При этих словах Агей несказанно удивился.

"- Вот уроды! - только и подумал он. - Коляныч им, наверняка, хорошую долю сулил, а они и клад Белой Хвори заберут и их Рамосу продадут! Вот мрази-то!"

Парня просто затрясло от ярости и ненависти к мужчинам вокруг него. Вся его надежда сейчас в том, что Седат придумает, как правильно атаковать их. Агей пока не сильно представлял, как он поможет в этом товарищу, но сейчас полностью решил, что пойдёт на смерть, но что-нибудь, да сделает...

"- Если надо, зубами рвать их буду!" - зло подумал он.

Пока он это думал, слово взял брат Фертины, Антон.

- Вот и смотри, отец, какая комбинация складывается, - говорил он старику. - Первым делом, Грук забирает клад и отдаёт нам долю. Затем продаёт рабов Рамосу и нам опять доля. После этого он бросает свою службу здесь, женится на Альне, и мы, вместе с ним, уезжаем на побережье, в Надигур, где у него уже дом куплен. Там мы откроем своё дело и вложим туда полученные деньги. Если денег не хватит, Грук даст недостающее. Видишь, сколько всего?

Я понимаю, твоё волнение, но сам суди! При таких перспективах бросать всё это и идти в Ковчег, как раньше решили, откровенно глупо! На одной чаше весов - путь в Ковчег, где ещё не ясно, что с нами будет, а на другой чаше - начать новую жизнь, в которой мы можем жить, как захотим!

- Это я понимаю, Антон, - сказал старик. - Но, о моральных аспектах вы думали?

- Моральных?! - воскликнул Санир. - А ты сам, папа, думал об этих моральных аспектах? Посмотри на нас! Я с Фертиной детей так и не завёл, всё откладывали, до лучшей жизни. Только начали копить на свой дом и вон, сам знаешь, что случилось и где те деньги! Посмотри на Олафа, на Антона! Им тоже хочется свою семью и детей, а как они создадут семью, если они с пустыми карманами сидят?!

И ведь ты хорошо знаешь, что все мы с золотыми руками, и вот, чего мы добились? Ничего! И вдруг, жизнь даёт нам шанс, который бывает раз в жизни, и ты, папа, начинаешь гундеть про такие-то моральные аспекты.

Что, я не прав? Скажи, папа!

Прищурившись, старик смотрел на сына недобрым взглядом. Некоторое время он молчал, а затем сказал:

- Я понимаю, грядущее богатство затмило вам разум и вы ни о чём другом, и слушать не хотите. Это понятно. Но ведь должен же остаться у вас, хоть какой-то, инстинкт самосохранения!

- О чём ты, папа?

- Да вот о том, о чём сейчас говорил этот дурачё... Этот парень! - старик похлопал по плечу Агея. - Об охотниках за головами!

- Послушай! - подал голос Олаф. - Рабы сейчас у нас. Но через пару часов вернутся Сквилл с Груком и он заберёт их. Поэтому мы и сидим здесь, как в осаде!

При этих словах Санир быстро подошёл ко входной двери и через жалюзи одного из окон сбоку, посмотрел на улицу, после чего повернулся к остальным:

- Пару часов потерпим, посидим, в темноте, а там уже всё! Наша работа сделана. Всё остальное - уже забота Грука. Он за это деньги получает!

Агей понял, что фермеры сидят с закрытыми шторами, опасаясь нападения. Вряд ли они опасаются всерьёз, а скорее всего, просто перестраховываются, понял парень.

- То есть ты, Санир, - сказал старик, - искренне считаешь, что если вдруг, по следам рабов, к нам придут охотники за головами, то ты им скажешь: "Мы тут не при чём, и все вопросы к Груку", а они тебе скажут: "Ах, извините!" И пойдут к нему в полицейский участок. Так, ты себе это представляешь?

- Примерно так, - криво улыбнулся Санир.

Старик же посмотрел на Антона:

- Ты тоже, так думаешь?

- Послушай, отец, - сказал тот. - Мы же на границе живём. Здесь же, у нас, всё время бродяги шастали. Кто в Ковчег бежал, кто просто скитался. Всё время начеку быть приходилось. Вон, даже девчонок, без пистолетов, никуда не выпускали. Что это за охотники такие? Не армия ведь огромная. Если кто и сунется, отобьёмся. За такие деньги, можно и напрячься.

Двое других сыновей Трерия поддержали Антона, согласно поддакнув.

- Ладно, ребятишки, - сказал старик. - Сейчас я расскажу вам историю на эту тему, которая произошла в моей молодости, незадолго до того, как я познакомился с вашей матерью.

На лицах мужчин в гостиной появилось нарочито внимательное выражение, однако Агей без труда понял, что слушают они только из уважения к старику, а на саму историю, которую им предстояло выслушать, им наплевать. Щуплый Санир, глядя на старика, в очередной раз направился к двери.

- Было это в городке Саладоний, - начал рассказ старик. - Жил там, один очень богатый торговец, и был у него сын...

Санир, подошедший к двери, привычно раздвинул пальцами жалюзи, выглянул наружу и вдруг встрепенувшись, тихо выругался.

- У нас гости! - сдавленным голосом сообщил он.

- Кто?! - сразу очнулся Олаф.

- Какие-то бродяги.

Олаф и Антон резко вскочили, подхватили свои ружья и ринулись к двери, где тоже стали смотреть через жалюзи.

Агей подумал, что вряд ли это охотники за рабами, которых опасается старик Трерий. Вероятно, это Седат. Вряд ли так совпало, что какие-то местные бродяги тоже пришли сюда, дабы попросить милостыню.

- Думаете, в Ковчег идут? - спросил Олаф, глядя на улицу.

- Какой там? - презрительно ухмыльнулся Санир, тоже глядя через щель в жалюзи. - Развалина какая-то, да ещё с ребёнком.

Услышав это, Агей окончательно понял, что это прибыл Седат и сейчас, всё и начнётся. Стало страшно...

- Мы тут расслабились, парни, - сказал щуплый Санир, отворачиваясь от окна. - Олаф, глянь, что на той стороне делается. А ты, Антон, посмотри, что на дороге.

Мужчины быстро отошли от окна. Антон прошёл в дверной проём, справа от дверей, в стороне противоположной от кухни. Агей понял, что мужчина пошёл посмотреть, нет ли ещё бродяг на дороге, что уходит на запад вдоль полосы деревьев.

Здоровяк Олаф же, быстро перешёл на другую сторону комнаты и там посмотрел между жалюзи, на южную сторону.

- Скажи этому бродяге, что... - начал он, но Санир его перебил:

- Ну, неужели я не знаю, как бродяжку отшить? - презрительно скривился он.

Старик Трерий между тем, присел на стул, рядом с Агеем и потянулся рукой к большой бутылке из тёмного стекла, что стояла на столе. Когда он взял бутылку в руку, то Агей заметил на чёрной этикетке красивое изображение золотой виноградной кисти. Трерий потянулся к пробке, но увидел, что она ещё запечатана и не вскрывалась. Фыркнув, он поставил бутылку обратно на столик. Агей сразу же подумал, что когда всё начнётся, надо сразу схватить эту бутылку и ударить ей кого-нибудь из врагов...

- За домом никого, - сказал Олаф.

В это время Санир распахнул входную дверь:

- Стой, дед, не подходи! - резко сказал он.

Со своего места, Агей увидел чёрную фигуру старого джигита, который только-только шагнул на веранду. Амина не видать.

- Извини, странник, - говорил Санир. - Но у нас самих денег нет, и жрать нечего. Приходи через месячишко.

Старик на веранде опустился на колени.