Может, это и всё? Миру конец. А мы едем, на что-то надеемся и не знаем, что всё уже кончено.

— Пока мы живы, ничего не кончено, понял? Твоё дело следить за дорогой, вот и следи, а дурные мысли прочь гони.

Йокель кивнул, соглашаясь.

Что-то загрохотало вдали, и он поёжился. Втянув голову в плечи, хлестнул рогачей, чтобы ускорили шаг. Пробормотал:

— Только слёз Одноглазого не хватало...

— Ничего, — сказал Нат. — Во, мы уже почти у поселения. Польёт, так укроемся.

Шогол-Ву всмотрелся в черноту, где далеко-далеко показался огонь, маленький и дрожащий, всего один.

— Это не поселение, — сказал он. — До Белых Садов неблизко. Прежде будет развилка...

Громыхнуло опять, ближе и громче.

— Эй! — окликнул Йокель всадников. — Эй, слышите!.. Это огни Садов?

Клур придержал своего чёрного рогача, и тот заплясал. Остановился и Зебан-Ар.

— Что-то на дороге, — сказал он, вглядываясь. — Может, костёр. Ашша-Ри, твои глаза видят зорко. Что ты скажешь?

Охотница присмотрелась из-за спины Клура.

— Кто-то идёт с огнём, — сказала она. — Но Трёхрукий смеётся надо мной. Там, у дороги, белостволки в два роста, может, в три. Я хорошо их помню. Тот, кто идёт, выше самых высоких ветвей. Глаза обманывают меня!

Рокот донёсся издалека. Казалось, гудела земля.

— Вот, он сделал шаг! — воскликнула Ашша-Ри. — Он идёт к нам!

— А я говорил тебе, что видел, а ты не верила! — сказал Клур. — Но тот был без огня.

— Ох, Двуликий, защити! — забормотал Йокель. — Сохрани, пресветлый! Все храмы обойду, все, что есть в Разделённых землях...

Загрохотало опять. Дрожь прошла по земле.

Рогачи дочери леса забили копытами, замотали головами, белый закричал. Привстав, она обхватила его шею и натянула на глаза повязку, которая ещё болталась на лбу. Зашептала, уговаривая, успокаивая.

Нат толкнул Йокеля в спину.

— Что причитаешь, дурень? Вот это, может, и есть Двуликий. Допросишься, что услышит.

— К нам идёт, — сказал Клур, приглядываясь. — Значит, или назад, тогда весь путь зря, или вперёд, к развилке. Нужно успеть раньше него. Вперёд!..

Он ударил рогача коленями, и тот, горячий, скакнул и полетел, почти не разбирая пути. Зебан-Ар пустился следом, хлестнув своего зверя. Нептица, вскрикнув, отскочила.

Хельдиг обернулась на мгновение.

— Поспешим! — воскликнула она. — Мы должны успеть. Гаэр, Брока — вперёд!

Её рогачи всхрапнули и бросились вдогонку за остальными.

Нат потянулся, толкнул Йокеля.

— А-а, чтоб тебя! Давай же, давай!..

Тот дёрнул поводья одеревеневшими руками, и рогачи тронулись неспешно, качая головами.

— Дай мне! — воскликнул Нат, перелезая вперёд.

Он взялся за поводья поверх рук Йокеля и хлестнул по тёмным спинам раз, другой.

Рогачи рванули с места. Телегу качнуло, и Шогол-Ву схватился за борт.

Нептица пустилась следом, держась у колеса — а там, впереди, земля застонала под тяжёлой пятой, и одинокий огонь поднялся выше.