Восьмилетний Рузи так тосковал по отцу, что молился о нем каждый день пять раз, заходил в священные места и обещал стать имамом, которым бы гордился Мухаммад. Однажды у маленького Рузи купили коня для осеменения кобылиц, и поскольку конь тот принадлежал когда-то имаму Мухаммаду, отдавать пришлось за него целых пять дирхамов. В тот же день он пошел прощаться с конем и купать его в море недалеко от своей деревни, но конь тот, будто увидев что-то, опрокинул мальчика со спины, а тот и ушел к самому морскому дну с пятью монетами в кармане.

Когда же мальчика вытащили рыбаки, он узнал, что в Медине правит имам Мухаммад. Рузи Кара не верил своим ушам: он все пытался отыскать своего коня, чтобы отправиться в Медину, а коня никто и не видел.

Тот самый дирхам из пяти остался лежать на дне морском, как и Рузи Кара оставался подле своего отца до самой его смерти через десять лет. Он не говорил Мухаммаду, кто он таков, и только служил ему верой и правдой, помогая в делах. Рузи, ставший красивым юношей, видел, как его мать, к какой он старался никогда не подходить слишком близко, умертвила его любимого отца.

Днем и ночью Рузи молился, чтобы Аллах открыл ему секрет: как он повернул время вспять? Как отыскал отца? Рузи плакал о том, что хотел назад. Он купался в море, но и то не помогло. Дирхама, выплавленного из меча Зульфикара, уже давно не было на дне морском: его случайно съела рыба, и рыба та уже лежала на столе перед поваром, что служил хазарам. Дирхам, найденный в рыбе, был отдан кагану, ибо все, что было найдено на землях каганата, и принадлежало кагану, и тот повесил его себе на шею.

Стрела пронзила грудь уже взрослого кагана, но каган уцелел — только дирхам помялся от наконечника стрелы, выпущенной словенкой по имени Настенька.

— Она мне будет женой, — решил каган, не спросив словенку, и уже на следующий день оставил в ней свое семя, из которого расцвела Айлин. Теперь дирхам видел мир ее глазами: где был Айлин не была, дирхам был с нею всюду.

— Идемте со мной, — Рузи Кара протянул Настеньке руку и указал путь к спасению. Теперь Рузи Кара, взрослый муж и воин, пришедший в Хазарский Каганат, знал многое и многое ему было открыто. — Я спрячу вас от него…

И тогда дирхам увидел 1940-е. Правда, Линн мало ему показывала: монета годами пылилась в шкатулке. Ее открыли только раз: когда мать Лины и Нины умерла, и они собирали вещи, чтобы бежать.

Дирхам пережил ранение стрелой, и фашистские взрывы мало его пугали. Он только хотел быть поближе к груди Лины, или же Айлин, чтобы не дать ей утонуть. И хотя Айлин вернулась домой, она никогда не знала ничего ни о Ладоге, ни о хазарском каганате. Она не была готова к тому, что когда побежит за помощью, ее схватят разбойники и уведут в леса, в которых она забудет свое и первое, и второе имя. Линн — так теперь ее будут звать. Дирхам упадет где-то недалеко от Ладоги, и на земле той еще десять лет спустя возведут крепость, вскоре — ее новый дом. Там-то она и будет служить Якобу. Там-то она однажды и будет сожжена.

И вот, удивление… и тысячу лет спустя дирхам будет лежать в землях, пока одна из башен не будет разрушена, и в те места не будет отправлена группа археологов на раскопки.

Он уже не блеснет в руке Мирославы, и вмятина от стрелы совсем подкосит его здоровье.

— Для музея не годится, оставь себе, — скажут Мирославе. — Мы нашли еще таких пару, они сойдут.

А дирхам и будет рад. Лучше терпеть стрелы и взрывы, чем остаться навеки заточенным под стеклом. Он будет рад до тех пор, пока не окажется на шее пса.

И снова вода. И снова золотое сияние тысячи светлячков. И снова крепость, и снова Ладога, и снова… Рузи Кара, и, наконец, шея Мирославы, на которой дирхаму особенно нравилось.

И вот незадача: если был он теперь на шее девушки, что она принесла с собой из будущего, был ли он прямо сейчас и под башней? А кто же мог это проверить? Кто же мог ее поднять и посмотреть?

В последнее время Олег ошибался слишком часто. Быть может, его смекалка подводила его, потому что теперь он думал сердцем, а не головой. И как часто говорил покойный Магнус, влюбленный воин был слабым воином.

Марна покинула деревню еще до того, как в нее пришел Рёрик. Они разминулись всего лишь в один час, и когда конунг, прибывший в деревню со своим войском, открыл заветную избу, чтобы забрать Марну, он увидел только четыре трупа с перерезанными глотками. Вёльва сменила платье и исчезла в ночи, умертвив тех людей, что остались в избе охранять ее, пока все остальные люди Бьерна сражались на болотах с войском Райана.

От злости, бушевавшей в его груди, Рёрик вырезал всю деревню, а люди его изнасиловали каждую женщину, сестру и мать Светозарика, у которого все это случилось на глазах. Мальчишка сам нырнул в колодец, а затем его завалили трупами, которые люди Рёрика скидывали туда, чтобы отравить воду. Только для кого ее было теперь травить? Впрочем викинги хоть и думали мозгами, но мозгов у них не всегда хватало.

— Разыскать! — орал он вне себя, посылая воинов в леса, и Марна бежала всю ночь, не останавливаясь даже подышать.

Она и не знала, куда бежать в ночи, поскольку без солнца не знала, где теперь юг, а где север. Марна оделась в мужскую одежду, сняв ее с одного из убитых ее варягов. Штаны ей были велики, и она то и дело спотыкалась.

— Найти воду, — вот было ее решение, но вода никак не хотела показываться.

Так Марна бежала до самого рассвета, пока ногой не попала в ловушку, когда-то оставленную охотниками для дичи. Женский крик разрезал воздух, птицы слетели с деревьев и закружили в небе. Радима вскочила с земли у очага, рядом с которым спала. Она вгляделась в воронов, круживших в нескольких верстах от лагеря, и разбудила Райана. Они вдвоем бросились в ту сторону, где Радима видела птиц, и нашли Марну. Девушка сидела у дерева и была в полусознании. Нога ее кровила и была проколота железными зубьями до самой кости. Увидев людей, то ли двух, то ли четверых, поскольку в глазах ее двоилось, Марна попыталась вытащить меч, но рука ее ослабла.

— Нет… нет… — противилась она, когда Райан пытался разжать ловушку, а Радима хлопала ее по щекам.

— Я здесь, моя банши, — Райан, наконец, справился с орудием и откинул его в сторону.

— Это… ты?.. — спросила его Марна в дурмане.

— Я… я… — Райан гладил ее по мокрым от пота волосам.

— Обманщик! — пошутила она вполголоса. — Ты велел мне ждать твоего корабля у Волхова.

— Ты бы и дождалась, если бы не бродила по лесам одна, — Райан поднял ее на руки и понес в лагерь.

— А это? Жена твоя?..

Райан и Радима рассмеялись, и их смех эхом звенел в ушах Марны, когда она теряла сознание.

Марна проснулась. Она не могла встать полностью на левую ногу, и потому, прыгая на правой, добралась до очага. Райан тут же поднялся в полный рост. То же сделали и другие воины, приветствуя княжну, ради которой они и были когда-то Райаном собраны, ради которой они и шли на подвиги все это время. Райан, сгорая от нетерпения, ждал, что Марна бросится в его объятия и покроет его лицо поцелуями, но она только остановилась в нескольких метрах и оперлась руками о дерево. Он, как и другие воины, как и Радима, растерялся.

— Нельзя оставаться здесь. Рёрик ищет меня. Он совсем рядом.

— Рёрик? Ты не ошиблась, Марна?

— Рёрик жив.

— Так это правда?

— Какая правда, Райан?

— Ты воскресила его? — Райан нахмурился. — Это невозможно!

— Как видишь.

— Пытаешься прыгнуть выше Господа?

— Да что с тобой?

— А с тобой что⁈ Я шел за тобой столько месяцев, а ты, кажется, и не рада меня видеть!

— Все не так.

— А как же, Марна? Расскажи мне!

Тогда другие воины и Радима отвернулись, чтобы не стыдить Райана еще больше, и притворно занялись своими делами.

— Все же стала женой Олега? Не дождалась меня? Разлюбила?

— Я обещала, что мы отправимся в Ирландию. Так и будет.