— Ты же не убьешь меня за то, что я сейчас увидела? — дрогнувшим голосом спрашиваю я.

— Не говори глупостей, — король усмехается и садится за стол.

— Кто ты?

— Огненный демон.

— Демон? — ахаю я и вжимаюсь в стул, желая оказаться как можно дальше от Давида.

— Правитель королевства демонов в другом мире, — кивает друг, словно не замечая моего ужаса.

— Кейт знает?

— У меня нет секретов от жены, — фыркает Давид, словно я спросила какую-то глупость. — Ты хотела поговорить о своем даре аминариста?

В моей голове крутится множество вопросов, которые я хочу задать другу в связи с открывшимися обстоятельствами. Я даже позабыла о цели своего визита.

— Аля, я расскажу тебе о себе, но потом, — тут же пресекает мое любопытство король. — Знай одно — ты не должна меня бояться. Я все тот же, каким ты меня знала до этого. Просто у меня есть тайна, в которую посвящены очень немногие.

— Ты что, мысли умеешь читать? — хмурюсь я.

— Нет, у тебя просто на лице все написано, — улыбается друг. — Я понимаю, что ты хочешь узнать о многом, но давай отложим этот разговор на потом. Ты же не за этим сюда пришла?

— Откуда ты узнал о том, что во мне открылся дар аминариста? — спохватившись, спрашиваю я. — Это тоже у меня на лице написано?

— Мне рассказал герцог Линден.

Возмущенно вздыхаю. То есть мне он запретил кому-либо говорить о моей магии, а сам делится подробностями налево и направо?

— Давно?

— В ночь, когда ты вернулась с помощью тьмы во дворец. Даже сильный маг не способен укротить тьму, не то что обычный человек. Ты же смогла не только использовать её магию в своих целях, но и не заразилась.

— Кажется, я заразилась, — тихо говорю то, что меня мучает не первый день. — Или заражусь в ближайшее время.

— Рассказывай, — кивает Давид, мигом становясь серьезным. — С самого начала.

Сбиваясь, путаясь в мыслях, рассказываю другу обо всем. Об Анрее, душу которого увидела первой, о той ночи, когда он ко мне приходил, о пути, который мне удалось создать, преобразовав мороз Райнхольда, о том, как гуляла по лесу и оказалась наедине с тьмой, о голосах, что помогли мне использовать мрак в своих целях, и, наконец, о снах, преследующих меня с момента моего возвращения. Я откровенно делилась всеми подробностями и страхами, вспоминала все слова предков, что слышала в тишине. Умолчала только о Райнхольде и наших с ним взаимоотношениях и о повторяющемся ночь за ночью обряде наречения. Это совершенно не имеет никакого отношения к тьме и её попытке добраться до меня.

— Я не совсем понял, как тебе удалось совладать с распространением тьмы в тебе там, в лесу, — спрашивает Давид, задумчиво глядя на меня. — Ты сказала, что чернота и холод скрыли от тебя энергию герцога Линдена. Каким образом ты поборола их?

Мои щеки заливает румянец. Сказать, что в тот момент, думая, что умираю, я вспоминала герцога и его жаркие поцелуи? Может ли это оказаться важным?

— Я думала о Райнхольде, — признаюсь я, опуская голову.

— Вот как, — все так же задумчиво говорит друг. — Значит, Кейти была права, ты к нему неравнодушна. Свет и тепло любви помогли тебе в тот момент.

— Возможно, — сдержанно отвечаю я, все еще не решаясь поднять глаза на Давида. — Считаешь меня дурой?

— Почему?

Удивление в голосе звучит так искренне, что я бросаю осторожный взгляд на его лицо.

— Ну как же… Ты предупреждал меня о проклятии рода Линденов, советовал держаться подальше от герцога, который никогда не сможет полюбить меня. А я, как глупый мотылек, летела на это пламя, совершенно не волнуясь о том, что опалю крылья.

— Поэтично, — усмехается Давид. — Я понимаю, что когда дело касается любви, мудрые советы со стороны, к сожалению, не работают. Я мог сколько угодно предупреждать тебя и пытаться оградить, но ты сама должна была принять решение и понести за него ответственность.

— Понесла, — грустно улыбаюсь я. — Что делать теперь?

— Я, как и все, не много знаю о тьме и ее природе. Впервые она появилась в Лираэллии не так давно, всего три-четыре столетия назад. Сначала это были единичные сгустки, хаотично возникающие в разных королевствах, но тьма множилась. С ней не удавалось совладать никому, каждый, кто пытался вступить с ней в бой, оказывался зараженным и умирал, спустя несколько дней или месяцев. Все зависело от магического потенциала. Чем он больше, тем более долгой была продолжительность жизни после заболевания. Тьма выедала магов изнутри, питалась их магией, а когда опустошала, вырывалась на свободу еще более могущественной и опасной. Примерно полтора столетия назад, если мне не изменяет память, один талантливый маг создал уникальный артефакт, который смог загнать тьму в своеобразные клетки, раскинутые по королевствам. Во Флэмене этой клеткой стал проклятый лес, в котором тебе не повезло очутиться. Тьма заперта границами этого леса, она не распространяется за его пределы. Его тщательно охраняют от проникновения, но все равно находятся отчаявшиеся, готовые рискнуть.

— Зачем им это? — ежусь от рассказа Давида о тьме.

— Они надеются, что тьма поможет им продлить жизнь. Во многом благодаря ложным слухам и досужим домыслам.

— Но если тьма убивает сильных магов за несколько месяцев, как люди надеются продлить свою жизнь? — не понимаю я.

— Для некоторых обреченных и несколько месяцев, даже недель жизни — подарок.

В кабинете повисает тишина, которую никто из нас не прерывает, задумавшись каждый о своем.

— Я не знаю, почему тьма преследует тебя, Аля, — признается Давид. — Возможно, что ей понравилась твоя магия. Не слышал о случаях взаимодействия аминаристов или ведьм с мраком.

— Разве ведьмы не помогали магам справиться с появившейся тьмой?

— Насколько мне известно, нет, — качает головой друг. — Отношения магов и ведьм складываются напряженно. Здесь решающую роль играет зависть, которую маги питают к ведьмам.

— Чему завидовать?

— Маг всегда ограничен резервом и магией, данными при рождении. Было множество попыток научиться влиять на потенциал, но все они не увенчались успехом. Маг огня никогда не сможет повелевать водой, точно так же, как менталист не сможет стать стихийным магом. Это во многом ограничивает сферу деятельности конкретного мага. Ведьмы же черпают силу из самой природы, а значит, их возможности куда более широкие. Впрочем, и среди ведьм есть градация на сильных и слабых. Дело в так называемом источнике, который преобразует энергию в магию.

— Чем больше его пропускная способность, тем сильнее ведьма, — вырываются из меня слова, и я прикрываю рот ладонью от неожиданности.

— Память предков? — понимающе спрашивает Давид. — Она правильно тебе подсказала.

— Но если ведьмы лишь пропускают через себя энергию, преобразуя, значит они могут справиться с тьмой и не заразиться? Им же нужно только преобразовать её во что-то более мирное.

— Не знаю, Аля. Насколько мне известно, ведьм намеренно не допускали до тьмы, опасаясь, что их могущество станет безграничным, стоит им получить мрак в свои руки.

— Это все очень интересно, — решаю вернуться к своим страхам, — но что мне делать с тьмой в моих снах? Еще немного и она настигнет меня, утопит в том серном озере. Хотя… Может, это всего лишь сны?

— Не похоже на обычные сны. Но и как справиться с озером, сотканным из тьмы, я не могу тебе ответить, — Давид хмур и задумчив.

Похоже, мне не на шутку удалось взволновать его.

— Ты говорила, что твоя магия плохо тебе подчиняется, несмотря на то, что источник кажется наполненным.

— Да.

— Может, и здесь дело во тьме? Ты не чувствуешь её внутри себя?

Сглатываю комок, образовавшийся в горле.

— Я не знаю, тьма ли это. Но…

— Но?

— Последние дни я чувствую холод. Он поселился где-то здесь, — прикладываю руку к грудной клетке. — И понемногу распространяется. Я даже благодарна ему в какой-то мере, он притупляет мои эмоции, заглушает боль из-за…