— Ты не отвечаешь на мои вопросы.

Марна молчала. Тогда она еще раз посмотрела на Райана, более внимательно. Ах, каким воином он стал! Он стал именно тем, кем она хотела, чтобы он был! Волосы его были завязаны в пучок, виски сбриты, челюсти нервно сжимались и разжимались, и тогда борода его двигалась вместе с челюстью. Он стоял перед ней, облаченный в одежды воина, и руки свои держал на поясе, за спиной его блистал меч, а на груди — крест. И даже под плотной рубашкой и кожаной жилеткой видно было его мышцы, что он получил в долгих и изнурительных тренировках. Райан не улыбался, и брови его были от негодования сведены на переносице.

— Отвечай! — громко крикнул он ей, прорычал, словно медведь, что даже Марна вздрогнула. Она собиралась с ответом, который так и не успела озвучить. Из леса выбежали воины Рёрика, что следовали за ней все это время. Их было пятеро, и справиться с ними задачей было простой. Они и сами опешили, когда наткнулись на лагерь из пятисот воинов, и потом попятились назад, обнажая мечи.

Радима бросилась к Марне, чтобы защитить ее, пока Райан и другие воины занимались варягами. Марна полагала, что ее добродушный трэлл возьмет варягов в плен, но он даже и не думал думать об этом. Он тут же вспорол двум варягам брюхо, даже не моргнув глазом. Остальных двух положили другие воины, а когда пятый побежал в леса, его догнала стрела. Марна впервые видела Райана в бою, и тогда чувства ее смешались. Восхищение и осуждение. Впрочем, второе чувство быстро проиграло первому, поскольку она и сама уже давно встала на этот путь. Жестокое убийство врага больше не трогало ее, но только приносило удовлетворение.

— Откуда у Рёрика люди? — Райан подошел к ней, попутно вставляя окровавленный меч в ножны за спиной.

— Вероятно, это те люди, что когда-то ушли из Ладоги вместе с Аскольдом и Диром.

— Мой корабль в порту Новгорода. Нам стоит вернуться туда, пока нас не нашли остальные. Не хочу терять людей понапрасну, — командовал Райан, и Марна была заворожена.

— Новгород позволил тебе?

— Нет. Они бросили меня в темницу, как только я приплыл. Мне нужен был Харальд, но я вновь упустил его.

— Как же столько воинов поместились на твой корабль? — удивлялась Марна.

— Я приплыл лишь с тремя десятками, а остальные шли лесами, чтобы ждать меня у Новгорода. Я приплыл за тобой, а тебя и нет. Значится, я и не нарушал обещания… это ты меня не дождалась, — он мягко улыбнулся.

— Теперь я… я правлю в Ладоге.

— Вот значит как, — теперь улыбка стала его кривой. — Стала славянской княжной. Поздравляю!

— Боже… Иттан и Глеб, — глаза Марны заблестели. — Меня должны были доставить в Ладогу, к Бьерну. Я боюсь, что Иттан и Глеб могут быть уже мертвы…

— Глеб? Значит, ты и его вернула к жизни?..

Райан был в недоумении. То, что смогла сделать Марна, никак не могло быть объяснено Библией.

— Мы должны спасти их, — Марна обратилась к Райану.

— Нет, Марна. Мы должны вернуться в Новгород, сесть на корабль и уплыть.

— Я… Райан… в Ладоге мой сын.

Подбородок Райана задергался. Он сжал губы, попытавшись изобразить улыбку.

— Ты как-то спросила меня, что будет если ты родишь ему сына. Я ответил тебе, что это ничего не изменит.

— Но это изменило. Я не могу оставить своего сына там, среди варягов. Подумай о Боге, подумай о своей жене, и ты поймешь меня.

— Марна… — Райан, наконец, осмелился взять ее руки в свои, и сердце его екнуло. — Радима мне жена только на словах. Она должна была стать моей женой, чтобы я получил новое имя, и новое племя приняло меня. Теперь я Ратибор из северян.

— Я… как я могу знать, что это правда?

— Мог бы я держать так твои руки при своей жене?

Марна глянула на Радиму, та грустно улыбалась.

— Прошу тебя. Уходим в Новгород.

— Значит, я пойду одна. Я должна быть рядом с сыном. Прости, Райан…

— Дай же нам хотя бы подумать, как действовать. Нас всего лишь пятьсот человек. Сколько человек в войске Рёрика? Вот-вот.

— Я ухожу, — Марна попыталась пойти, но тут же чуть не упала. Она совсем забыла о раненой ноге.

— Я не отпущу тебя. Прости и ты меня, — Райан грубо взял ее за плечо. — Даже если мне придется пожертвовать жизнью твоего сына, я не пущу тебя, пусть простит меня Бог. Но я обещаю, что вытащу его, мне нужно только время. Не забывай, что у твоего сына есть еще и отец, и ему в первую очередь нужно думать о том, как уберечь его. Давай отыщем войско Олега, он где-то в лесах. А еще лучше, вернемся в Новгород и пошлем ему весть.

Марна долго думала. Из ее глаз посыпались слезы.

— Прошу, Марна. Думай, как воин, а не как мать.

— Хорошо. Ты прав, — прошептала она.

В тот же день войско Райана уничтожило свой лагерь и следы своего пребывания. Они двинулись обратно к Новгороду. По пути туда Марна и Райан мало говорили, да и держалась она подальше от него, потому что боялась его вопросов, потому что боялась и ответов на свой главный вопрос: кого она истинно любит? Марна видела, как Радима смотрит на Райана, и не понимала, почему Райан так слеп и не видит ее влюбленности. Да, он стал ее мужем ради статуса, а она? ради чего она стала его женой?

Иногда, когда войско останавливалось на ночлег, Райан и Марна все же немного говорили у очага. Вёльва рассказала ему о Бруни, о Глебе, который вернулся к живым, и Святославе, которого она родила. Она рассказала о Бьерне, что взял ее силой, а еще о Магнусе, которого убила без всякой жалости. Об одном она умолчала и никак не могла начать говорить: Райану и Марне нельзя быть вместе, Райану нужно быть с другой, и ждет она его в Ирландии.

— Есть еще кое-что… — после очередного неловкого молчания добавила Марна.

— Что же? — сухо спросил Райан, который еще не мог отойти от рассказанного Марной. Он был погружен в свои темные мысли, в которых убивал Бьерна за то, что он сделал с его любимой женщиной.

— Я велела построить христианский храм…

— Храм? И тебе позволили?

— Я же княжна, — скромно улыбнулась Марна и пожала плечами. — И каждый раз, когда я заходила туда, я молилась, чтобы ты вернулся ко мне невредимым… только… — она опустила глаза. — Только вот теперь я боюсь представить, что варяги сделают с ним и с Димитрием… а ведь я умоляла его остаться в Ладоге… я буду виновата в его смерти.

— Не печалься зазря. Мы еще не знаем, смогли ли варяги захватить Ладогу или нет. Как я понял, в крепости остались люди, а люди Олега живы и невредимы где-то в лесах.

И тогда они снова немного молчали.

— Спасибо, — вдруг добавил Райан. — Это много для меня значит. И все же, Марна… ты не ответила на главный вопрос: любишь ли ты меня еще?

Вёльва посмотрела в зеленые глаза Райана.

— Неважно, люблю ли я тебя.

— Очень важно, Марна, — голос Райана стал сердитым, ему не нравились увиливания девушки.

— Я должна кое-что рассказать тебе.

— Я… — Райан выпрямил спину, готовясь к худшему. — Я слушаю.

И тогда, наконец, Марна рассказала Райану все, облегчив душу. Она зашла совсем издалека, чтобы Райан не упустил ничего и понял ее.

— Меня зовут Мирослава… — начала она. — И тогда Рузи Кара сказал мне, что ты мой предок и ты должен быть в Ирландии, чтобы начать тот род, к которому принадлежу и я сама, — и так закончила она.

Из глаз Марны бежали слезы, пока она говорила, но она равнодушно утирала их и продолжала говорить спокойным голосом. Блестели и глаза Райана. Он слушал ее, поджаривая тушку зайца на вертеле, и изредка поглядывал на девушку, которую так любил.

— Я не знаю, полюбила ли я тебя, потому что думала, что сама создала, когда писала ту книгу. Или полюбила тебя, потому что ты всегда был частью меня. Или полюбила тебя, потому что моя нянечка заставила меня тебя полюбить. Или, быть может, все это бред, и я действительно полюбила тебя… просто так, ведь любят не за что-то. Однажды мой психолог сказал мне…

— Психолог?

— Это как… лекарь для души. Он сказал мне, что мы любим не людей, а нас самих и то, как мы чувствуем себя рядом с этими людьми. И действительно, Райан, я никогда была более счастлива в те моменты, когда ты был рядом со мной. Но теперь… многое изменилось. Я стала матерью, а Олег стал отцом моего ребенка… а ты… ты принадлежишь другой.