— А Ратибор что? Есть у него жена?

— Есть, — покачал головой ушастый и нахмурил брови, пытаясь вспомнить. — Радимою ее кличут.

Марна вонзила ногти в ручки своего кресла и притворно улыбнулась. Когда же второй мужик привел свою жену, Марна просила оставить их наедине.

— Ну, с кем бы ты хотела остаться, голубка? — вельва ласково обратилась к ней, когда узнала в девушке Любаву, еще совсем дитя. — Тот первый, значит, Тихон и есть?

— Тихон плохим мужем оказался, — заплакала Любава. — Он бил меня.

— За что же?

— За то, что любит. Так ему отец велел. А теперь, когда отец его стал мне мужем, все хуже сделалось…

Марна остановила Любаву.

— Постой, голубка, ты, наверное, что-то спутала?

— Нет, — она почти вывернула нижнюю губу наружу, когда плакала. — Я аж когда за Тихона пошла, его отец меня и забрал на первую ночь… чтобы показать, как оно надо и как все должно быть.

У Марны почти дергался глаз.

— А потом ему все это так полюбилося, я полюбилася, что он Тихона и отправил в лес сам, обманом… и сделал меня своею женой.

— Снохачество, значит, — догадалась Марна и покачала головой, сочувствуя Любаве. Вёльва встала со своего кресла, подошла к Любаве и обняла ее. — К Тихону вернешься или у меня останешься служить?

— У тебя, княжна! У тебя… — Любава тут же упала в ноги Марны, но вёльва подняла ее с пола за плечи.

— Ну, вот и славно. Мне рожать скоро, будешь помогать мне дитя воспитывать.

Так у Марны появился еще один друг. Иттан, Глеб, Паук, Димитрий, безмолвный Брит, Николка, маленькая Тора, Любава и даже Олег, что до сих пор носил в своем сердце обиду, — все они стали семьей для Марны, и все они служили ей верой и правдою. А Марна все думала о Райане. Предал ли он ее, если женился на другой? И разве не должен был он этого сделать, как и предвещал Рузи? Но вернется ли Райан теперь за Марной, и если нет, то как же его разыскать, чтобы, наконец, отправить в Ирландию?

Аристов все чаще ловил себя за странным занятием: он находил страницы Мирославы Новиковой в социальных сетях, изучал ее фотографии, пытался представить, какой бы она была, если бы он встретил ее вживую. Похожа ли на Марину? Лишь внешне. Но сколько в Мирославе было женственности, а теперь и силы, которую Марк увидел через страницы рукописи… А какой бы она была, если бы стала Эбигейл?

Вот она приехала волонтером в детский дом, а здесь сажает дерево, чтобы восстановить сибирские выгоревшие леса. Сибирь? И как она только туда попала? Здесь берет уроки рисования и рисует портрет своего книжного героя, конечно же, Райана, а здесь призывает отказаться от мяса и от норковых шуб.

— Если бы ты только знала, — посмеялся Марк, и к нему тут же подошел священник, чтобы сделать замечание.

Следователь пришел тогда в православную церковь, в храм святых апостолов Петра и Павла, и священник здесь был русским.

— Вы приходите сюда каждый вечер, чтобы посидеть в телефоне? Боитесь, что Бог увидит вас слишком близко? Или боитесь остаться наедине со своими мыслями?

— Я… простите, — Марк тут же нажал на боковую кнопку и спрятал телефон в карман.

— Кто это девушка, что вы рассматриваете каждый божий день? — священник присел на скамью рядом с Марком и прищурился. И хотя был он русским, что-то стало в нем европейское за все эти годы жизни в Лимерике.

— Она… умерла.

— Я сожалею. Это была ваша возлюбленная?

— Не совсем.

— Поделитесь?

Марк пожал плечами. Никогда прежде он не бывал в церквях, если не считать того случая, когда в возрасте двух лет его крестили без его ведома о том. И вот три дня тому назад, когда Аристов, спрятав свое лицо под капюшон, гулял по центру Лимерика, он услышал церковные песнопения на русском языке и заинтересовался. Еще более — когда понял, что голоса его ведут во внешне католический храм, справа от которого раскинулось кладбище с серыми кельтскими крестами. Что-то заставило Марка войти туда, и так уже три дня подряд он проводил здесь все утро, пока посетителей было мало.

Аристов отвел взгляд от священника и всмотрелся в цветные витражи в готических окнах.

— На самом деле я никогда не встречал эту девушку при жизни. Она была жертвой, а я расследовал ее исчезновение. За все то время, что я этим занимался, я узнавал ее… шаг за шагом… и узнал ее так близко, что даже, быть может, это неправильно. Ближе, чем ее собственный муж. И вот, когда я был близок к разгадке… я увидел ее мертвое тело… и даже нашел убийцу, но меня это волнует даже меньше, чем то, что я никогда не увижу эту девушкой живой.

Священник слушал, насупившись, а затем поджал подбородок, покачал сочувственно головой.

— Поставьте свечку за упокой ее души… Быть может, вы ошибаетесь, что никогда не видели ее? Быть может, ее душа всегда была рядом с вами и видела, как вы прониклись сочувствием к ней? Думаю, она благодарна вам.

— Наверное, вы не понимаете…

— Поставьте свечку… — настаивал священник. Мужчина встал с лавки, поправил свою рясу и позвал Марка за собой. Он подвел его к алтарю и дал ему длинную восковую свечу.

— Скажите ей все, что хотели бы сказать, и вам станет легче.

На том священник ушел, а Марк остался у алтаря, чувствуя себя круглым дураком. Он никогда не делал этого прежде, ему было стыдно быть здесь, но вместе с тем он хотел этого, и оттого стыдился еще больше. Неужели Марк начал верить в бога? И если бога нет, то кто изобрел путешествия сквозь время и воду?

— Я даже не знаю, правда ли это, что ты можешь меня слышать, — тихо посмеялся Марк и огляделся по сторонам на случай, если кто-то еще пришел в храм. — Привет, Мирослава. Или Эбигейл… Я Марк. Ну, ты, наверное, и сама знаешь… И если ты видишь меня, прости, что постоянно залипаю на твои фотографии. Я как фанат, который пересмотрел сериала и влюбился в главного героя, только в нашем случае это книга… То есть, я не хотел сказать, что я влюбился в тебя. Не то, чтобы… я просто… — Марк снова прервался на нервный смех. — Я просто хотел сказать, что мне жаль. Мне жаль, что все кончилось так плохо для тебя. Мне жаль, что я не смог помочь. И вот теперь моя душа разрывается между тем, чтобы наказать твою убийцу… и спасти твою дочь, которую, мне казалось, я любил… но что мне делать, когда твоя дочь и есть твоя убийца? Имела ли она на это право? — он пожал плечами. — Никто бы не смог вынести этой страшной правды, которую ты поведала ей… девочка, у которой мать — путешественница во времени, а отец умер больше тысячи лет тому назад… ведь это Олег, да? Или Райан? Жаль, что я не узнаю, что там будет дальше! Могла бы и побольше написать! В общем, ты дай мне какой-нибудь знак… и я сделаю так, как ты хочешь…

Марк поджег свечку о лампаду и поставил ее на алтарь перед иконами.

— И… я скучаю, — Марк от стыда стиснул зубы, поджал губы и почесал затылок, а затем развернулся и быстро вышел из храма, накинув на себя капюшон.

Теперь он жил на съемной квартире, потому что через день после того, как Марина сбежала, в дом Ковалевых явилась полиция. Профессор Патрик запомнил его фамилию, ну а отследить его передвижения уже не составило труда у опытных сыщиков. К Линде тоже заявлялись — она назвала свое имя, фамилию и факультет. И те, и другие давали честные показания о том, что не знают, где теперь мистер Аристов, но бедный мужчина ни в чем не повинен: он лишь пытался допросить убийцу, сбежавшую из другой страны. Как-то Евгений явился в квартиру Марка, которую оплачивал на свои средства.

— Вы не в том положении, чтобы злоупотреблять гостеприимством этой страны. Вам бы лучше уехать после такого, как можно скорее.

— Я никакого преступления не совершал. Уехать тоже не могу, пока не доведу свое дело до конца.

— Я постараюсь сделать, что смогу. Надеюсь, полиция просто это оставит, ведь серьезного нарушения не было, а вызов был по сути ложным. Я поговорю с этим Патриком. Надеюсь, он выслушает меня, ведь это я — отец настоящей Мирославы Новиковой.