– Да, однозначно они! Гадость какая! – лекарь быстро свернул конверт. – Даже не представляю, как вашей тетке удалось найти его. Он растет в опасном, гиблом месте и цветет лишь раз в несколько лет. Его используют в лекарственных целях, но, если увеличить дозу или смешать с… – мужчина замолчал, – неважно с чем, – кивнул он, – то появятся галлюцинации, а после и психическое расстройство, так похожее на… слабоумие…

Неотрывно наблюдала за старцем и видела, как эмоции на его лице сменяются одна за другой.

– Дитя… – виноватым голосом обратился он ко мне, смотря так, словно совершил самое страшное в мире преступление и сейчас не может найти себе места, раскаиваясь. – Прости старого дурака! – лекарь низко склонился, доставая кончиком белоснежной бороды до пола. – Готов ответить за свою ошибку и понести любое наказание! Как я мог, – мотал он головой, схватившись за нее. – Как мог не подумать об этом?! Боги… что же я натворил?!

Отслеживая его метания, которые были искренними, стало даже немного жаль старика.

– Как уже сказала Инесса, самочувствие моей бабушки изменилось в лучшую сторону, – кашлянула я, ощущая неловкость от самоистязания пожилого мужчины. – Она пришла в себя, не употребив эту дрянь всего сутки.

– Да, – полным раскаяния голосом, проскрипел лекарь, смотря на меня с неподдельным сожалением. – Эффект от лепестков крапивника стремительно разрушительный, но и восстановление, если не употреблять эту гадость, тоже ускоренное. Правда, – горестно качнул головой старец, – восстанавливаются далеко не все. Это растение используется лекарями и только в исключительных случаях. Для всех остальных оно запрещено, и я не представляю, где ваша тетка его взяла.

«Гадость всегда притягивается к гадости!»

– Прошу у вас помощи, осмотрите мою бабулю еще раз и выдайте новое заключение. – Конечно, ваше сиятельство! – засуетился лекарь, бросаясь к своему чемоданчику. – Я все сделаю!

Распахнув его, он начал выкладывать на столик неизвестные мне инструменты, и в этот же момент в дверях появилась бабуля.

– Госпожа Мэй Лин, – целитель бегло проскользил взглядом по пожилой женщине, лицо которой было невозмутимым. – Вижу, вы действительно пришли в себя, – судорожно выдохнул он. – Я… так рад! Позвольте провести осмотр…

Бабушка, величественно кивнув, подошла к склонившему голову мужчине. Сейчас она не была той хулиганистой бабулькой, готовой самостоятельно расквитаться с Бельмоном. Из ее поведения исчезла буйность, уступая место сдержанности.

Спустя несколько мучительно долгих минут ожидания, показавшихся вечностью, во время которой я была готова сгрызть все ногти, передо мной и не менее переживающей Инессой предстала сияющая радостью и удовлетворением бабушка.

– Все хорошо? – кинулась я к ней, получая подтверждающий кивок.

– Дамы! – взволнованно дыша, вышел за ней лекарь. – Я отвечу за свою недопустимую ошибку, оставившую неизгладимый след на ваших судьбах. Подтверждаю, госпожа Мэй Лин полностью здорова и вправе вновь считаться опекуном юной графини. С вашего разрешения я самолично отправлю все полученные данные в королевское бюро расследований и привезу вам акт опекунства. А после… – вздохнул он. – После готов понести ответственность за свою халатность.

Проводив мужчину, чье лицо выглядело решительным, но все же на нем можно было увидеть печаль, мы заперли дверь, отправляясь в гостиную, не без эмоций обсуждая случившееся.

– Я так рада! – хлопала в ладоши Инесса, ерзая на софе. – Осталось дождаться акта об опекунстве и все! Тетку с Дионой можно больше не опасаться!

– Скорей бы уже! – кивнула я. – Хочется заняться домом и прилегающей к нему территорией!

– Ты всегда любила чистоту и порядок, – улыбалась бабуля. – Не гнушалась сама взять в руки тряпку.

«Ну хоть в чем-то между мной и Роланой есть сходство», – подметила я.

Наш оживленный разговор плавно перетек к тетке и Дионе, вторая из которых явно с ума сходила от жажды и голода.

– Нужно посмотреть, – поморщилась я, – как там она. Надеюсь, не тронулась умом.

– Пусть прочувствует на себе, – фыркнула бабуля, – каково это!

– Так-то оно так, – вздохнула я, – но все же…

– Добрая ты у меня, внучка, – старая госпожа поднялась со своего места, подходя ко мне, обнимая. – С самого детства такая. С одной стороны это хорошо, а вот с другой… Ладно, так уж и быть. Давайте навестим эту змеюку, расскажем, что я пришла в себя! Пусть порадуется! Или удавится! – хохотнула бабушка.

Ролана

Стоило подойти к свинарнику, как взгляд сразу же упал на нетронутую на двери задвижку. Это говорило о том, что Бельмон не добрался до этого здания. К слову, на протяжении всей дороги его присутствия мы так и не обнаружили, что порадовало.

– Сестра, я тебе поесть принесла, – произнесла я, переступая порог жилища свинок, которых продала тетка, но их запах все еще сохранялся в воздухе.

– Сестра? – зашипело чудовище, зарывшееся в сено. – Сейчас я стала для тебя сестрой?! – Диона поднялась из стога, тяжело дыша и дрожа всем телом. Ее волосы стояли дыбом, а из них во все стороны торчали кривые и сломанные соломинки. – Ты закрыла меня здесь! Вырвала клок волос! Я из-за тебя запачкала платье! – верещала мерзавка, но подходить ближе не рисковала. – Я замерзла! Хочу есть и пить! И…

– И еще, наверное, рот свой закрыть, – угрожающе закончила я за нее, беспардонно перебивая. – Тебе принесли поесть! Скажи спасибо, что вообще принесли, а не оставили здесь подых…

– Кхм, – деликатно кашлянула Инесса, приводя меня в чувства, ведь совсем рядом стояла бабушка, пока не показываясь на глаза Дионе.

«Точно, – мысленно кивнула я. – настоящая Ролана так себя не повела бы!»

– Держи! – прошла к небольшому столбу, ставя на него металлическую тарелку.

– Выпусти меня! – зашипела Диона.

– Ешь, а то остынет, – проигнорировала я ее слова, поворачиваясь к ней спиной и направляясь на выход.

– Выпусти! – голос девушки превратился в ультразвук, а потом сменился хрипом и рыданиями. – Мне холодно, – ревела она, обнимая себя руками.

– Инесса, – позвала я свою помощницу, которая после моих слов швырнула негодяйке одеяло. – Держи! – усмехнулась я. – Придется тебе побыть здесь еще немного, уж прости.

– Я не хочу! – всхлипывала Диона. – Не хочу здесь… Мне страшно! Тут мыши!

– Твоя крысиная натура быстро найдет с ними общий язык, – хохотнула я в ответ. – Но ничего, совсем скоро ты сменишь свое место проживания на менее комфортабельное.

– Ты решила закрыть меня в подвале? В погребе? Закопать живьем?! – вновь завизжала гадина, которая осознанно вместе со своей мамашкой травила пожилого человека, желая шикарной жизни.

– Ну что ты, – отмахнулась я. – Твоей дальнейшей судьбой будет распоряжаться королевское бюро расследований.

– Что? – ахнула Диона, мгновенно замолкая, причем даже слезы в глазах высохли. – О чем ты?! Что я такого сделала?! Это ты должна понести наказание за то, что закрыла меня здесь! За то, что морила голодом и издевалась! Вон, по твоей милости плешь на голове...

– Замолкни! – угрожающе шагнула я в сторону послушно проглотившей язык мерзавке. – Ты и твоя мать травили мою бабушку!

– Что ты несешь? – нервно дрожащим голосом пискнула Диона, не отводя от меня наполненных ужасом глаз. – В своем уме вообще?

– Гадкое отродье! – выплюнула я. – Посмотрим, как ты запоешь, когда стражи уведут тебя под белы рученьки!

– Твоя бабушка слабоумная! – продолжала настаивать на своем девушка.

– Сама ты слабоумная! – рыкнула бабуля, входя в свинарник. – Причем это у тебя с рождения! – фыркнула она.

– Не может быть… – захлебнулась воздухом Диона, широко распахнув глаза. – Вы же… Мы же… Не может быть! – вновь повторила она.

– Все, ваша змеиная песенка спета! Так что лучше ешь, – коварно улыбнулась старая госпожа. – Неизвестно, как кормят в темницах и кормят ли вообще.