— Так ты хотела… убить меня? Да? — Марина соскочила с кровати. — Ты приехала, что не дать ей уйти под воду, так⁈

— Я приехала, чтобы остались живы мои родители. Я приехала, чтобы не страдал Александр. Я приехала, чтобы, черт возьми, моему лучшему другу и псу не вспороли живот, а мой сын не остался без матери. Рузи Кара всегда был прав. Это ошибка.

— Значит, не будет и меня?..

Марина попятилась к двери.

— Я принесла столько жертв ради тебя, — Анна усмехнулся и все же повернулась к Марине. — Позволила своим родителям сгореть заживо. Жила на улицах и побиралась под мостами, чтобы выкормить тебя. Устроилась на работу в дом Ковалевых, чтобы повторить все в точности, что было в моем детстве. Я воспитывала саму себя, пока моя дочь, сгорая от ревности, каждый день вытворяла такое, за что мне грозили увольнением. Я двадцать лет гнию в этой деревне, живу так, будто меня нет, чтобы не разрушить этот карточный домик. Я не появляюсь в больницах и не лечу свой рак, только чтобы мое имя и моя кровь не попали в лишние руки. И вот, после этого всего, ты каждый божий день трещишь в мое ухо, какая я ужасная мать и как ты ненавидишь меня. Что же, тогда, действительно, не лучше пойти и остановить Мирославу? Подумаешь, ты не проживешь свою несчастную жизнь с полоумной матерью? Зато остальные, кто достойны жить, останутся жить.

— Я же говорю… ты ненавидишь меня, — прошипела Марина. — Я не позволю тебе. Я сама все исправлю. Но за что? За что ты так ненавидишь меня? Ты так любила моего отца, и так презираешь меня⁈ Все потому, что ты ненормальная! Да, теперь я верю тебе! Ты была там! Это все объясняет! Вот, почему ты ненормальная! Лучше бы Райан был жив, и я осталась с отцом, чем с тобой! Лучше бы ты оставила меня с ним в девятом веке! Лучше бы так!

Анна опустила глаза. Она считала мысленно до десяти, чтобы унять свою тревожность. Марина хлопнула дверьми и ушла.

— Но разве ее отец Райан?.. — прошептал Марк, отходя от окна, к которому Рузи Кара привел его, чтобы он послушал.

Рузи Кара только пожал плечами.

— Все должно было быть иначе. Мирослава сама в этом виновата. Она не слушала меня. Идем отсюда скорее. Марина идет.

— Как же мне жаль ее… она осталась совсем одна. Мирослава не заслужила такой смерти.

— Идем же! — Рузи Кара схватил его за рукав и оттащил от окна.

Марина выбежала из дома в слезах и побежала к автобусной остановке.

— Что будет дальше? — Аристов спросил своего нового друга, когда они остались вдвоем.

— Марина станет тенью Мирославы. Она будет всячески за ней следить. Марина будет звонить редактору, называясь Анной Макдауэлл, чтобы тот вызвал молодую писательницу на ковер. Марина принесет ей дирхам, забытый в университете, и будет просить ее поехать в Ладогу. Марина притворится старой и хворающей Анной Макдауэлл, чтобы прийти в офис Александра и подложить свою карточку с номером психолога. Марина столкнется с тобой в кафе, чтобы познакомиться, и всегда знать о том, что происходит в деле о Мирославе Новиковой. Марина поможет псу Мирославы вернуться к Александру. У него будут раны, и она перевяжет их бинтами. Марина…

— О, Господи… — у Аристова снова закружилась голова. — И все она это будет делать только потому, что узнала об этом от матери, которая уже пережила это двадцать с лишнем тому назад… Это… же… это же против всяких законов физики!

— Это называется узел, — поправил его Рузи Кара. — И я здесь, чтобы его распутать.

— Но почему ты все это мне показал и рассказал?

— Ты чуть не помешал мне. Такой же упертый, как Мирослава. Если бы ты остановил Марину, ты бы просто… застрял и сам навечно в этой петле. Ты бы умер, дружище. Нет, не умер, даже хуже… ты бы проживал свое собственное чистилище день за днем, просыпаясь, чтобы быть назначенным на дело Мирославы, и заканчивая тем, что ты останавливаешь Марину, чтобы снова проснуться и быть назначенным на дело. Ее нельзя остановить. Ты не можешь убить собственного отца в прошлом, понимаешь?

— Но Мирослава смогла убить собственных родителей!

— Ну, ведь она уже родилась на тот момент. Больше не задавай мне этих вопросов, я и сам не до конца понимаю эту загадку, если честно… Если бы понимал, давно закончил бы дело.

— Но зачем его заканчивать? Какое дело? Кто ты вообще?

— Если сказать проще: мне нужно забрать этот дирхам. Но я не могу этого сделать, потому что каждый раз случается что-то… этот дирхам то у тебя, то у Марны, то у еще у кого-нибудь!

— Почему его нельзя просто забрать силой?

— Ты не смекаешь, верно?

— От слова совсем. Вот же он, у меня в руках: забирай и иди. Ведь узел давно распутан. Мирослава мертва, лежит в гробу, а в том гробу дирхам… и никуда они больше не денутся. Ни Мирослава, ни дирхам.

— Сначала я должен распутать узел полностью. Отменить все то, что случилось. Никаких падений в воду. Никаких следователей. Никаких книг.

— Так пойдем и не дадим ей нырнуть!

— Я пробовал. Это не подходит. Если она не нырнет в воду, то не поможет Райану Макдауэллу вернуться домой в Ирландию. А значит, никогда не родится.

— Ну, и что же? Неужели это большая жертва?

— Ты думаешь, я могу стереть с лица земли целый род, который проживал в Ирландии больше тысячи лет, и это никак не скажется на всем остальном мире? Ты глупец! Уничтожь мух, и исчезнут рыбы, что питаются их личинками, а еще тысячи растений, которые они опыляют… мне продолжать?

— И что же ты думаешь делать? Ведь это петля… значит, у нее нет отправной точки… нет того конца, за который можно потянуть и все распутать?..

— Ну, спасибо, что напомнил! — вскрикнул Рузи Кара и вышел из кустов. Он и сам задумался. — Сначала я пришел сюда за тем, чтобы остановить тебя и помочь тебе принять смерть Марины… надеюсь, я это сделал?

Лицо Марка погрустнело.

— Но теперь, я думаю, и ты будешь тем человеком, который сможет мне помочь.

— И что же я должен делать?

— Пожертвовать собой. Ты ведь согласишься на это ради Мирославы? Твои дни все равно сочтены… с таким-то отношением к своему телу и здоровью, — Рузи Кара многозначительно глянул на его вены. — Пойдешь на это?

Аристов раскатал рукава рубахи. Ему было стыдно за то, что он делал в самые темные дни своей жизни.

— Да, пойду.

— Ты даже не спросишь, что именно нужно будет делать?

— Н-нет, — немного подумав, ответил Марк. — А я… увижу ее? Перед своей смертью?

— Это единственное, чего бы ты хотел?

— Было бы славно, — пожал плечами Марк.

— Тогда идем со мной… По пути к месту расскажу все, что ты должен знать.

Мужчина, облаченный в черные одежды, беззвучно смеялся, обнажая клинок. Ему нельзя было издавать ни звука: иначе бы его враги нашли его, а за воровство такого предмета, ему не просто грозило бы отрубание руки, а смертная казнь с позором.

Он рассмотрел свой оскал в отражении раздвоенного меча, убрал застрявшую там семечку и проглотил ее.

Шел 713 год. Зейн-аль-Абидин, имам, правнук пророка Мухаммада и сын персидской принцессы, законный наследник Зульфикара, только что умер. И пока вся Медина была занята его похоронами и молитвами о нем, зал, хранящий главную тайну и наследие пророка, пустовал. Многие поговаривали о том, что Зульфикар дарует чудеса. Многие видели, как сам Зейн омолодил старуху и говорил с газелью в пустыне. Но было то слухом или правдой?

Еще в городе говорили, что Зейн был отравлен. А еще то, что после смерти его, многие мирные жители обнаружили, что и жили все эти годы благодаря его щедрости. Под покровом ночи Зейн, переодевшись в бедняка, загружал себя мешками с едой и серебром и ходил по домам…

И вот его не стало. Как и меча. Убийца имама и похититель Зульфикара, скрылся в ночи, и больше никто и никогда его не видел и знал.

В 829 в Медине родился особенный мальчик. Особенным он был потому, что первым узнал секрет дирхама. А еще потому, что отец его, имам Мухаммад принял мученическую смерть в возрасте двадцати шести лет — он был отравлен собственной женой.