— Я дальше не могу пойти, это опасно, — Анна нежно притянула Марину к себе за руку; ее голос дрожал. — Вот там, видишь? — она кивнула головой в сторону ровной полосы леса, тянущейся вдоль берега. — Там люди копают. Видишь ее?

Марина всмотрелась. Действительно, среди мужчин и женщин, одетых в рабочие одежды и камуфляжные куртки, мелькнуло рыжее пятнышко.

— Да, вижу, — согласилась Марина, но была спокойна: настал момент истины, она покажет своей матери, что та заблуждается.

— Ты не подходи слишком близко, зайди в лес, будто ищешь собаку или собираешь грибы… Окликни археологов и спроси дорогу. Она услышит и повернется. Ты сможешь рассмотреть ее лицо.

— Как скажешь, мама, — вздохнула Марина, разгладила невидимые складки на одежде и побрела в лес, ругаясь и бубня себе под нос.

Но когда Марина пробиралась ближе к месту раскопок, огибая деревья, окрикивать никого не пришлось. Рыжая девушка сама подала голос, радостно вскрикнув: она нашла что-то в земле и показывала коллегам. Марина оторопела и оглянулась на мать, стоящую вдали у мостика: не кричала ли она? почему их голоса так похожи? На руках встали волоски. Но Марна молчала и только переминалась с ноги на ногу, а затем прислонилась к перилам и схватилась за живот. Марина, хотела было, вернуться к матери, которой поплохело, но та замахала рукой, отсылая ее обратно.

— Это же еще один дирхам! — донеслось с места раскопок, и Марина перестала дышать.

Забыв о всякой предосторожности, сгорая от любопытства, Марина вышла из леса и пошла к археологам неуверенным шагом. Ее ноги подкашивались. Первым ее заметил один из мужчин с седой головой. Марина опередила его, заговорив первой, но все это время смотрела на Мирославу, стоявшую спиной к ней.

— Вы тут не видели собаку случайно? — выдавила из себя Марина.

Мужчина пожал плечами, повернулся к остальным и повторил ее вопрос. И тогда Мирослава обернулась. Кольца ее рыжих волос закружились, упали на плечи, открывая лицо. Марина сделала шаг назад и запнулась о торчащий корень дерева, но устояла на ногах.

— Осторожнее! — посмеялась дружелюбно Мирослава. — Ты ищешь пса?

Марина почесала до красноты шею. На каждый шаг Мирославы к ней она делала шаг назад.

— Все в порядке? — нахмурилась та обеспокоенно и остановилась в метрах десяти.

— Как вас зовут? — вдруг спросила Марина, удивив молодую аспирантку.

— Меня?.. Мирослава, — пожала та плечами и огляделась, чтобы посмотреть на реакцию коллег: не кажется ли и им, что неизвестная девушка попала в беду? Но они были слишком заняты найденным дирхамом.

— У тебя все хорошо?

— У вас тут раскопки, да?.. — пробормотала Марина, пытаясь казаться менее странной.

— Да! Хочешь посмотреть? — Мирослава обнажила белые зубы, улыбаясь широко, и позвала девушку рукой. — Но пса твоего мы не видели. Хотя тут много бродячих бегает…

Марина оглянулась на мост, но матери и след простыл.

— Да, хочу, — уверенно ответила она и подумала про себя: «Будь, что будет!»

Марина подошла ближе. Она смотрела на лицо Мирославы так, будто увидела перед собой призрака или девушку с тремя глазами. Мира же все время смеялась, удивляясь смущённости девушки.

«Наверняка, деревенская, не видевшая никогда жизни!» — пронеслось у нее в голове, и потому она решила быть к ней более дружелюбной.

— Мы только что нашли дирхам! Знаешь, что это такое?

Мирослава вела Марину ближе к одной из неглубоких ям, выкопанной аккуратно квадратом, больше похожую на могилу для младенцев.

— Д-да…

Марина сверлила аспирантку глазами, рассматривая ее веснушки, глаза, брови. Но одного только взгляда, острого, пристального и тяжелого, хватило, чтобы понять, кто стоит перед ней. Точно также на нее смотрела мать.

— Находка доказывает, что путь из варяг в греки действительно проходил здесь. Мы еще находили бусы и другие украшения, — весело и горделиво рассказывала Мирослава, и Марина улавливала в ее голосы тон и манеры преподавателя — так обычно читают лекции молодые и еще не уставшие от лекций аспиранты.

— У вас акцент, — соврала Марина, чтобы поддеть Мирославу и услышать от нее что-то вроде: «Я из Ирландии.»

— О, разве? Я вообще в Ирландии родилась, но про акцент впервые слышу, — пожала плечами та, ничего не заподозрив. Единственное, о чем она подумала, было: «И вправду деревенская! Какая бестактная, но любопытная!»

— Ты и сама будто ирландка! Откуда у тебя такие шикарные волосы? Сережа! Сережа! Посмотри на девушку! Она же похожа на меня?

— Похожа, — закивал головой старший археолог.

— Мы случайно не сестры? — Мирослава одарила Марину светлой улыбкой.

— Точно нет… — прошептала Марина и сжала кулаки.

Она отвернулась, чтобы спрятать слезы ужаса, посмотрела на мост — матери все еще не было на месте. Когда Мирослава отвлеклась на одного из коллег, Марина убежала и ни разу не оглянулась.

— Странная, — ухмыльнулась Мирослава, надела перчатки и вернулась к своему дирхаму, который Сергей аккуратно почистил для нее мягкой кисточкой.

Когда Марина вернулась домой, Анна спала на кровати, свернувшись в клубок и держась за живот. Дочь села в ее ноги, но не решалась разбудить, только смотрела в одну точку и тяжело дышала, будто после марафона в десять километров.

— Эй… привет… — хриплым голосом окликнула ее мать, не поднимаясь с кровати.

— Ты… была такой красивой, доброй, счастливой, — заплакала Марина: она говорила быстро, давясь слезами. — Как и в детстве, какой я знала Мирославу. Если бы… если бы…

Марина обернулась и посмотрела на мать: в ее глазах также блестели слезы.

— А ты! Ты ужасна!

— Что во мне ужасного, Марина? То, что я всегда говорила тебе правду? Это ты сделала меня ужасной и решила верить в это, — не без обиды ответила Анна. — Думаешь, я не хочу остановить ее? Думаешь, не пыталась сделать это много раз? Да, есть вещи, которые я делала, и они были чудовищными. Но мне приходилось их делать, чтобы…

— Чтобы вернуться назад, да⁈ И ты отказалась от себя такой? Здесь? Ты бы не хотела вернуться к Александру? Не хотела бы снова стать писателем⁈ Серьезно⁈ Тебе больше по вкусу крысы и те грибы, что ты сушишь у себя в бане⁈ Вот, почему ты ужасна! Ни один нормальный человек не хотел бы вернуться назад!

— Я не пыталась вернуться назад. Я пыталась остановить Мирославу.

Тогда Марина замолкла, моргнула слипшимися от слез ресницами и отвернулась от матери.

— Что же ты молчишь, Марина? Как видишь, я согласна с тобой. Если бы я могла все исправить, я бы предпочла, чтобы Мирослава сегодня не нашла тот дирхам.

— Так что же помешало тебе⁈ Иди и забери! — Марина скорчила гримасу.

— Каждый раз, когда я была близка к тому, чтобы со всем покончить… Я думала о тебе, — Анна тяжело вздохнула. И тогда-то Марина и смекнула сама. Если Мирослава не найдет дирхам, если не прыгнет в воду, то…

— Хочешь сказать, что ты пожертвовала своей жизнью, чтобы сохранить мою? Ты меня даже не любишь.

— Разве? — грустно улыбнулась Анна. Она говорила спокойно и тихо. — Тогда почему ты до сих пор жива, Марина?

Марина молчала, от злости раздувая ноздри.

— Знаешь, почему мы приехали в Россию?

— Чтобы ты ныряла здесь в воду, как сумасшедшая, и пыталась вернуться к своей княжеской жизни.

— Во-первых, потому что Мирослава росла, и никто не должен был видеть сходств. А их начали видеть уже в возрасте пяти лет. Тогда многие соседи шептались, приговаривая, что я любовница Евгения и понесла от него. И когда Ирина впервые задала мне этот самый вопрос, не его ли я шлюха, в тот же день я собрала чемоданы. Так было безопаснее… — Анна встала с кровати и подошла к окну.

— Во вторых, я видела смерть своих родителей. Я видела, как их пожирает огонь. Я могла остановить это, но я знала главное правило: сделаешь хоть что-то, сломаешь все. Я держала на руках едва родившуюся тебя и думала: кем я должна пожертвовать? Ими или тобой? Ты сама знаешь ответ. Прошло двадцать пять лет, а я до сих пор не смогла себя простить. Я уехала в Россию, чтобы остановить это.