— Подай мне мой стакан.

Потянувшись за спину, она берет его со стола и протягивает мне. Жидкость внутри всего на пару тонов темнее ее пытливых глаз, сканирующих меня. Она в замешательстве, но делает то, что я говорю, такая хорошая девочка.

Подняв рокс, я делаю глоток и наслаждаюсь жжением, проникающим в мое горло.

— Твой ход.

При этом Пози хмурится.

— Мой ход?

Свободной рукой я сжимаю ее челюсть. Приложив достаточно давления, чтобы дать понять, что ей не следует пытаться отстраниться, я говорю ей, что делать дальше.

— Открой рот.

Ее губы едва приоткрыты, когда я делаю еще один глоток виски. На этот раз я не проглатываю это. Притягивая свое лицо ближе к её, ее глаза расширяются, когда до нее доходит мой план. К моей радости, она не пытается меня остановить, когда я преодолеваю оставшуюся между нами пропасть. Все ее тело дрожит у меня на коленях, когда мои губы едва касаются ее губ. Контакта почти нет, но он все равно попадает прямо в мой член.

Ее грудь вздымается под кожаными ремнями, пересекающими ее кожу, когда я повторяю то же движение, на этот раз оказывая чуть большее давление. Я не уверен, можно ли это классифицировать как поцелуй, но в любом случае это заставляет ее судорожно вздохнуть. Когда она это делает, я сильнее сжимаю ее лицо, чтобы она оставалась совершенно неподвижной, и выплевываю содержимое рта между ее приоткрытыми губами.

Тело Пози напрягается, когда острый скотч попадает ей на язык. Проведя рукой по ее лицу, я провожу большим пальцем по ее нижней губе, размазывая оставшуюся там помаду.

— Глотай, — моя команда — это темный шепот, который слышит только она. — Мы оба знаем, насколько ты хороша в этом.

Когда она глотает виски, столб ее горла смещается под воротником-бабочкой. Чтобы еще раз доказать, что она сделала, как было сказано, она обхватывает губами мой большой палец и сосет. Ее глаза со зрачками размером с блюдца скользят вниз, а ее бедра слегка покачиваются вперед, прижимаясь к моему члену. Она знает, что делает со мной. Пози сказала в раздевалке, что она быстро учится и с каждым днем заново учится тому, как преодолевать мою защиту.

Отпустив мой большой палец, она целует подушечку и говорит:

— Может быть, я все-таки смогу научиться любить скотч, — затем на ее лице расплывается злая ухмылка, и она снова прижимается ко мне. — Жаль, что сегодня я просто твоя сука, потому что такое ощущение, что тебе действительно могла бы пригодиться шлюха.

Она имеет в виду ранее, когда я сказал ей, что сегодняшний вечер будет ужасной частью ее наказания.

— Ты та, кем мне нужно, чтобы ты была, когда бы я ни захотел, чтобы ты была этим, — поправляю я.

Пальцы впиваются в ткань на моих плечах, Пози наклоняет голову.

— Скажи мне, Рафферти, что ты ненавидишь больше? Я или тот факт, что твое тело все еще жаждет меня?

Протянув руку между нами, она обхватывает меня сквозь брюки. Мои руки сжимают ее бедра в наказывающей хватке, а я шипю и выдыхаю сквозь стиснутые зубы. Ненавижу, что она все еще может догадываться, что я чувствую и какие у меня внутренние проблемы.

Она не ждет ответа, потому что ей это не нужно. Она знает, что я ненавижу ее еще больше. Я ненавижу то, что она сделала, ненавижу то, что она считала меня тем, кого нужно защищать, и, самое главное, ненавижу то, что она заставила меня ненавидеть ее. Держась за меня, чтобы сохранить равновесие, она грациозно слезает с моих колен. Не дожидаясь разрешения, она поворачивается и направляется в гримерку.

Раффрети

Сегодня вечером я сказал два слова, которые никогда не говорил с тех пор, как начал играть в покер.

Я выхожу.

Бросив то, что могло бы стать выигрышной рукой, на бархатный стол, я встал со своего места и ушел. Этот шаг стоил мне больше денег, чем большинство американцев зарабатывают за год, но выражение лица Пози, когда я останавливаю дверь, которую она пытается захлопнуть, оправдывает каждую потерянную копейку.

Она понятия не имела, что я все это время был так близко к ней по пятам. Зачем ей это? Я сделал что-то настолько необычное, проиграв игру, что даже сам удивился. Последнее, чего она ожидала от меня, — это последовать за ней обратно в гримерку, когда у меня есть имидж, который я должен поддерживать перед своими покровителями.

Никогда я не проводил в этой комнате столько времени, как сегодня вечером. Черт, теперь, когда я думаю об этом, я не уверен, что когда-либо заходил сюда раньше, и теперь я распахиваю дверь, за которую Пози держится изо всех сил, чтобы я мог пробиться внутрь.

Легко вырвав дверь из-под ее контроля, я вхожу в комнату, и она пятится от меня. Судя по выражению ее лица, она, кажется, скорее раздражена, чем напугана тем, что я запираю ее вместе с собой в этой комнате. Возможно, это потому, что она еще не совсем поняла, что именно это я планирую с ней сделать. Я запру ее здесь, пока не буду сыт.

— Почему ты сбежала? — спрашиваю я ее, закрывая и запирая за собой дверь. — Я еще не закончил с тобой.

Ее подбородок поднимается, а руки скрещиваются перед собой, как будто создавая барьер между нами.

— Я закончила с тобой.

— Это так?

Ее ответ — немедленный.

— Да.

Как будто мы танцуем, я повторяю каждое ее движение. На каждый ее шаг назад я делаю шаг вперед. Любое пространство, которое она создает между нами, я забираю обратно. Как хорошо отрепетированная хореография, мы делаем это до тех пор, пока ее спина не коснется штукатурки дальней стены.

Теперь идти некуда, я сжимаю ладони по обе стороны ее головы и запираю ее. Ища способ сбежать, ее медовые глаза бегают вокруг меня, но мы оба знаем, что в таком тесном пространстве меня не обойти. Я бы оттащил ее назад за волосы, прежде чем она успела бы подняться на два фута.

Язык Пози увлажняет ее нижнюю губу, и ее грудь вздымается от учащенного дыхания, когда она поднимает голову, чтобы смотреть на меня, а не на мою грудь.

— Чего ты хочешь, Рафферти?

— Я хочу, чтобы ты закончила то, что начала.

Ее глаза скользят вниз туда, где мой член напрягается в брюках.

— Позаботься об этом сам, или, что еще лучше, я уверена, что есть кто-то, кто будет более чем готов прикончить тебя. Я даже готова поспорить, что они будут драться за то, кто упадет перед тобой на колени. Это будет самым ярким событием года — отсосать у великого и могущественного Рафферти Блэквелла — извините, теперь это Уайльд, верно?

Мое тело инстинктивно реагирует на мою старую фамилию. Лицо моего отца мелькает в моей голове вместе с неизвиняющимся взглядом, которым он наградил меня той ночью. В его глазах не было и тени раскаяния, когда он сел на заднее сиденье машины.

— Это Уайльд, — кусаю я. — И я не хочу никого другого. Я хочу тебя, — наклонившись ближе, я провожу носом по ее лицу и вдыхаю сладкий цитрусовый запах, который прилипает к ее коже. Когда я это делаю, у нее перехватывает дыхание.

Она беспокойно ерзает у стены и трясет головой.

— Рациональные люди не хотят трахать людей, которых, как они утверждают, ненавидят больше всего.

— Когда я когда-либо заявлял, что я рационален? — шепчу я ей на ухо, прежде чем царапать зубами мочку ее уха. Пораженная этим, Пози вздрагивает, и ее руки инстинктивно взлетают вверх, чтобы оттолкнуть меня. Даже после того, как она обнаруживает, что меня невозможно поколебать, ее ладони остаются прижатыми к моему животу. Мои мышцы напрягаются под ее теплыми прикосновениями. — Кстати, ты ошибаешься. Люди, которые ненавидят друг друга, определенно хотят трахаться. Ты когда-нибудь слышала о ненависти к черту? Это популярно по какой-то причине.

— Я не ненавижу тебя.

Я бы хотел, чтобы ты это сделала. Это было бы намного проще.

— Притворись, что да, — оторвав руку от стены, я провожу подушечками пальцев по металлической бабочке на ее горле, а затем провожу их вниз и по выпуклости ее груди. Когда я касаюсь ее едва прикрытого соска, раздается резкий, едва слышный вдох. — Я накачал тебя наркотиками, шантажировал и сделал своей сукой. Этого должно быть достаточно, чтобы ты могла ненавидеть меня. Притворись, что ненавидишь меня так же сильно, как я ненавижу тебя, и даже если это жалкая ложь, притворись, что ненавидишь, когда я прикасаюсь к тебе.