— Раньше надо было думать, — оборвал он и коснулся моих губ, но не дал пленить себя поцелуем, ударил затылком о камень — не применяя силы, а только в назидание. Я зажмурилась, закусила губу. — Я возьму тебя прямо здесь и сделаю с тобой всё, чего захочу. Ты в моей власти, — ловкие подвижные пальцы спускались ниже, перебирали складки платья. Проникнув за край одежд, он пробежался обжигающими прикосновениями по внутренней стороне бедра, коснулся средоточия моего наслаждения, скользнул по нему раз, другой, плавно надавливая, вырывая стон из моей груди — громкий и откровенный. Ида что-то проговорила во сне, перевернулась, но не проснулась. Её слабый голос заставил меня замереть от стыда.
— Но ты ведь вовсе не этого хочешь?.. — проговорила вполголоса, еле справляясь с собой, обращая на него взгляд одурманенных светлых глаз. Локи так удивился, что перестал мучить меня сладострастием, поймал тонкие запястья и прижал их к стене над головой. — Я права, — прошептала, удивившись сама, и улыбнулась. — Если бы ты решил изнасиловать меня, мы бы сейчас не говорили. Но ты жаждешь, чтобы я отдалась тебе по своей воле, не так ли?.. — он не ответил, прервал меня поцелуем — страстным и злым. Я понимала, чем вызвала его досаду. Никому не нравилось быть разгаданным раньше времени. Бог огня укусил меня за нижнюю губу — сильно, до боли и крови, заставив вскрикнуть. Затем схватил за шею, сдавил горло пальцами, вызывая смятение. Третьим резким движением нырнул свободной рукой под платье и овладел мной двумя пальцами. Я взвыла, но изо рта вырвался лишь сдавленный хрип.
Я взвыла от удовольствия. Неприемлемого порочного удовольствия, которое доставляла сдержанная, тщательно продуманная жестокость супруга. От недостатка воздуха кружилась голова, однако все ощущения обострялись, поглощали и несли за собой. Я изогнулась всем телом в его руках, застонала снова, зажмурившись от нестерпимого возбуждения. Перед тем, как веки сомкнулись, успела уловить самодовольную усмешку на тонких губах. Локи держал трепещущую любовницу за горло, однако вовсе не стремился удушить, входил в меня в грубом частом темпе, однако я не испытывала боли или неудобства. Совсем даже наоборот. И понимала, что он чувствует это по влажности и мягкой податливости моего горящего лона.
Бесстыдный и умелый бог огня заставил меня позабыть о сыне, о служанке, о том, где я нахожусь и как оказалась в его руках, чего пыталась добиться. Не осталось ни мыслей, ни чувств. Одни ощущения: похоть, жадность, ненасытная жажда наслаждения, удовлетворения. Я действительно была во власти страстного аса. Всегда. Неизменно. И ничего лучше в этой жизни мне не довелось испробовать. Ничего иного я не желала. Только чтобы подвижные пальцы довели меня до конца, до совершеннейшего исступления. Той точки, того восхитительного краткого мига, когда ты больше не помнишь себя и не способна думать ни о чём другом. Иногда — думать вообще. Жар нарастал. Охватывал всю меня, заставляя пылать каждую частичку кожи. Щёки горели, ресницы трепетали, ноги дрожали. И в тот миг, когда я уже готова была сорваться и разбиться о пороги пронзительного блаженства, Локи отпустил меня, отстранился, лишив желанных прикосновений, сорвав с губ стон горького разочарования.
— Почувствуй себя мной, — с ироничной улыбкой протянул он и прошёлся влажными кончиками пальцев, которые едва не свели меня с ума, по контуру изогнутых губ. Его короткий жест показался мне настолько развратным, настолько будоражащим, что я не сдержала злого выдоха негодования и привалилась спиной к стене, чтобы не упасть. Тяжело дыша, запрокинула голову назад, запустила ладонь в волосы в жесте немого отчаяния. Расслышала тихий высокомерный смех, а затем — в чём нимало не сомневалась — негромкий стук дверей. Использовав и проучив меня, Локи удалился. Осознав это, я позволила себе ещё один жалобный стон и сползла по стене на пол.
Первые минуты меня трясло от обиды и непонимания, хотя глас рассудка подсказывал, что я заслужила подобное наказание, оказавшееся очень мягким со стороны повелителя. Накал напряжения прошёл, схлынул, и я ощутила такую опустошённость после ухода любимого аса, что не нашла в себе ни сил, ни желания продолжать. Как оказалось, к счастью, потому что вскоре после исчезновения Локи, в двери постучали, и в покои проскользнула Мия. Огляделась, точно привыкая к полумраку, затем, обнаружив госпожу на каменном полу, загнанную в угол, вся побледнела, хотя и без того выглядела очень встревоженной. Недолго думая, бросилась ко мне, опустилась на колени.
— Госпожа Сигюн, что с Вами? — дрожащим голоском спросила она, с ужасом разглядывая порванное в нескольких местах ночное одеяние. — Вы ранены? Повелитель причинил Вам вред? Госпожа, взгляните же на меня!
— Нет-нет… — я покачала головой не в силах сдержать печальную ироничную улыбку на скривившихся губах. Усилием воли заставила себя посмотреть на перепуганную прислужницу. Поддавшись её уговорам, поднялась на неверных ногах. — Нет, повелитель не обидел меня, всё в порядке. Хотя, полагаю, мне потребуется новое платье…
— Ох, госпожа, как же я перепугалась, когда он направился к Вам! Я не успела бы ни задержать его, ни предупредить Вас. Простите меня! — неожиданно для себя самой я рассмеялась. Служанка с беспокойством поглядела на меня, словно решая, не позвать ли ей лекаря. А я вдруг ощутила нелепое беспричинное счастье в груди. Такая лёгкость наполнила тело, что, казалось, впору взлететь. Он пришёл ко мне. Ко мне! Желая лишь меня одну.
— Наложница не пострадала, Мия? — сероглазая девушка вздрогнула от звука своего имени, взглянула на меня в растерянности, словно пыталась восстановить в памяти услышанный вопрос, который прошёл мимо неё. Я улыбнулась, приподняла бровь.
— Нет, госпожа. Она и в покоях-то повелителя не задержалась. Только вошла, как он выставил её, схватив за локоть. А затем, ни слова не говоря, направился вниз, в чём был. Я угадала, куда он направлялся, да разве мне было поспеть за стремительным господином?.. И благо, что не поспела, взгляд у него был такой, словно он намеревался уничтожить любого, кто встанет у него на пути…
— Чудо, что никто не пострадал, — после нескольких минут задумчивого молчания и глупых мечтательных улыбок, наконец, заключила я. — Ступай к себе, Мия, отдохни. И знаешь, что ещё... Постарайся ближайшие несколько дней не попадаться Локи на глаза.
Огонь догорал в камине. Оплывали свечи. Ветер приносил в покои свежий ночной воздух, запах цветущего сада. Звёзды усыпали небо, словно веснушки. Из-под высокого купола подмигивал и скалился Мани. Я лежала без сна и обдумывала произошедшее. Не знаю, должна ли я была огорчиться или рассердиться, но я ощущала радость. Неподвластную неясную радость и надежду, веру в то, что всё наладится, более того — станет даже лучше, чем прежде. Я ощущала, как близка стала к тому, о чём ни одна другая асинья не смела и мечтать. Я поставлю бога огня на колени. Не потому, что хочу подчинить господина своей воле, не потому, что мне нужна власть и влияние. Потому что мне нужен он. И впредь он будет принадлежать лишь мне одной. Всегда.
Сколько я себя помнила, я всё время росла. Сначала в глазах общества, затем — в своих, после — в глазах Локи. Из хрупкой нескладной девушки я превратилась в желанную невесту, а когда пришёл срок — в законную жену, госпожу и хозяйку. Сумела стать умелой любовницей, а в скором времени и верным другом. И, в конце концов, — матерью законных наследников. А теперь поднимусь так высоко, как никто до меня: стану единственной женщиной верховного бога, завладею его сердцем и мыслями настолько, что он не пожелает взглянуть даже на наложницу, не то что на другую богиню.
Я засыпала с улыбкой, вспоминая горящие глаза мужа, дрожащие от нетерпения руки. Я знала этот взгляд, помнила его ещё с тех пор, как жаркий бог огня зажал меня в галереях Вальхаллы и впервые поцеловал, да так, что я возжелала наглеца всем своим невинным естеством. Помнила похожий взор и в день свадьбы, когда он едва сдержался, не мог дождаться ночи, чтобы завладеть мной. Помнила и в первую брачную ночь, пока случай не сыграл с нами обоими злую шутку. Я помнила и эту жестокую насмешку проведения, однако больше не боялась. Отныне я брала судьбу в свои руки.
