— Торговля тебе не к лицу. Это также пустая трата нашего времени, — когда она добралась до класса, ее кожаная сумка через плечо упала на землю. Ее вещи разбросаны у наших ног. Носок моего поношенного кожаного ботинка швыряет по кафельному полу желтый конверт. — И кто сказал, что я не хочу, чтобы ты была здесь? Ты именно там, где мне нужно.

При этом ее глаза расширяются. Она понятия не имеет, за какие ниточки я потянул, чтобы привести все это в движение. И каждый из них того стоил. Я бы воспользовался всеми услугами, которые накопил за эти годы, чтобы она была здесь, с волнами страха, просачивающимися из ее пор.

— Я скоро свяжусь с тобой, Пози, — мрачно обещаю я. — А пока будь хорошей девочкой и держи себя. В конце концов, ты здесь не для того, чтобы заводить друзей или приятно проводить время.

Упрямство и сила, которые я так ясно помню, отражаются на ее покрасневшем лице, когда она пристально смотрит на меня.

— Какого черта ты думаешь, что говоришь мне, что я могу или не могу делать? Ты не имеешь права мне приказывать, Рафферти.

Сделав шаг вперед, возвращая себе место, которое я только что отвел ей, я ударил кулаком по стене рядом с ее головой.

— Я точно знаю, кто я, черт возьми, и ты собираешься научиться этому сама.

Взглянув на нее еще раз, я отступаю к двери.

— Всего лишь одно последнее предупреждение, прежде чем я уйду; держись подальше от моего брата. Ты причинила ему достаточно боли.

Действия Пози имели множество последствий, но самой трудной частью всего этого было наблюдать за тем, что они сделали с моим братом. Хотя та ночь изменила меня, она разрушила человека, которым когда-то был мой брат. Это сделало его пустой оболочкой человека.

Мне больше не интересно слушать, как она говорит, поэтому, прежде чем она сможет возразить, я разворачиваюсь и выхожу из комнаты. Когда я выхожу из здания, волнение и ярость создают опасную смесь в моей крови.

Пози

Возраст: 15 лет.

Я так горжусь своим отцом за то, что он получил работу своей мечты, но смена школы в середине первого года обучения в средней школе — это далеко не идеальный вариант. С новым назначением папы на должность капитана полиции у него появилось много новых связей. Как мэр. Он сам тянул за веревочки, чтобы меня зачислили в лучшую частную школу в новом районе отца.

Мой отец в восторге от этой возможности, а я все еще пытаюсь ею воспользоваться. Генри Дэвенпорт всегда учил о важности хорошего образования, и я благодарна, что мне посчастливилось получить стипендию в Академии Хэмлок-Хилл, но, идя в эту школу, я чувствую себя так, как будто я иду в волчье логово.

Это если бы логово было ультрасовременным институтом, построенным из дорогого мрамора и стекла.

Мы живем очень комфортно, и я никогда ни в чем не нуждалась, но по сравнению с обеспеченными семьями, которые отдают своих детей в эту школу, мой папа зарабатывает копейки.

Подъезжая к полицейскому внедорожнику моего отца, я чувствую себя чужой. Каждая машина на этой стоянке яркая и дорогая. Я никогда не пойму, почему подросткам нужно возить импортные предметы роскоши. Многие, если не все, ездят на более новых и роскошных автомобилях, чем преподаватели и персонал.

Мимо нашей машины проходит группа девушек, каждая с дорогой сумкой через плечо и туфлями на красной подошве. Все здесь носят разные варианты одной и той же черной, белой и темно-синей униформы, но именно аксессуары, подобные их, отличают их от детей-стипендиатов вроде меня.

— Папа, — ворчу я, опускаясь ниже в кожу пассажирского сиденья. — Почему я не могла просто остаться в школе?

Он вздыхает, перемещая руку на руле.

— П, мы говорим об этом уже две недели. Это пойдет тебе на пользу и будет отлично смотреться на твоих заявлении в университет. Это также может повысить твои шансы поступить в ту модную школу в Массачусетсе, которую ты хочешь посещать.

Его последнее замечание касается того, почему я неохотно согласилась на перевод из школы — не то чтобы у меня действительно был выбор в этом вопросе.

Моей целью с самого первого урока балета было поступить в Джульярд. Я посвятила свою жизнь танцам и сделала все, что в моих силах, чтобы повысить свои шансы на достижение своей мечты. Школа-интернат исполнительских искусств, расположенная в Массачусетсе, дала многим ученикам, таким как я, возможность поступить в Джульярд. Процесс подачи заявок конкурентный, и мои шансы на поступление невелики, но я не теряю надежды.

Директор моей нынешней балетной академии зашла так далеко, что обратилась к своим знакомым в отрасли в надежде, что они напишут рекомендательные письма для моего заявления. Теперь это просто игра ожидания, и я могла бы ждать до года, чтобы услышать от них.

— Я просто… я не знаю этих людей. Учащиеся государственной средней школы, которую мне следует посещать, — это те же ученики, с которыми я ходила в начальную и среднюю школу. Возможно, я не была особенно близка ни с одним из них, но между нами, по крайней мере, была общая история.

Папа приближается к очереди на высадку, в которой мы ждём. С каждым дюймом, когда мы приближаемся к фасаду впечатляющего здания, тем сильнее моё сердце стучит от нервов. Я могу стоять перед театром с сотнями зрителей и не моргнуть глазом, но когда я захожу в эту новую школу, у меня мурашки по коже.

— Ты не останешься одна, — папа успокаивающе сжимает мое плечо. — Мальчики здесь. Они покажут тебе окрестности.

Я не знала об этом.

Мы знаем семью Блэквелл столько, сколько я себя помню. Я почти уверена, что мы с Пакстоном сделали первые шаги вместе. Поскольку папа работал на станции долгими дежурствами, я много времени проводила в доме Блэквеллов. Черт, одну из их свободных спален практически отдали мне, потому что папа часто ночами не мог меня забирать. Их мать, Молли, — самое близкое мне существо к матери с тех пор, как меня бросили, когда мне было два года.

Пакс был более чем взволнован, когда я сказала ему, что переведусь в его школу. Рафферти замолчал и ничего не сказал. Его холодные голубые глаза скользнули по мне, прежде чем он молча вышел из комнаты. Я не думаю, что ему понравилась идея моего вторжения в его мир больше, чем мне.

Иногда выражение его лица заставляет меня думать, что он едва терпит мое существование, что то, что я дышу с ним одним воздухом, как-то оскорбительно. В других случаях его интенсивный голубой взгляд изучает меня, как будто он медленно раскрывает каждый дюйм меня. Как будто он знает каждую тайну и частичку моей души. Сердце у меня колотится, а ладони потеют. Иногда мне кажется, что он не осознает, что смотрит на меня таким образом. Когда он ловит себя на этом, перемены происходят почти мгновенно — как будто щелкаешь выключателем. Если вы моргнете, вы можете полностью это пропустить.

Мне бы хотелось читать его мысли и знать, о чем он думает, когда так смотрит на меня, но Рафферти Блэквелл всегда умел сдерживать свои эмоции.

— Да, я полагаю.

Наконец мы доходим до линии высадки, и я расстегиваю ремень безопасности. Папа снова трубит, когда мои пальцы касаются дверной ручки.

— Не забудь, что сегодня я работаю допоздна. Молли будет здесь, чтобы забрать вас после школы, а когда моя смена закончится, я заберу тебя из их дома.

Я смеюсь над этим.

— Под Молли ты, очевидно, имеешь в виду ее водителя, верно? — Молли Уайлд-Блэквелл не водит машину сама. Это просто еще одна обыденная задача, для которой она нанимает персонал. Я не до конца уверена, что она чистит зубы самостоятельно.

Лицо папы сжимается за светоотражающими очками.

— Да, я полагаю, я имею в виду ее водителя.

Мой отец, возможно, был окружен безумно богатыми семьями, такими как Блэквеллы, но он сохранил трудолюбивые взгляды рабочего, с которыми он вырос. Их образ жизни для него так же чужд, как и эта школа для меня.

— Хорошего первого дня, дорогая, — он машет мне рукой, пока я вылезаю из машины. — Увидимся вечером.