Марна укутала детей, собираясь покинуть с ними дом, но продолжала ждать. Огонь еще не перебрался в дом, и любая ошибка могла стоить ей жизни. Она попадет в тюрьму. Анна и Дуглас останутся живы. Она больше не увидит Райана. Марна сидела на краю кровати, стуча ногами о пол. Наконец, в спальне родителей послышался шум. Марна выбежала в коридор, ведущий в их спальню, и увидела языки пламени, которые пытались пробраться в гостиную. Наконец, одно из окон не выдержало и лопнуло. От треска проснулись Марна и Мирослава. Анна спрыгнула с кровати и побежала к двери. Когда она открыла ее, то удивилась, увидев Марну, стоящую в коридоре.

— Марна! Что такое… О, боже! Огонь! Марна…

Но Марна вдруг накинулась на Анну, зажала ей рот, чтобы та не разбудила Дугласа, и потащила обратно в спальню. Анна мычала. Ее глаза стали круглыми и влажными.

— Прости меня, прости, — шептала Марна, плача вместе с ней.

Марна толкнула Анну в спальню и заперла дверь с наружней стороны на ключ. Проснулся и Дуглас. Второе окно лопнуло, и огонь запрыгнул в гостиную по занавескам. Анна тарабанила в дверь.

— Марна! Марна! Что ты делаешь! Марна! Открой! Пожалуйста! Там моя дочь! Марна!

Дуглас подбежал к жене, закашлялся и схватил ее за руку.

— Что происходит?.. — пробормотал он сонно.

— Дуглас! Дуглас! Открой дверь! Мы горим! — плакала Анна, вырываясь из объятий мужа.

— Я не могу! Я не могу! — Марна кричала с обратной стороны. — Прости меня! Прости… — она опустилась на колени перед дверью и заплакала. — Я тебя очень люблю. Я люблю тебя, мама…

— Марна! — Дуглас бил в дверь кулаками. — Открой дверь сейчас же!

Анна кашляла и носилась по комнате в слезах.

— О, Дуглас! О, Боже! Моя дочь! Мы сейчас задохнемся! Дуглас!

— Мама! — продолжала кричать Марна, пытаясь заставить Анну слушать ее. — Я люблю тебя! Но так должно произойти! Понимаешь, мама⁈ Если бы ты не умерла… Если бы… Я бы не увидела тебя. Никогда.

— Что она несет, Дуглас⁈ — у Анны началась истерика, и она щипала себя за запястья, чтобы проснуться.

— Простите меня! Если этого не случится, то Марина не родится. А я… я… она моя дочь. Я не могу! — Марна закашлялась, давясь угарным газом. — Папа!

— Она сошла с ума! — крикнул Дуглас, но вдруг замолчал, пытаясь успокоиться. — Окно! Окно!

Он схватил жену за руку и подбежал к окну, но как только они смогли разобрать все книги, стоящие в несколько рядов на подоконнике, и открыть ставни, горящее дерево с треском рухнуло прямо в окно. Пробравшийся внутрь кислород усилил пожар, и он перекинулся на книги и занавески.

— Мама! Ты слышишь меня! Ответь мне!.. — Марна стучала в дверь.

Анна и Дуглас стояли напротив друг друга. Они плакали.

— Я не могу вас спасти! Я ваша дочь! Слышите! Марна! Это я! Я Эбби! Я пришла, чтобы увидеть вас! Но я не могу… не могу… — Марна заскребла ногтями по двери и заплакала сильнее прежнего. — Я люблю…

Она начала терять сознание. Время было на исходе.

— Я люблю… — она прошептала, но никто этого уже не слышал.

Утирая слезы, Марна бросилась в свою спальню, куда огонь еще не добрался. Девушка схватила полотенце и завязала нос и рот. Она распахнула окно, взяла Марину и Эбби, перелезла с ними через подоконник, а затем, оставив их на безопасном расстоянии у забора, вернулась к шкафу. Марна не решалась развернуть сверток с цыганским ребенком и только положила его на кровать.

— Дуглас… О, Дуглас… Прости меня… Это я во всем виновата… Я привела…

Анна пятилась к углу, в котором еще не было огня.

— Не ты… Только не ты…

Дуглас плакал, но пытался держаться, и его губы дрожали.

— Слышишь… Она забрала нашу дочь не просто так… Эта сумасшедшая… Она забрала ее… Наша дочь будет жить. Это главное, слышишь? Анна, любимая… — Дуглас закашлялся. — Наша дочь будет жить.

Анна притянула его к себе за руки, и они опустились на пол, где было еще немного кислорода.

— За что? За что?.. — Анна глотала слезы и прижимала Дугласа к себе еще сильнее. — Я спасла ей жизнь… Я привела ее в наш дом… Я назвала свою дочь именем, которое она дала…

— Давай потратим эти последние минуты на нас, Анна… — только ответил Дуглас и поцеловал ее мокрую щеку. — Эй… Помнишь, наше первое свидание?

— Мы ели эклеры, — выдавила из себя Анна. — Ты только делаешь мне больнее…

— Анна… Если бы я знал, что моя жизнь с тобой будет такой короткой, я бы снова женился на тебе и снова угостил тебя эклерами. Анна… не спи… поговори со мной еще…

Дуглас уложил жену на бок и прижался к ней сзади. Их руки и ноги сплелись.

— Но я не хочу умирать! Я не хочу… — это было последним, что она могла сказать.

— В один день. Как в сказке.

Он отключился минутой позже, все это время поглаживая жену по голове и целуя ее макушку.

Марна сидела на другом конце улицы с двумя младенцами на руках. Она смотрела в лицо маленькой плачущей Эбби, и в ее затылке покалывало. Марина была спокойной. Тогда Марна положила ее рядом на лавочку.

— Я ведь поступила правильно, как ты думаешь? — она обращалась сама к себе, но ребенок только плакал. — Ты не согласна со мной? Разве у меня был выбор⁈ Как мне знать⁈ Что было бы, если бы я их спасла⁈ Ведь Марина… Марина…

Марна сидела на улице до самого приезда пожарных машин. Когда первая промчалась мимо нее с воющей сиреной, она подхватила двух тяжелых девочек подмышки и побрела к старой заброшенной церкви.

— Я не могу находиться рядом с тобой… Я не могу быть матерью сама себе… Я даже не могу быть хорошей матерью Марине, как не смогла быть и хорошей матерью для сына… — шептала она Эбби, пытаясь ее успокоить.

Марна оставила Марину совсем одну в церкви, достала из сумки уже подготовленное письмо и воткнула в пеленку будущей Мирославы.

— Я не могу быть тебе матерью, но я всегда буду рядом, я обещаю… Я все исправлю. У нас есть еще один шанс. У тебя есть… Теперь все будет иначе.

Через полчаса она была у ворот особняка.

— Эй! Чем могу помочь? — из окна послышался голос, и Марна узнала его.

Это был голос ее приемной матери. Как давно она не слышала этот голос. И не слышала бы еще столько же!

Марна оставила сверток у калитки и бросилась бежать прочь. Она бежала, утирая слезы, в своем платье в крупный горох. Из ее груди вырывались стоны и крики. Марна бежала к реке, сжимая в руках дирхам. Но сколько бы она ни входила в воду, ни пыталась нырять, задерживать дыхание, вода не хотела слушать ее, переносить, и Лимерик с его огнями и пожарными сиренами никуда не исчезал. Тогда, мокрая и заплаканная, она вернулась к Марине и легла с ней рядом на каменный холодный пол.

— Он больше не работает… Не работает, Марина.

Марна прижала к себе девочку, чтобы согреть ее.

— С сегодняшнего дня Мирослава будет ненавидеть свою мать за то, что она бросила ее на пороге чужого дома, — рыдала Марна. — А я буду ненавидеть себя за то, что убила собственную мать, чтобы сохранить жизнь тебе. Боже мой, это была я… это все время была я!

— Вот именно это тебе и нужно будет исправить, — Рузи Кара шепнул Марку, когда тот и сам едва удерживался от слез. Они стояли за углом здания и видели Марну со спины, они видели, как ее спина содрогалась от рыданий.

— Но как?

— Войти в пожар и сделать так, чтобы Анна и Дуглас остались живы, а Марна и Марина погибли. Сделать все наоборот.

— Почему этого не мог сделать ты? Если это так просто?

— Не просто. Это снова нарушает логику. Если Марина и Марна исчезнут, то как ты здесь окажешься, чтобы их спасти? Тебя тоже не станет вместе с ними. А я… к сожалению, я не могу так рисковать собой. Я служу куда большей цели.

— Хорошо. Я готов. Ведь я все равно останусь в живых, верно? Тот, другой Марк, который ничего не знает ни о Мирославе, ни о Марине… у которого нет сына Максима… — Марк громко сглотнул.

— Да, верно. Все будет, как и должно было быть всегда.