— Мне всегда казалось, что Мирослава — очень добрый человек.

— Ты не веришь мне?

— Верю. Я просто удивлен.

— Да, но то была Мирослава. А не Марна… Она стала другой. И я очень хотела, чтобы Мирослава исправила все, и потому помогала ей вернуться назад… к моему отцу.

— А твой отец… это? Ну, я же должен знать своего тестя, — посмеялся Марк. Ему и самому понравилась своя шутка.

— Райан, — не без гордости ответила Марина. — Я делала все, что должна была. Уговаривала Мирославу поменять конец книги. Намекала ей всячески…

— Что же, если ты здесь, значит, все получилось. Думаю, у меня есть для тебя свадебный подарок.

— Какой же?

— Могила твоего отца.

— Звучит просто ужасно, — Марина толкнула своего мужа в плечо. — Но мне нравится! Идем! Я сама тебя отведу!

— Так ты знаешь?

— Конечно… она часто бывала там и приводила туда нас с маленькой Мирославой.

— Я даже представить не могу, через что ты прошла… У тебя было две матери одновременно.

— Да, и одна из них была мне как сестра. Что же, не у всех есть привилегия увидеть детство своих родителей.

— Я только что осознал, что Мирослава воспитывала саму себя… неудивительно, если у нее начала развиваться шизофрения.

— Такое чувство, что ты женился на мне только для того, чтобы говорить о ней…

— Прости. Идем, возьмем еще картошки фри и пойдем на кладбище.

— Идея супер!

Так месяц сменялся месяцем. Марк Аристов стал мужем ирландской девушки и теперь не знал, на какие средства жить и как их двоих содержать. Первое время помогал Евгений, чтобы следователь продолжал работу над делом, но и он стал сомневаться, что Аристов работает, когда увидел его счастливым в объятиях Марины. Он устроился личным ассистентом в фирму Ковалева, проще говоря, стал его шестеркой, приносящей кофе и бронирующей лучшие места в самолеты.

В один из таких дней, когда Аристов пришел в дом Ковалевых из химчистки и принес костюм для гольфа, Марта отвела его в сторону.

— Наша хозяйка злится на вас… что вы это удумали? Ловили преступницу, а теперь в семью с ней играете?

— Я не играю. Я действительно люблю ее, и, как оказалось, она ни в чем не виновата, — отвечал Марк заученно, словно робот, совсем без чувств. Он устал.

— Значит… Мирославу так и не найдут? Вы бросаете дело?.. — глаза Марты сделались стеклянными.

— Вовсе нет. Я как раз хотел спросить вас, не знаете ли вы, к какому именно врачу ходила Анна, то есть Марна.

— Вы шутите, мистер Аристов? — Марта сморщила лоб. — Уже двадцать лет прошло…

— И все же… вдруг этот врач работает все там же, как, например, Патрик работает до сих пор в том же университете…

Марта отвела глаза в сторону, подумала.

— Я только знаю, в какую больницу, но к какому врачу? Да и кто с вами говорить-то будет?

— А если вы пойдете со мной? Я запишусь на прием к психотерапевту, а вы будете моим переводчиком…

— Ох, мистер Аристов…

— Завтра. Завтра я приду к вам, будьте готовы.

— Это будет стоить целое состояние, ведь у вас даже нет страховки!

Аристов только пожал плечами, вручил костюм для гольфа домработнице и вышел из особняка.

Марку пришлось работать еще месяц без выходных, чтобы попасть на прием к психиатру, и не было гарантий, что это был именно тот врач. Впрочем, мужчине было лет шестьдесят, а значит, был и шанс, что он принимал здесь Марну двадцать лет тому назад.

— Что вас беспокоит, мистер… Аристов? — мужчина внимательно посмотрел на бумаги и поправил свои очки. — Будет ли вам комфортно в сопровождении переводчика?

— Да, я полностью доверяю этой женщине, — кивнул следователь, когда Марта перевела ему на русский слова доктора. — Меня беспокоят вещи, о которых сложно говорить… потому что если ты скажешь о них, то тебя могут увезти прямиком в дурку.

Домработница посмотрела на Марка внимательно, открыла рот и даже не знала, как лучше передать услышанное.

— Так и говорите ему! — улыбнулся Аристов. — Я верю в путешествия во времени.

— Мистер… — шепнула домработница. — Это правда может плохо кончиться…

— Марта, либо скажете вы, либо я открою переводчик.

— Хорошо… — и она перевела.

Доктор не подал виду, что был удивлен или ему было смешно, напротив — он привык к тому, что люди считали себя Богом, лошадьми и инопланетянами. А теперь, когда США массово начали задавать тренды, то еще больше людей посчитали, что у них есть право идентифицировать себя, как цветок или мальчик пяти лет. Путешествия во времени? Ерунда!

— Хорошо, вы можете рассказать мне, что заставило вас поверить в это? — спросил доктор очень даже серьезно.

— Да. Я расследую дело об убийстве одной женщины. Оно произошло в России весной этого года. Мой жертве было всего лишь двадцать пять лет. Я нашел подозреваемого, и все улики привели меня сюда, в Ирландию. И знаете, что я здесь нашел? Ее. В 1996 ей тоже было не больше тридцати, она есть на всех фотографиях, и я бы ни с кем ее не перепутал, потому что на ее лице огромный шрам.

Доктор сначала слушал внимательно, с каменным лицом, а к середине речи вдруг начал ерзать в кресле, хмуриться, громко глотать, чесать нос.

— У вас… есть ее фотографии? — вдруг спросил мужчина, и Марна округлила глаза. Неужели Марк не блефовал? Неужели он говорил правду?

— Да, секунду.

Аристов вытащил телефон из заднего кармана, открыл фотогалерею, и доктор чуть нагнулся через стол, чтобы видеть все.

— Смотрите, это моя жертва. Красавица, двадцать пять лет. Пропала весной этого года, утонув в реке. А это… фотография 1996 года, где она сидит в компании своих друзей, которые вот-вот погибнут в пожаре.

— Это… тот самый пожар?.. Я знаю этих людей. Это Анна и Дуглас.

— Да, а это тело, которое выкопали этой же весной. Как вы думаете, кому оно принадлежит?

Врач долго смотрел на фотографию, затем снял очки, протер их платочком, что лежал в ящике стола, прочистил горло, надел очки, снова поправил их.

— Вы ведь пришли из-за нее, верно? А не на прием.

— Значит, вы верите мне?..

— Я…

Доктор вдруг встал из-за стола и отправился к длинному книжному стеллажу, где также хранил все документы и личные папки своих пациентов.

— Я обычно не храню такие документы слишком долго, но та женщина запомнилась мне надолго. Я не знал, какой диагноз ей поставить. Долго мучился, а когда сообщил ей о шизофрении, она исчезла, и я винил себя. Только спустя долгие годы я понял, что это был самый обычный ПТСР.

— ПТСР? Что это?

— Посттравматическое стрессовое расстройство, — объяснила Марта Аристову на ухо.

— Как у военных?

— Да, — доктор вернулся за стол с тоненькой папкой. Вероятно, Марна не была постоянной пациенткой и сбежала довольно быстро. — Эта женщина страдала галлюцинациями. Она говорила о том, что родила ребенка от человека, который… изнасиловал ее.

— Это… вы уверены? — Марк и сам побледнел. — Этого не может быть. Насколько я знаю, она вышла замуж и…

— Я лишь говорю вам то, что она говорила мне, — психиатр открыл папочку и сдул пылинки с листков. — Вот… я здесь пишу: слышит голоса, видит галлюцинации — все это мужчина, который подверг ее изнасилованию. И быть может, я бы и поставил ей затем ПТСР, но она попыталась намекнуть мне, что… не принадлежит нашему времени и не может вернуться домой. Я спросил ее: ваш насильник умер? А она мне ответила: и нет, и да. Я спросил: что это значит? А она ответила: он умер больше тысячи лет тому назад, но все еще жив, потому что я едва родила от него.

Марта теребила рукава своего платья ногтями до тех пор, пока не сломала один. Ее глаза начали наполняться слезами.

— Вы же понимаете, мистер Аристов, что путешествий во времени не существует? — продолжал доктор. — Но вас ввели в заблуждение. Вероятно, эта больная женщина так сильно верила в это сама, что убедила остальных.

— А фотографии? А тело?