— Что будет после звонка?

— Они пришлют машину, чтобы забрать меня. С ними будет куратор, и они останутся со мной во время полета. Из аэропорта меня отвезут прямо в учреждение.

— Ты не хочешь, чтобы Рафферти или я сопровождали тебя? — я не могу не спросить. Это противоречит всему во мне — позволить ему столкнуться с этим в одиночку.

Его голова трясется.

— Нет, я думаю, мне нужно сделать эту часть самому.

Призрак улыбки, появившийся на его лице, напоминает мне те, которые он носил до того, как его мир стал таким мрачным.

— Я готов быть трезвым, быть здоровым. Он сказал мне, что я не буду сопротивляться, и пока я буду зависеть от этих таблеток, я не смогу бороться, чтобы вернуть свою жизнь.

Адриан думал, что сломал своих детей, но он ошибался. Они сильны, несмотря на то, что он с ними сделал, и именно из-за этого он проиграл. Я надеюсь, что Молли так же гордится своими мальчиками, как и я, и я надеюсь, что она знает, что со мной они в безопасности.

Черт возьми. Я позволила слезам течь из глаз. Встав с дивана, я сокращаю пространство между нами и обнимаю его. Он так же крепко обнимает меня в ответ и зарывается лицом мне в плечо.

— Я горжусь тобой, Пакстон.

Канун Нового года.

Рафферти

Корпорация Wilde ежегодно устраивает новогоднюю вечеринку на протяжении последних пятидесяти лет. Мой дедушка решил, что это будет хороший способ отпраздновать успешный год вместе с сотрудниками и акционерами. Мы сдаем в аренду различные площадки по всему городу, и люди одеваются так, будто идут на премьеру фильма в Голливуде или что-то в этом роде. Много ненужной помпы, но это традиция. И бабушка Клэр сказала, что мне не разрешили отменить это. Она никогда не занимала руководящую должность в компании и уже несколько десятилетий находится на пенсии, но не заблуждайтесь: она по-прежнему командует на праздничных вечеринках. Это был бой, в котором я не думал, что выиграю, поэтому я позволил ей выиграть этот бой.

Стоя на окраине комнаты, украшенной золотом и белым, я стараюсь держаться особняком. Я узнаю многие лица в этой комнате, поскольку я вырос среди многих из них. Странно осознавать, что в это время в следующем году я буду их боссом. Я бы солгал, если бы сказал, что не думаю, что передо мной стоит сложная задача, но я также знаю, что смогу ее выполнить. Дедушка всю мою жизнь показывал мне веревки. Я чувствую себя более готовым принять это, чем когда-либо.

Груз прошлого, который я носил с собой, начал подниматься, поскольку части моей жизни возвращаются на свои места. Я выздоравливаю, и тому причина — Пози.

Каждый день, который я провожу с ней рядом со мной, гнев и хаос, пылающие во мне, уменьшаются. Раны, которые так долго кровоточили, затягиваются, и вскоре у всех нас появятся одинаковые шрамы. Они никогда не потускнеют, и это нормально. Они напоминают о том, что мы пережили.

Одетая в белый костюм, Клэр приближается с двумя бокалами шампанского в руках.

— Я вижу, как обычно прячешься в темном углу, — поддразнивает она, передавая мне напиток.

— Некоторые привычки отмирают с трудом.

Ее тонкие губы растягиваются в улыбке, прежде чем она делает глоток напитка.

— Однако тебе больше не нужно быть одному. Где моя прекрасная будущая невестка?

Использование ею слова «будущая» заставляет меня нахмуриться. Каждую ночь, когда ее руки обнимают меня, а ее голова лежит на моей обнаженной груди, я спрашиваю, можем ли мы пожениться. Она смеется и вскоре рассказывает мне. Ей нравится помолвка, но я готов, чтобы она взяла мою фамилию. Я бы в любой момент отвез ее в мэрию и женился бы на глазах у случайного судьи. Меня не волнует настоящая свадьба. Это прославленная вечеринка с определенной цветовой гаммой. Пози хочет чем-нибудь заняться с нашей семьей и друзьями, и это единственная причина, по которой я не бросил ее на заднее сиденье своей машины и не помчался в мэрию. Даже если мое терпение подвергается серьезному испытанию, ее счастье является приоритетом.

Я поднимаю бокал в сторону человеческого воплощения моего сердца. Одетая в короткое блестящее золотое платье и с завитыми длинными волосами, она выглядит просто потрясающе. Пока мне трудно вести светскую беседу, она легко болтает с женой одного из финансистов. На ее красивом личике расплывается улыбка, и где-то глубоко в груди у меня болит.

Черт… Как я люблю эту девушку.

— Я рада за тебя, Рафферти, — костлявая рука Клэр сжимает мое предплечье. — Это именно то, чего хотела бы для тебя твоя мать.

— Я знаю, — в августе я не мог поверить в это, но теперь я понимаю, что это неоспоримая истина. Она любила Пози как дочь и любила бы ее еще больше, зная, чем она пожертвовала ради Пакстона. Я знаю, что это так.

— Теперь нам просто нужно вылечить Пакстона, и все будет идеально.

Пакс был тем, кто позвонил Клэр и признался в своей борьбе с таблетками и алкоголем. Он сделал это по дороге в реабилитационный центр в Орегоне, чтобы она не беспокоилась о том, где он будет в течение трех месяцев. Мы с Пози уже дважды ездили к нему в гости и планируем поехать еще раз в ближайшие несколько недель. Он отлично справляется и работает изо всех сил. Он еще этого не видит, но однажды он поймет, насколько он силен.

— Она приближается, — говорю я ей в то же время, когда Пози смотрит на меня через всю комнату. — Я догоню тебя через некоторое время, бабушка.

Оставив свой стакан на ближайшем столе, я пробираюсь через комнату, чтобы добраться до нее. Я игнорирую тех немногих, кто зовет меня по имени, пытаясь завязать со мной разговор. Если я собираюсь стать их начальником, то, наверное, лучше, чтобы они поняли сейчас, что я не совсем сердечен и не доступен для общения. Если они это сделают, нам всем будет легче.

Рука Пози уже тянется ко мне, прежде чем я добираюсь до нее, и когда я прохожу мимо нее, мои пальцы переплетаются с ее. Я не останавливаюсь и не замедляюсь. Я просто тяну ее за собой к стеклянным дверям, ведущим на террасу на крыше.

Здесь больше никого нет, потому что чертовски холодно, но меня это не волнует. Тишина и ее компания — это все, что мне сейчас нужно. Подведя ее к краю, мы смотрим на город. Отсюда мы можем увидеть Спейс-Нидл и различные фейерверки, которые проходят по всему городу.

— Ох, вау… — шепчет она, делая шаг вперед и кладя руки на стеклянные перила.

Зная, что она, вероятно, замерзла, я снимаю свою черную куртку и накидываю ей на плечи. Осторожно высвобождая ее волосы из воротника, я оттягиваю их в сторону и обнажаю ее шею. Не в силах сдержаться, я наклоняю голову и прижимаюсь губами к ее коже. Вздох удовлетворения заставил меня улыбнуться ей в горло.

Она наклоняется спиной ко мне спереди, когда я стою позади нее и обнимаю ее за талию. Мы остаемся так, наблюдая, как фейерверк освещает небо, не знаю, как долго. Именно эти тихие моменты мне нравятся больше всего. Я позволяю ее спокойствию впитаться в меня и позволяю ему сосредоточить меня.

Поскольку с этого момента у меня вошло в привычку (если хотите, традицию) спрашивать каждую ночь, я опускаю голову и шепчу ей на ухо:

— Можем ли мы пожениться сейчас?

Я ожидаю, что она рассмеется надо мной и покачает головой, как обычно, но на этот раз она молчит, ее внимание по-прежнему приковано к ярким огням, мелькающим в небе. Тот самый свет отражается в ее глазах, когда она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

Мое сердце почти останавливается, когда она кивает головой и просто говорит:

— Хорошо. Давай поженимся.

Не веря ей, я делаю шаг назад, чтобы видеть ее лицо целиком.

— Серьезно?

— Серьезно. Давай поженимся.

— Что случилось с тобой, когда ты захотела, чтобы семья и друзья были там?

Она пожимает плечами, а на темно-красных губах появляется захватывающая дух улыбка.

— Мы устроим вечеринку в другой раз, но этот…Кажется, это правильно. Я хочу выйти за тебя замуж сегодня вечером. Только ты и я.