Брови в замешательстве нахмурены, я качаю головой.

— Что, черт возьми, ты говоришь…

Именно тогда я понимаю, что его пальцы крутят кольцо взад и вперед на моей руке. Я не ношу кольца. Взглянув туда, где моя левая рука лежит на коленях, я почти ослеплена гигантским бриллиантом лучистой огранки, сидящим на моем пальце. Я думала, что кольцо у жены Астора Бейнса было большим, но Рафферти каким-то образом сумел его превзойти.

Я имею в виду, черт возьми, конечно, он это сделал.

Мне хочется прыгнуть на него, закричать или что-то в этом роде, но вместо этого я застываю, глядя на обручальное кольцо. Я ни в коем случае не туплю. Совсем наоборот. Я чувствую так много вещей одновременно, что мое тело на мгновение забыло, как функционировать.

— Рафферти… — мне удается выдавить из себя после ошеломленной минуты.

Он не встает на одно колено, и я от него этого не жду. Для него это слишком традиционный и жесткий ход. Вместо этого он поднимает мою левую руку и целует ладонь.

— Я не собираюсь тебя ни о чем спрашивать, потому что это намекает на то, что у меня есть вопрос. Это не вопрос. Уже нет, — его взгляд впивается в меня, и интенсивность этих синих глаз едва не перехватывает у меня дыхание. — Ты моя, бабочка. Это просто чертовски простой факт. Я хочу — мне нужно — сделать тебя своей всеми возможными способами, потому что я не рискую потерять тебя снова. Я юридически свяжу тебя со мной, чтобы гарантировать, что ты останешься со мной. Это место, которому ты принадлежишь. Мы оба это знаем.

Некоторые скажут, что это быстрое и опрометчивое решение. Чего они не знают, так это того, что мы медленно движемся к этой неизбежной точке с самого детства. Я не думала, что верю в судьбу, но теперь думаю, что верю. Мы прошли через ад и каким-то образом сумели вместе выбраться из другой стороны. Если это не доказательство того, что мы созданы друг для друга, то я не знаю, что это такое.

Лучшее, что сделала моя мама, — это бросила меня. Именно из-за нее Молли приняла меня так. За это я всегда буду ей благодарна за то, что она бросила меня.

Она — причина, по которой я встретила того, кому принадлежит вся моя душа, и это долг, который я никогда не смогу погасить.

Дыхание, которое я сдерживала, вырывается из моих приоткрытых губ в медленном дрожащем выдохе.

— Если это не вопрос, что ты хочешь, чтобы я сказала?

Его просьба проста.

— Скажи мне, что ты моя.

— Я твоя.

Всю оставшуюся жизнь я никогда не скажу ему более правдивых слов, чем эти.

Пози

Месяц спустя

Я не знаю, как это делают родители. Всего восемь часов в студии, полной детей, ставят меня в тупик. В изнеможении я падаю лицом вниз на кожаный диван и подкладываю под голову подушку. В такие моменты после долгих смен я сожалею, что не приняла предложение Рафферти. Он сказал мне, что мне больше не нужно работать. Поскольку он официально выселил меня из квартиры Зейди на следующий день после того, как надел мне кольцо на палец, мне больше не придется беспокоиться об аренде. И поскольку из-за него у Зейди нет соседа по комнате, он согласился платить мне половину за квартиру до истечения срока аренды. Для него это не большая перемена, поскольку он уже с самого начала оплачивал часть моей арендной платы.

У него всегда будет больше денег, чем он знает, что с ними делать, но я не хочу жить исключительно за счет него. Это кажется неправильным, и именно поэтому я настояла на том, чтобы сохранить работу в балетной студии. Бывают дни, как сегодня, которые утомительны, но мне это тоже нравится. Мне нравится делиться своей любовью к танцу с этими юными умами. Мое собственное танцевальное будущее пока под вопросом, и неизвестно, окажусь ли я снова на сцене, но пока я не разберусь в этом, я счастлива в студии.

Моя цель сейчас — дожить до конца этого учебного года. Весной Рафферти заканчивает учебу, и после этого мы переезжаем в пентхаус, который он покупает, в центре Сиэтла. Это двухэтажное здание, и каждая стена представляет собой окна от пола до потолка с видом на воду. Это чрезмерно и щедро, но я не ожидала бы от него чего-то меньшего.

Первоначально он планировал продать пожарную часть, но теперь, когда все в воздухе с Паксом, он решил подождать, пока у его брата не появится какой-нибудь план.

Мне хотелось бы сказать, что Пакс остался трезвым после встречи с Адрианом, но это не так. Он продержался почти неделю, прежде чем вернулся домой, и был чертовски расстроен собой. Я сидела с ним, пока он не заснул, а затем оставалась рядом с ним следующие два дня, пока он снова проходил детоксикацию. Он изо всех сил старался оставаться чистым, но в прошлом месяце попал в порочный круг. Мы с Раффом помогаем ему, как можем, и поддерживаем его во всем этом. Я горжусь тем, что он решил, что хочет быть трезвым. Для него это был большой шаг.

В моменты просветления в течение этих недель он делал комментарии о возможности вернуться в школу и получить степень. Именно эти комментарии заставляют Рафферти воздерживаться от продажи этого места.

Шаги по деревянной лестнице заставили мои глаза открыться.

— Привет.

— Что ты делаешь? — спрашивает Пакс, обходя диван и садясь напротив меня.

— Моя смена началась сегодня в девять утра. Я действительно не понимаю, почему родители записывают своих пятилетних детей на ранние субботние занятия, но вот мы здесь, — я перекатываюсь на бок и поднимаю голову рукой, чтобы видеть его во время разговора. Он не трезв. Я могу это сказать по остекленению его глаз. — Как дела?

Я понимаю, что смерть Адриана не волшебным образом стирает годы травмы, которую он пережил, но я надеялась, что знание о том, что его мучитель ушел, поможет ему спать немного лучше — что это принесет ему кусочек покоя. Он не сказал ни слова о той ночи, и я не рассказала об этом ему — ни одному из них — поэтому я могу только сделать вывод, что он чувствует по этому поводу, основываясь на его действиях и выражении лица. Последнее в последнее время стало трудно читать, поскольку он все больше погружается в себя, и поэтому я могу только предположить, что он борется. Что более чем понятно.

Его ладони тревожно трутся друг о друга, и он ерзает на своем месте.

Нервная энергия, исходящая от него, мгновенно приводит меня в бешенство, и я принимаю сидячее положение.

— Пакс?

— Мне нужна твоя помощь.

Дежавю обрушивается на меня, как чертов грузовик. Мы были здесь раньше, и мой ответ такой же, как и тогда.

— Назови это.

О чем он собирается спросить, для меня загадка, но я не сомневаюсь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы это произошло. Ради мальчиков Уайльдов я всегда все брошу и помогу им. Это обещание, которое я дала давным-давно.

Вытаскивая телефон из заднего кармана, он протягивает руку через журнальный столик из темного дерева, чтобы передать его мне. Взглянув на экран, я вижу уже набранный номер телефона. Кому-то просто нужно нажать зеленую кнопку набора номера.

Я оглядываюсь на него, не понимая, что ему от меня нужно.

— Чей это номер?

Его губы сжимаются в тонкую линию.

— Это реабилитационный центр в Орегоне. Похоже, это могло бы подойти мне. Они сосредотачиваются не только на зависимости, но и на ее источнике. У них в штате есть… психиатры. Думаю, это то, что мне нужно, — мое сердце болит, когда его голос становится тихим шепотом, когда он произносит последнее предложение. — Я уже зарегистрировался и все настроил. Я просто не могу заставить себя сделать последний звонок.

Гордость, которую я сейчас испытываю за своего лучшего друга, неописуема. Я могла только надеяться на него, что он достигнет этой точки, и тот факт, что он сделал эти шаги в одиночку, удивителен. Ему нужно было решить, когда он будет готов к дополнительной помощи, и он наконец достиг этой точки.

Я сажусь прямо и очищаю свой голос. Ему не нужно, чтобы я плакала по нему счастливыми слезами прямо сейчас. Я сохраню их на потом.