— Попробуй, — предупреждаю я. — Думаешь, это было плохо? Это была детская игра по сравнению с тем, что я могу сделать с твоей жизнью, жизнью твоей семьи и жизнью твоей бедной маленькой невесты. Три телефонных звонка и, возможно, одно сообщение — это все, что мне нужно, чтобы поджечь твой мир и будущее. Хотя я люблю вызовы. Возможно, я попробую сделать это за два телефонных звонка.

В такие моменты я рад, что так долго собирал секреты и долги. Получить за них деньги — это здорово, но выражение лица Брайса сейчас бесценно.

— Что это будет?

Он смотрит на меня так, словно пытается убить меня своим взглядом. В тот момент, когда он сдается, я торжествующе ухмыляюсь ему.

— Пошел ты, Блэквелл.

Я не заморачиваюсь с исправлением имени. Нет смысла, я уже выиграл.

— Я буду следить за ним, чтобы убедиться, что он не устроит гребаную сцену, — рассказывает мне Роум, прежде чем выскользнуть из комнаты вслед за Брайсом.

Всепоглощающая тьма, которая контролировала меня с тех пор, как я впервые увидел, как Брайс прикоснулся к ней, растворяется в ничто. Что-то, что я могу описать только как покой, поселяющийся в моей груди.

Удовлетворенно вздохнув, я поворачиваюсь на пятках и смотрю на Пози. Точно так же, как и Брайс, теперь она вытирает губы рукой.

Ее медовые глаза сужаются, когда она указывает на меня.

— Никогда больше не заставляй меня делать это, Рафферти.

— Я исключаю публичный минет из списка, — смягчаюсь я. В конце концов, это разумная просьба.

— Нет, не это, — она вытирает руку о свое дорогое шелковое платье. Она может пачкать его сколько угодно. Я никогда больше не позволю ей носить это на публике. В моей голове уже крутился полусырой план, как отрезать его, как только мы будем дома. — Никогда больше не заставляй меня целовать Фитцгиббонса.

Я не могу сдержать смех, вырывающийся из моей груди. Это последнее, с чем я ожидал, что она будет недовольна, но ее реакция на сложную ситуацию снова меня удивляет.

Она указывает на разрушенные произведения искусства у наших ног, когда я приближаюсь к ней.

— Я даже не хочу знать, насколько дорого стоил этот кусок дерьма. Тебе лучше взять с собой чековую книжку, потому что сегодня вечером ты сделаешь чертовское пожертвование.

— Мне все равно, — говорю я ей, вытирая размазанный макияж под ее глазами. — Это стоило каждого пенни.

Прежде чем я успеваю остановиться, я шепчу слова:

— Спасибо.

Я не знаю, за что именно я ее благодарю, но что-то подсказывает мне, что мы оба знаем, что это касается не только сегодняшнего вечера.

Она не требует от меня дальнейших объяснений. Она просто поворачивает голову и целует мою ладонь.

— Всегда пожалуйста.

Рафферти

— Склад как раз подходящего размера для того, что ты хочешь сделать, и он довольно близок к тому пентхаусу, который ты рассматривал в Бельвью, — Кейсон переворачивает iPad и показывает мне фотографии доступного здания, которые он сделал. — Если ты сейчас серьезно настроен вести подземные бои, на другой стороне для них есть место. Ты сможешь разделить покерные игры и бар.

Через несколько месяцев я заканчиваю обучение, и когда я это сделаю, мне придется изменить местоположение моих текущих игр. Больше нет смысла держать их в кампусе, поскольку меня больше не будет здесь каждый день, чтобы следить за происходящим.

Корпорация Уайлд собирается стать моей, но я не желаю отказываться от своего побочного бизнеса. Я хочу, чтобы он рос так же, как и я, и именно поэтому, когда Кейсон начал говорить о том, сколько денег приносят его бои, я начал задаваться вопросом, стоит ли мне вкладывать в них деньги. Для меня это будут легкие деньги, и у меня в штате уже есть человек, который знает все тонкости. Для меня это звучит как легкая задача. Этот склад, который нашел Кейсон, может быть идеальным решением всего этого.

— Это если ты все еще планируешь уехать из Сиэтла следующей весной, — добавляет Кейсон, засовывая руки в куртку, когда вокруг нас усиливается дождливый ветер. Капюшон уже надвинут на голову, скрывая взъерошенные волосы. Обычно я не люблю проводить встречи на темных парковках, но он упомянул, что будет проходить мимо танцевальной студии Пози примерно в то же время, когда я планировал приехать сюда.

Я просматриваю фотографии и останавливаюсь, когда дохожу до макета плана этажа. Он прав. Это как раз подходящий размер для того, что мы будем делать.

— Почему мои планы меняются? — спрашиваю я, все еще глядя на экран.

— Ходят слухи, что у тебя есть девушка, и у нее еще есть время до окончания учебы. Я не знал, оставишь ли ты ее здесь, — англичанин забирает у меня устройство, когда я передаю его ему.

— Пентхаус находится в двадцати минутах отсюда без пробок, — по сути, это просто на другом берегу озера Вашингтон. — Я не переезжаю через всю страну.

— Я знаю это, — широкие плечи Кейсона пожимаются. — Я просто подумал, что, зная тебя, ты не захочешь, чтобы она жила там, где тебя нет. Я думал, ты больше похож на парня, который ей нужен обнаженным и, что будет ждать её в вашей постели каждую ночь.

— Мы не живем вместе, — говорю я ему, хотя это похоже на ложь.

За последние три недели Пози дважды ночевала в своей квартире, и то только потому, что ей нужно было готовиться к ранним экзаменам на следующее утро. Как оказалось, я не самый подходящий партнер для учебы. Я склонен эгоистично монополизировать ее время. Школа всегда давалась мне легко, и мне не приходилось много заниматься учебой. Пози, с другой стороны, приходится прикладывать больше усилий к учебе. Я пытаюсь напомнить себе об этом, когда ее лицо лежит в учебнике, а не у меня на коленях.

— Хорошо, приятель, — его большая рука хлопает меня по плечу, прежде чем потянуться к дверной ручке его темно-серого джипа. — Думаю, я просто задам этот вопрос, прежде чем начну собирать все, чтобы ты мог купить это место. Если ты передумаешь и захочешь, чтобы я вместо этого поискал места в Сиэтле, просто скажи об этом.

— Я так и сделаю.

Он садится в машину и, быстро помахав рукой, покидает парковку. На плохо освещенной парковке осталось всего две машины, и обе они принадлежат мне. Пози припарковалась под единственным уличным фонарем, а я припарковался рядом с ней, когда приехал сюда.

Она понятия не имеет, что я планировал зайти сегодня вечером, но когда сегодня утром она упомянула, что сегодня вечером сама закрывает студию, я решил использовать эту информацию в своих интересах.

Открыв пассажирскую дверь, я хватаю с сиденья темно-фиолетовую коробку размером с ладонь и направляюсь внутрь здания. Помимо вывески «открыто», большая часть верхнего света выключена. Остается только одна флуоресцентная лампа, освещающая приемную и длинный коридор. По обе стороны зала расположены одинаковые комнаты. Большие стеклянные окна позволяют заглянуть внутрь каждой зеркальной комнаты. Я уверен, что они там, чтобы родители могли наблюдать, как их дети танцуют во время занятий.

Я заглядываю в первые две комнаты в поисках признаков Пози, но только на полпути по коридору слышу тихую музыку. «Never Let Me Go» группы Florence + The Machine — это песня, которую я узнаю где угодно, потому что она слушала ее снова и снова. Раньше я дразнил ее по этому поводу, но она просто говорила мне, что это ее любимый исполнитель, и, похоже, так оно и есть до сих пор.

Подойдя к последней комнате слева, я обнаруживаю ее танцующей. Она одна и в темноте, но она полностью в своей стихии. Одетая в черный купальник с длинными рукавами и бледно-розовые пуанты, она грациозно извивается и прыгает через пространство, широко расставив длинные ноги.

В юности я был на многих ее балетных концертах, на которые меня заставляла ходить мама, и не помню, чтобы она так танцевала. Хореография всегда казалась очень технической и строгой. Они репетировали месяцами, чтобы достичь абсолютного совершенства. Самоотверженность, которую Пози и ее коллеги-танцоры вложили в эти выступления, была впечатляющей, но, думаю, мне больше нравится, как она танцует сейчас.