— Нет уж, — отмахнулась Марна. — Но я с радостью посмотрю на то, как ты говоришь с богами.

Бьерн без раздумий разломил гриб надвое и закинул в рот первую половину.

— Видишь, я не собираюсь тебя травить, — он все же не отступил и протянул вторую половину вёльве. — Ешь. Тебе понравится. Быть может, боги подскажут тебе, где тебе искать твой дирхам.

Последнее слово сыграло злую шутку, и Марна все же взяла половину ядовитого гриба. На вкус он действительно напоминал сгнивший лук, а пах еще более мерзко. Жуя, она зажимала нос и рот, чтобы не выплюнуть все наружу. Первые несколько часов ничего не происходило. На третий, когда живот скрутило, и Марна не могла подняться с места, на котором сидела, она проклинала себя всеми словами, что знала на всех языках.

— Мирослава, — кто-то позвал ее, и вёльва подняла мокрые глаза.

— Нянечка…

Дыхание перехватило. Сердце пропустило удар. Рыжеволосая женщина в зеленом бархатном платье стояла в нескольких шагах от нее.

— Как ты здесь…

Нянечка подошла ближе, села напротив Марны и взяла ее руки в свои.

— Я никогда не оставляла тебя. Я всегда была рядом. И буду. С тобой и в тебе…

— Как ты здесь?.. Нянечка… Анна… Ты? Это ты?… Ты моя…

— Мать?..

Мирослава закашлялась, давясь слюной.

— Нет, Марна, — нянечка погладила ее по мокрым от пота волосам. — Твоя мать ждет тебя в Ирландии. Следуй за Райаном и береги его, как берегла бы себя. Я всегда любила тебя. Я бы не оставила тебя, если бы только могла… Прошу, не оставляй Райана…

— Кто ты?…

Мирослава пыталась всмотреться в лицо нянечки, но красный туман плыл перед глазами. Она не знала, куда смотреть. Лицо Анны ускользало от нее. Их то становилось три, то оно вовсе исчезало.

— Шрам… однажды ты сказала мне… что у меня будет такой же… Кто ты?

— Следуй за Райаном, а Райан будет следовать за тобой.

— Он жив? Где он? Ты не отвечаешь на мои вопросы…

Нянечка положила руки Мирославы обратно ей на колени.

— Не уходи… не уходи снова, — плакала Мирослава, цепляясь за юбку нянечки, но та была соткана словно из тумана и тут же растворялась в воздухе от каждого отчаянного движения руки.

— Следуй за Райаном, а он будет следовать за тобой. Твоя мать ждет тебя, — повторила нянечка, и это были ее последние слова. — Она ждет тебя дома, в Ирландии. Сделай все по-другому. Не повторяй моих ошибок. Твоя мать должна жить. Не дай этому случиться.

Мирослава вскрикнула, попыталась встать, но неведомая сила приковывала ее обратно к дереву, подле которого она сидела.

— Кто я⁈ Кто ты⁈ Кто такая Марина⁈ Кто ее отец⁈ Где я⁈ Не уходи! Не уходи! Не уходи!..

— Марна! Марна!

Рагнар тряс ее за плечи и утирал слюни, бегущие изо рта Мирославы, Марны ли, от которых она задыхалась и которыми давилась.

— Марна!

— Не уходи!

Бьерн положил вёльву на бок и засунул ей два пальца в рот. Когда ее стошнило, то ясность начала возвращаться. Тогда она смогла различить Бьерна, сидящего перед ней на коленях.

— Марна…

— Не уходи… — повторила вёльва шепотом и заплакала.

— Никогда, — прошептал он в ответ, думая, что вёльва говорила с ним.

— Дай мне еще…

— М-м-м?..

— Дай мне еще, — вёльва вцепилась ногтями в грудки Бьерна. — Дай мне поговорить с ней еще…

— Достаточно… слишком много для первого раза.

Бьерн уложил Марну к себе на колени и погладил ее по волосам. Она, свернувшись калачиком, будто беззащитный котенок, плакала на его коленях.

— Что ты видела, Марна?

— Я не знаю. Кажется, я видела… саму себя, но… и не себя.

Бьерн только хмыкнул. Он ничего не понял. Так они встретили закат и уснули вместе у дерева.

Олег снял захарку с дерева и, положив ее тело на землю, укрыл своей накидкой.

— Паук, ты был прав. Она не ушла сама. Такое могли сделать только древляне или…

— Варяги? — закончил его мысль Паук. — Те самые варяги, о которых говорила Марна? Думаешь, это был Бьерн? Или Рёрик?

— Не понимаю, — Олег встал в полный рост. — Это было чуть ли не год тому назад. Ты нашел лишь лагерь, который давно покинули.

— Значит, они были на разведке.

— Зачем варягам Марна?

— Вёльва? Ты это хотел сказать.

Олег потер глаза рукой.

— А зачем вёльва была нужна конунгу Рёрику? Чтобы победить в войне. Он что-то задумал вновь.

— Неужели мы должны готовиться к следующей битве…

— Харальд. Вот, у кого могут быть ответы.

— Харальд? Что гниет в темнице какой месяц? Не думаю…

— Если они были в Новгороде, возможно, были и в его темнице. Разве мало у нас в Новгороде крыс? Та же Ефанда?.. Извини, — Пауку стало неловко, что он так отозвался о сестре князя, но он был прав. Олег не спорил.

— Нужно похоронить знахарку с почестями здесь. Она достойна лучшего. Копайте землю.

— Они не тронут вёльву. Не печалься зазря, — Паук похлопал Олега по плечу и приказал остальным дружинникам взяться за лопаты. — Она же вёльва.

Олег многозначительно посмотрел на дружинника. Его кликали Пауком за черные, как смоль волосы, и густые нечесаные брови, что торчали в стороны, как мохнатые лапки паука.

— Нам стоит отослать половину дружинников обратно в Ладогу на ее защиту. Это может быть ловушка, — предложил Паук. — Нужно стеречь крепость, Иттан и Глеба, ваших детей…

— Твоя правда. Упокоим знахарку и останемся здесь на ночь… С утра отправим одну половину обратно в Ладогу, а ты отправляйся в Новгород, чтобы предупредить дядю и Мстислава. Я продолжу поиски.

Дружинник кивнул головой, слушая приказ князя, вернулся к своим воинам, а Олег остался у тела знахарки.

— Как же ты здесь оказалась, старушка? Не привели ли тебя на помощь к Марне? В добром здравии ли ты, моя лада? Где ты? — словен поднял глаза к звездному небу, на которое смотрела и Марна, засыпая на коленях у Бьерна.

Олег подошел к Пауку, который готовил яму для знахарки на опушке. На той самой опушке, где Марна не могла сомкнуть глаз и думала о нем, думала о дирхаме и о себе. Олег пнул бревно, на котором она прежде спала.

— Здесь был очаг, — он кивнул головой на черное выжженное пятно травы. — Они были здесь.

— Еще кое-что! Гляньте, князь! — один из воинов окликнул его и подозвал к березке, растущей напротив.

Олег подошел к дружиннику и взглянул на клок серой шерсти, что тот держал меж пальцами.

— Я снял это с коры.

— Бруни…

Олег помял клок шерсти и сжал его в кулаке.

— Привет, я пришел попрощаться.

Марк застал Линду на пороге ее кулинарии. Она никак не могла совладать с ключом, и его бороздка застряла навеки. Как и Линда на этом пороге с человеком, которого хотела бы видеть меньше всего. Она вертела этот ключ и так, и этак, помогая двери плечом, но в итоге ключ совсем сломался наполовину, и Линда в отчаянии простонала. Девушка не хотела говорить с бывшим любовником.

— Я уезжаю в Россию, — продолжил Марк, дождавшись, когда Линда перестанет бороться с дверью и, наконец, посмотрит на следователя.

— Я или мы?

— Мы?

— Вы.

— Ах, ты об этом… — Аристов все же подошел к Линде, чтобы помочь ей открыть дверь и заглянул в замочную скважину. — Линда, это моя работа. Я полицейский, — Марк назвал себя полицейским, потому что не знал другого слова на английском. — Детектив, — вспомнил он еще одно, но поставил ударение в неправильное место.

— Поэтому тебе нужно трахаться с подозреваемыми? Ладно, пусть так. Я ваших методов не знаю. Другой вопрос: поэтому тебе нужно было трахаться со мной, чтобы вытащить из меня информацию? Я бы рассказала тебе ее итак! Зачем нужно было делать мне больно⁈

— Ты говоришь слишком быстро, я не понимаю…

— Иди к черту!

— Ладно, это я понял.

Линда взяла сумочку, которая все это время стояла у двери, и пошла вдоль здания, чтобы войти в него через служебный вход. Аристов не стал бежать за ней следом. Он никогда не умел объясняться с девушками на родном языке, и уж тем более не связал бы двух слов на английском. Аристов и не знал сам, что чувствовал: зачем он спал с ней? Даже если бы в этой истории не было Марины, зачем? Ведь Аристов никогда не останется в Ирландии. Тем не не менее, он знал, что будет скучать по ней.