— Бьюсь об заклад, он тоже направился в Ладогу, чтобы вернуть то, что ему принадлежит, как он считает⁈ — догадался Олег. — Так вот, кто шел перед нами, — тут он был не прав.

— Что нам делать, князь? — тихо спросил Паук, зная, что Олег и так уже был в отчаянии. Новгород был разгромлен. Уповать на то, что люди, оставшиеся в Ладоге, устоят перед войсками Бьерна и Рёрика, было глупым.

И тогда Олег сел обратно на кровать и взял платье Марны в свои руки. Ему вспомнился их разговор в их первые дни в Ладоге. И тогда Олег решился на главное.

— Нужно объединить всех славян под одним флагом…

— Пошлем гонцов в каждое племя?

— Иного и не остается. Теперь не враги мы друг другу, когда у нас есть общий враг… Не остановим варягов сейчас, вся славянская земля от Ладоги до Киева станет варяжской… Монах Димитрий много мне рассказывал о том, что случилось с Ирландией и Англией. Я не могу допустить того же… мы не можем допустить, — и тогда Олег сжал платье Марны со всей силой, что была в его руках.

— Что же делать с княжной, Олег? В Ладоге ведь и Иттан с Глебом…

— Марну они не тронут. Только и будут делить между собой… Иттан — сестра Рёрика, а Глеб — муж ее, и стоит только надеяться, что и он останется в живых…

— Значит, оставишь Марну варягам?

Олег молчал. И тогда Светозарик, нашедший в себе смелость, заговорил сам.

— Княжну Марну хотят увезти за море.

Олег закрыл руками лицо. Он долго думал, и Паук позволил ему это сделать в одиночестве. Он отвел Светозарика к их войску, чтобы накормить и напоить тем, что было у них. Уже только утром, проведя ночь на постели с платьем Марны в обнимку, Олег пришел к своему воеводе с мыслью.

— Если же они хотят увезти Марну за море, значит, мы должны лишить их ладей. Нам не одолеть крепость, пока другие славяне не присоединятся к нам, но мы можем перекрыть им доступ к водам.

— Где же их драккары? Все они, что Бьерн, что Рёрик, двигались по суше.

— Значит, драккары где-то были все это время в другом месте, и их заберут, пригонят к Ладоге. Там-то мы их и сожжем. Паук, пришло нам время разделиться.

— Думаю, племена тебя будут слушать лучше.

— Значит, с тебя устроить праздник огня. Да здравствует Перун!

— Да здравствует Перун!

— Идем к реке, я покажу тебе еще кое-что.

— Как ты это делаешь? Это что? Матрица? — прошептал Марк, когда заметил, как земля под него ногами извивалась и менялась каждый раз, когда он моргал.

Они подошли к реке, и повалил снег. Марк обернулся, а за ним уж лежали сугробы.

— Мы идем сквозь время, — объяснил Рузи Кара так, будто сказал нечто существенное и простое.

— Ты путешественник во времени.

— Ты только сейчас это смекнул?

— Но как ты делаешь это без дирхама? — Аристов подошел к реке и съежился от холода. Издалека донесся крик. Девушка звала своего пса в лесах на той стороне берега. — Марина сказала, что нужна вода и любовь. А к кому любовь у тебя?

— К Аллаху, — Рузи Кара накинул капюшон на свою голову. — Идем левее. Оттуда будет обзор лучше.

— Это она? — вдруг дрогнул Марк, увидев рыжеволосую девушку, бегущую через реку. — Она сейчас упадет?

— Нет, — Рузи посмотрел на Марка, словно на глупца. — Это же Марина.

— Что… Но Марина же в городе… со мной.

— Это было две недели назад.

Аристов потряс головой.

— Зачем она бежит? От кого?

— Молчи и смотри.

Вслед за Мариной выбежал пес. Он несся на всех парах, преследуя девушку, лаял и не даже не думал слушать хозяйку, которая еще оставалась в лесах и звала его. Как только Марина оказалась посреди реки, она остановилась, подождала пса и что-то бросила ему прямо в пасть. Он тут же с аппетитом принялся разгрызать тушку, разлегшись прямо на льду. Марина подхватила юбку и бросилась через реку дальше, чтобы скрыться за деревней.

— Бруни! Бруни! — наконец, он увидел ее.

Издалека Марину и Мирославу можно было бы перепутать. Те же кудрявые огненные волосы и тот же рост. Но теперь Аристов будто видел разницу, чувствовал ее.

— Малыш! — ласковым голосом она звала его.

Мирослава бежала с поводком в руках, вероятно, пес сорвался, когда увидел нечто или когда его поманили мясом. Ее шубка мешала ей, и Мирослава на бегу распахнула пуговицы, чтобы бежать было легче.

— Слава богу! — она выбежала в самое сердце реки, упала на колени перед псом и потрепала его за ухом. — Что это у тебя там? За чем ты бежал? Фу! Пойдем…

Мирослава встала в полный рост, отряхнула коленки от снега и расправила поводок, чтобы пристегнуть его к ошейнику пса.

— А теперь смотри, — Рузи Кара поднес свою ладонь к глазам Аристова всего на секунду. — Закрой глаза и открой их снова. Открывай, — он убрал свою ладонь, и Аристов пошатнулся.

Мирославы не было на той реке. Десятки мужчин, телеги и лошади. Опер обернулся по сторонам, но тогда и деревни не нашел.

— Смотри же, — одернул его Рузи.

Раздался гулкий звук. Мужчины долбили толстый лед, чтобы добыть воды для лошадей и порыбачить. Еще один удар. И еще один. Рузи Кара вновь поднес свою ладонь к глазам Аристова, и Марк уже знал, что делать.

Мирослава пристегнула пса, но вдруг чего-то испугалась и попятилась назад. Лед перед ней начал разверзаться, стучать, скрипеть, выть. Марк снова моргнул. Мужчины, долбящие лед. Клац. Клац. Клац. Он снова моргнул. Мирослава, что тянула к себе пса и велела бежать ему с ней, а он никак не хотел оставлять мясо на льду и рычал, тянул поводок обратно. Клац. Клац. Клац.

— О, мужики! Еще разок! Почти поддалась, зараза!

— Бруни!

— И… раз… два!

— Бруни!..

Мирослава и ее пес провалились под лед так быстро, что Марк не успел этого разглядеть. Он моргнул и увидел, как мужчины присели на корточки и что-то начали вытаскивать из воды.

— Тяните! Пособите! Ну же!

— Мирослава! Бруни! — Марк узнал этот голос. Александр подбежал к проруби, но никого там уже не нашел.

— Девица! Тяните!

— Чили волк? — одна из бабенок нагнулась с интересом над телами.

— Останови это, — простонал Аристов и упал на колени. — Останови. Голова кружится.

— Хорошо.

Рузи Кара сел рядом и похлопал опера по плечу.

— Открывай глаза.

— Не могу.

— Все хорошо.

Марк Аристов открыл свои глаза, полные слез, и перед его носом пролетела оранжевая бабочка. Воды Волхова были спокойны, и в них плыли кучерявые облака.

— Это лето?.. — следователь поднялся с колен с помощью Рузи.

— Да, август. Ты хочешь увидеть ее?

— Мирославу? Она здесь? С Олегом?

— Нет, это август 2019. Она сейчас найдет дирхам.

Анна Макдауэлл проснулась в то утро от жуткого мокрого прикосновения в районе живота. Она сдернула с себя одеяло, вылупила глаза на крысу, убегающую с ее живота куда-то в угол кровати, и принялась ждать, когда галлюцинация растает, словно призрак. Анна не кричала и даже не плакала — она привыкла к подобным видениям и знала, что нужно делать, как, например, с детства больной сахарным диабетом знает, как поставить себе дозу инсулина в живот. Десять лет тому назад невролог из Петербурга, наконец, диагностировал ей постравматический синдром и тревожное расстройство. И как полается действительно прилежному тревожному человеку, Анна сосуществовала с анорексией, сонными параличами и гипногогией уже двадцать пять лет.

Но перед обедом Анна, чтобы приготовить суп, полезла в мешок с картошкой и снова наткнулась на крысу, которая выела себе нору прямо через красные крупные картофелины. Звереныш сидел на самом дне, и к его шкуре прилипли ошметки, кожура и клубни.

— Что ты опять там увидела? — поинтересовалась у матери Марина, нарезая за столом лук.

— У нас крыса, — вздохнула Анна и быстро перевязала мешок, затянув его резинкой с волос.

— Она все равно перегрызет ткань, — прошептала Марина, не смотря на мать, которая совсем погрустнела. Граница между сном и жизнью становилась все тоньше. Анна не знала, чего она боялась больше: перестать понимать, что реально, а что — нет, или еще больше оттолкнуть свою дочь от себя.