Чуть позже меня нашли и вернули в детский дом. И вновь драки, склоки, бессмысленные попытки продавить под себя окружающих. А затем опять побег.

В этот раз я прожила на улицах почти неделю. И пусть над моей головой не было постоянной крыши, как и еды с кроватью, но возвращаться в детский дом я не собиралась.

Помню, как один раз пришла к дому, в котором жила с родителями. На улице был вечер, еще не успели включиться фонари, а из распахнутых окон моей бывшей квартиры доносилась музыка и смех. Отец с матерью не грустили, что отказались от меня. Им было плевать.

Именно тогда и пришло осознание, что я должна стать сильнее. Должна забыть все причиненные мне обиды и идти вперед. Я посмотрела на мир другими глазами. Запретила себе лить слезы и страдать. Моя душа была изранена, но об этом никто не должен был узнать.

Не сказала бы, что я хороший человек, но за слабого, как и за себя, обязательно постою. Никогда не пугали габариты противника, а драться доводилось со всякими. Здесь главное ударить в нужное место и отстоять свою правоту.

Мои побеги из детского дома были постоянством, только теперь меня никто не искал. Я либо сама возвращалась, конечно же, получая нагоняй и наказание, или же меня возвращала полиция, когда я попадала к ним.

Достигнув нужного возраста, я покинула стены детского дома, получая от государства небольшую квартиру, которой была несказанно рада.

Дальше последовал поиск работы и поступление в техникум, а после него и в институт. Правда один раз я чуть не схлопотала отчисление, за то что едва не вырвала косу выскочке, считающей себя умнее других.

Совмещала работу и учебу. Денег едва хватало, поэтому решила подрабатывать еще и ночью в пабе напротив моего дома.

– Плешивый сморчок! – рычала я, направляясь к пешеходному переходу. – Свою задницу подставляй клиентам, если так хочется! А мою не трогай!

Дождавшись зеленого человечка на светофоре, я ступила на проезжую часть. Меня разрывали эмоции. Творящаяся несправедливость сводила с ума.

Перешла дорогу и неспешно направилась по тротуару, не обращая внимания на пролетающие мимо автомобили.

Я размышляла о том, как быть дальше. Мне вновь грозила нехватка денег, а просить взаймы у друзей, которых было раз два и обчелся, не хотелось.

Так я и шла, но вдруг кто-то позади громко завизжал. Начала было оборачиваться, но не успела, чувствуя, как в мое тело врезается что-то тяжелое и сносит с ног, причиняя безумную боль. Захлебываясь немым криком и вкусом крови, я пролетела вперед, падая соманной куклой на асфальт.

– Скорую! – голосил кто-то на все лады.

– Срочно! Звоните в скорую! – кричали другие люди.

Сначала была адская боль, жжение в груди и кровь во рту, но потом тело начало неметь, а глаза закатываться. Возле меня бегали, что-то встревоженно говорили, но я уже не разбирала их слов, выдыхая в последний раз…

***

– Госпожа…

Надо мной слезно плакали, причем тихо, будто боясь, что его услышат. – Очнитесь, госпожа. Я прошу вас.

И вновь едва слышный всхлип, а потом на мою щеку упала теплая капля, отчего ресницы распахнулись, наблюдая зареванное лицо молодой девушки…

– Госпожа! – прикусила она губу, шмыгнув носом. – Боги… вы живы! Я… Я так рада этому!

Александра

– Какая еще госпожа? – прохрипела я, вновь слыша всхлип девушки. – О чем ты вообще? – поморщилась, прикладывая пальцы к виску, который жутко болел. – Что за…

Я наблюдала на себе странного фасона рукав, а затем и все платье целиком, которого у меня никогда не было.

Под шмыганья носом зареванной брюнетки в форме старомодной горчичной я приподнялась на локтях, озираясь по сторонам. От увиденного мое сердцебиение участилось.

«Какого…» – прошептала мысленно, настороженно хмурясь.

Плохо освещенная комната, обставленная старинной мебелью, была мне незнакома. Темная, я бы даже сказала мрачная, в ней не чувствовалось ничего, кроме печали.

Внимание привлек больших размеров сундук с плоской резьбой, затем полосатые обои, вызывающие недоумение… Мой взгляд бежал по комнате, подмечая кровать с балдахином, аккуратный камин, на котором виднелись непонятные статуэтки. По центру расположился небольшой низкий столик с витыми ножками, а над ним свисающая с потолка массивная люстра, созданная будто из нескольких канделябров. Рядом со мной находился комод с позолоченными ручками, возле которого-то я и пришла в себя, непонятным образом перемещаясь с уличного тратуара в это столь странное место.

Часто заморгала, надеясь, что окружающая обстановка не более чем плод моего больного воображения.

– Я так за вас испугалась, – девушка подползла поближе. – Как себя чувствуете, ваше сиятельство?

«Сиятельство… Это у нас, если не изменяет память, графиня», – сделала для себя мысленную отметку, чувствуя, что теряю терпение, которого у меня никогда и не было, собственно.

Не понимала, где нахожусь и во что наряжена. Да и реально ли все это вообще?

«Меня сбила машина, я дышать не могла, захлебываясь собственной кровью, но сейчас жива и почти здорова. Кроме головы больше ничего не беспокоит».

– Ты кто такая? – отодвинув ноющую боль на задний план, я села поудобнее, вперив в хлюпающую носом девушку взгляд.

– Я? – всхлипнула она. – Вы… Вы потеряли память?

– Нет, – мои глаза прищурились. Я так и продолжала держать брюнетку под прицелом своих глаз, желая получить от нее вразумительные ответы. – С моей памятью как раз-таки все хорошо. Кстати, тебя в ней нет, как и этой комнаты тоже.

– Ваше сиятельство… – начала опять девушка, смотря на меня испуганно.

– Да прекрати уже! – перебила я ее, не желая участвовать в этом спектакле.

Поднявшись на ноги, я, покачиваясь, схватилась за заостренный выступ комода, так как меня повело в сторону.

– Ролана! – послышался громкий крик, неприятно резанувший по ушам.

– Это ваша тетя! – часто задышала девушка.

– Тетя? – фыркнула я. – Смешно.

– Ролана, долго нам тебя еще ждать?! – снова нездоровый вопль коснулся моего слуха.

– Госпожа, прошу, – слезно взмолилась брюнетка, – идите к ней, иначе она вас опять отлупит.

– Чего? – от услышанного я округлила глаза, чувствуя, как из-за сильно затянутого корсета сложно дышать. – Что ты несешь? Кто меня опять отлупит?

– Ваше сиятельство, – заревела девушка, когда из коридора послышалась брань и стук каблуков, – да что с вами такое? Придите в себя!

– Как тебя зовут? – перебила я ее, не зная почему, но испытывая сострадание к этой плаксе.

– И-несса, – всхлип. – Вы забыли? Вы точно все забыли! Боги, что же теперь будет?! – заметалась она из стороны в сторону.

– Ты! – дверь стремительно распахнулась, и в комнату ворвалась пышущая гневом женщина с высокой прической, сильно дряблой кожей на лице и в платье как у бабы на самоваре. – Дрянь такая! Оглохла?!

– Это кто? – сместила я внимание на Инессу, притихшую возле кровати. Она смотрела огромными от ужаса глазами на невменяемую женщину, которая, судя по всему, переела борзянки.

– Ваша тетя, – задыхаясь, прошептала девушка.

– Память внезапно отшибло?! – едко усмехнулась та самая тетя. – Так я тебе помогу все вспомнить! Мерзавка!

Подскочив ко мне, она занесла ладонь для, судя по всему, пощечины.

Я даже уворачиваться не стала, с легкостью поймав конечность той, кто мне с первого взгляда не понравилась.

– Что… – ахнула тетушка, когда я заломила ей кисть, заворачивая руку за спину и заставляя тем самым нагнуться вперед. – Ты… – задыхалась она то ли от боли, то ли от возмущения. – Да я тебя… Отпусти меня, дрянь! – рявкнула женщина, отчего пришлось заломить конечность сильнее, вырывая визг из ее рта.

– Спокойствие, – я нахально усмехнулась, понимая, что на сон происходящее мало смахивает.

Повернув согнутую тетку лицом к выходу и, уперевшись коленом в ее зад, я толкнула нахалку, закрывая за ней дверь.