Оно было настолько великолепным, что захватывало дух. Мягкий корсет, на котором наблюдались вышитые золотыми нитями узоры, обтягивал пышную грудь и подчеркивал осиную талию, давая начало шелковой юбке темно-синего цвета, усыпанной мелкими искрящимися каменьями. При взгляде на нее, создавалось ощущение, что смотришь на сияющие звезды, рассыпанные по ночному небосводу.

– Мариана, вы просто волшебница, – прошептала я, улыбаясь до ушей, словно дурочка.

– Спасибо вам, госпожа, за добрые слова, – скромно кивнула женщина. – Я рада, что вы довольны.

Даже сейчас не до конца доработанное платье выглядело потрясающе, и мое сердце билось все чаще от понимания того, каким оно будет в конечном варианте.

«Понравится ли ему?» – вспыхнула внезапная мысль в голове, и моя улыбка сошла с лица.

Прошло уже почти две недели после последней нашей с Лимаром встречи, но он так и не объявился. Каждый день мои мысли вертелись возле него, и это несказанно злило. Я понимала, что сын герцога смог поймать меня на крючок, с которого отчаянно пыталась сорваться. Вот только пока выходило плохо.

«Я думаю о тебе и днями и ночами, а думаешь ли ты обо мне?»

– Все хорошо? – спросила бабушка, заметив мою смену настроения.

– Да, не волнуйся, – поспешила улыбнуться ей в ответ. – Все хорошо. Просто чуть-чуть устала.

– Прошу прощения, госпожа, – произнесла швея леди Сильвии, – осталось совсем немного. Буквально пару минут.

– Нет-нет, – заверила я женщину. – Буду стоять столько, сколько потребуется. Я вам так благодарна, что вы взялись за пошив моего платья, тем более в столь сжатые сроки.

Мариана склонила голову, но я успела заметить теплоту в ее глазах.

Спустя полчаса швея матери герцога покинула поместье Верейн, заверяя, что через два дня привезет готовый вариант.

– Давай, – оказалась рядом со мной бабуля, когда я стояла у окна, смотря вслед отъезжающему от крыльца экипажу, – рассказывай, дитя.

– А? – хлопнула я ресницами, поворачиваясь к бабушке лицом.

– Рассказывай, говорю, – отмеченные мудростью глаза старой госпожи встретились с моими. – Я же вижу, что тебя что-то тревожит.

На самом деле так и было. Тревожило, причем сильно. Две вещи: борьба моего сердца и разума, первое из которых жаждало внимания сына герцога, а второе уверяло, что не стоит ввязываться в столь сомнительные отношения, и отчет, привезенный урядником.

Не давала покоя мысль, рассказывать ли бабуле об этой чертовой писульке. Мало ли вдруг расстроится, еще давление подскочит, но я приняла решение все же поставить ее в известность, ведь эти две гадины со своим толстопузым родственником могли объявиться нежданно-негаданно, вновь принося вместе с собой проблемы. Помню, как бабушка злилась, узнав о том, что их выпустили. Ее сильно возмущал тот факт, что у нас даже никто не взял показания, а ведь тетка насильно вливала гадость ей в рот, оставляя синяки на теле. К слову, я спросила об этом у урядника. По его лицу было видно, что он теряет терпение, ведь я не спешила подписывать принесенные им бумаги. На что мне дали ответ:

– Ваша тетушка ей объясняла, что желает только добра, что настойка лечебная, но старая госпожа отказывалась кого-либо слушать, как и отказывалась пить исцеляющий отвар, который по итогу ей все же помог. Поэтому-то Оленсия Ту Гур и ее дочь Диона применяли силу, исходя только из добрых намерений. Вы должны быть им благодарны за спасение, а не испытывать желание бросить их за решетку.

Моей ярости не было предела. Столько слов крутилось на языке. Не знаю, что стражам наплела тетка и ее дрянная дочь, как и то, кто стоит за их спинами, но этим двум гадинам удалось выпутаться из лап правосудия, которое, как показала практика, работает спустя рукава.

Я отказалась оставлять свой отпечаток пальца на описании расследования. Меня пытались заверить, что я расписываюсь для того, чтобы показать, что ознакомилась с документом, а не для чего-то другого, вот только моего мнения уряднику изменить не удалось. Я вернула ему бумаги, и он уехал ни с чем.

Думала, после него заявится кто-то другой, но нет, больше в имение никто не приезжал. Вывод был очевиден: либо правоохранительные органы этого мира наплевательски закрыли дело, либо попросту поставили подпись вместо меня, оставляя отпечаток пальца, принадлежащий кому-то другому. Иных вариантов не имелось.

И вот сейчас бабуля, наблюдая мои терзания, отраженные на лице, пыталась поговорить со мной.

– Лана, – она накрыла мои плечи своими теплыми ладонями, – не думаю, что нам есть о чем переживать. Территория поместья охраняется, как и сам дом. Тор не даст нас в обиду.

Торос, который стал нашим любимцем, сейчас гулял с детьми в саду, сопровождая их и защищая.

– Эти змеи больше не смогут причинить нам вред, дитя мое.

– Они издевались над тобой! – упрямо мотнула я головой, желая отмщения. Желая видеть, как тетка и ее дочурка несут наказание за содеянное.

– И ты от них натерпелась не меньше, – согласно кивнула бабушка. – Нам остается только верить, что боги накажут мерзавок. Давай лучше поговорим о другом, – хитро улыбнулась женщина.

Я мгновенно напряглась, ощущая повышенный уровень волнения в крови.

– М? – прикинулась я дурочкой, нервно сглотнув.

– Заметила, что ты очень часто смотришь в сторону ворот, – невинно хлопнула ресницами бабушка. – Кого-то ждешь?

– Да не то чтобы… – промямлила я, на самом деле желая выговориться.

– Давай, – старая госпожа ласково погладила меня по волосам, – расскажи, дитя, все, что тревожит твое сердце. Увидишь, сразу станет легче…

В это же время:

Опасливо оглядываясь по сторонам, одна из служанок подслушивала разговор между пожилой госпожой и ее внучкой, делая вид, что протирает небольшой стеклянный столик с дутой вазой на нем.

Девушка нервничала, понимая, что ее маневр могут распознать, чего бы очень не хотелось, ведь она собиралась остаться здесь работать и дальше.

Несколько дней назад служанка получила предложение, от которого не смогла отказаться. А именно: она должна была передавать подслушанную информацию дочери многоуважаемого семейства Ди Тайменов за мешочек золотых монет, который значительно превышал плату за ее ежемесячные труды.

Секунды бежали, душевные излияния Роланы, предназначенные лишь для ушей ее бабушки, касались слуха и продажной служки, которая злорадно улыбалась. Она не могла дождаться нужного дня, когда встретится с барышней из знатного рода и все ей расскажет. Последнее время девушка совала свой нос везде, где только можно, и ей удалось узнать много чего интересного.

– Леди Тория Ди Таймен меня озолотит, – тихо хихикнула она, испуганно вздрогнув, когда из кухни донесся голос Инессы. Секунда, и предательница устремилась прямо по коридору, сворачивая за угол. Она знала, что своим рассказом погубит репутацию юной графини, но ей было плевать. – Ты такая же простолюдинка, как и я! – шипела служанка, гневно стирая пыль с каминной полки. – И нечего здесь строить из себя госпожу! Имеешь виды на самого сына герцога? – шипела девушка. – Нужна ты ему больно! Когда все узнают, что ты купила детей, он и его бабка будут первыми, кто отвернется от тебя! Скоро твоя жизнь изменится и далеко не в лучшую сторону!

Ролана

День бала, от мыслей о котором мои ноги едва не подгибались, приближался.

– Завтра, – сияла бабушка, взволнованно улыбаясь. – Уже завтра решится твоя судьба, внучка.

Время было вечернее. Лучи заходящего солнца золотили землю, проникая в окно моих комнат.

– Ну что ты такое говоришь? – нервно поджала я губы, расчесывая щеткой волосы и стараясь не обращать внимания на платье, которое Мариана привезла вчера с самого утра. Вот только оно так переливалось и притягивало взгляд, от чего я снова и снова смотрела на него, волнуясь пуще прежнего. – Это просто бал, не более.

На самом деле я так не считала. Словно влюбленная дурочка надеялась и верила, что Лимар уделит мне внимание или сделает что-то такое, от чего мое скучающее по нему сердце зайдется в бешеном ритме.