— Сейчас я только… отлучусь… куколка…

И тогда дядюшка пьяной походкой поковылял в уборную, из которой так и не вышел.

— Он там не умер? — спросила Линда бармена обеспокоенно.

— Не должен. Я подмешал всего лишь слабительного…

Линда тяжело вздохнула и отправилась в уборную.

— Он уснул прямо на толчке! — донеслось оттуда. — Фу! Он обгадил свои штаны!

— Кажется, за тобой пришли…

Линда выбежала в зал, но тут же остановилась между столами, когда увидела Марину с чемоданчиком в руке. Она стояла за спиной Марка, пока тот подкладывал ключ обратно в куртку О’Нила. Конечно, она знала, что Марк скорее всего вернется не один, ведь таков и был их план. Но она не была готова к тому, что на их лицах будут все признаки секса.

— Меня чуть не изнасиловал этот мужик, — Линда отвела Марка в сторону и зашептала ему. — А ты… ты подверг меня этой опасности, чтобы потрахаться с ней? Серьезно?.. — ее глаза стали влажными, и на щеку скатилась слеза.

— Линда, это не совсем… Это моя работа… Я…

— Так ты детектив или шлюха?

— Ничего не было.

— Еще и лжец!

— Мне жаль.

Линда отвернулась от Марка и вытерла слезинку.

— Я должен уехать в Россию.

— С ней? — она усмехнулась, показав оскал.

— Доверься мне. Я обязательно все тебе объясню…

— Я… я заберу арендованную машину… и уеду. Вы уж справитесь как-нибудь сами. Не приходи ко мне больше, Марк, — Линда взяла свой рюкзак, надела его за спину. — Не забудьте сходить на утесы, там очень красиво. Хорошее место для свиданий.

— Линда… — Марк хотел взять ее за руку, но она не далась.

В тот же вечер она и уехала.

Аристов вернулся к Марине и поцеловал ее в лоб, прижал к своей груди, а сам только и думал о том, как сделал больно Линде.

— Давай останемся здесь переночевать… а утром я отвезу тебя в очень красивое место.

— Ты приглашаешь меня на свидание?

— Да.

Бармен только покачал головой и решил, что он видел на сегодня достаточно. Он дал Аристову ключи от самого ужасного номера с клопами, но взял за него как за люкс.

Марина и Марк переживали настоящий медовый месяц. Особенно сладким он казался после той горечи, что обоим пришлось пережить. Он отвез ее скалы Мохер, где встал перед ней на колено. Океанский ветер развевал его каштановые волосы и ворот хлопковой рубашки. Марк протягивал Марине кольцо, что успел купить с утра в одной из сувенирных лавок.

— Я хочу доказать тебе свою любовь и сделать то, о чем ты просила меня. Ты выйдешь за меня? — спросил он ее серьезно и даже сурово.

— Ты правда любишь меня? — плакала Марина.

— Да, люблю.

— Тогда почему всегда смотришь в сторону, когда говоришь это?

— Наверное, потому… — тогда Марк намеренно посмотрел ей прямо в глаза. — Потому что я никому и никогда этого не говорил. Даже жене. И потому… наверное, стесняюсь. Так ты выйдешь за меня?

— Да, но при одном условии, — смеялась и плакала Марина. Они говорили очень громко, им даже приходилось кричать, потому как ветер уносил голоса совсем далеко.

— Еще одно условие?

— Мы поженимся здесь, в Ирландии.

Марк немного подумал, а затем кивнул головой.

— Хорошо. Прошу, возьми уже это кольцо, у меня колено стоит на камне, очень больно!

И тогда Марина села на колени рядом с возлюбленным. Он надел ей кольцо на безымянный палец левой руки, и туристы, стоявшие позади, захлопали в ладоши.

— Я так сильно тебя люблю, Марк Аристов, — Марина поцеловала его, и следователь прижал ее к своей груди, прищурился от солнечного света и вгляделся в океан. Он бы и никогда не подумал, что в своей жизни бедного опера увидит такие красоты.

Затем он возил ее в рестораны, покупал мороженое и даже платье, чтобы Марина была красивой, когда они войдут в посольство. Все это Марк делал щедро, потому как тратил свой аванс, полученный от Ковалевых.

— Значит, ты хочешь выйти за меня по своему ирландскому паспорту? — спросил ее как-то Марк, когда Марина готовила ему завтрак в его съемной квартире. Они вернулись в Лимерик через три дня отпуска в деревне.

— Да, ведь так ты тоже в будущем сможешь получить документы.

— Я бы не хотел, чтобы мы оставались в Ирландии. Здесь у меня меньше всего получить нормальную работу. Я совсем не знаю язык.

— Но разве ты не обещал мне уехать, куда глаза глядят? — Марина позволила ему облизать арахисовую пасту со своего пальца.

— Да. Любая страна кроме России и Ирландии, где нас больше ничто не связывает с прошлым. Единственное, как я и сказал — мне нужно вернуться в Россию, чтобы продать имущество.

Марина вздрогнула. Разговоры о России пугали ее. Тогда Марк подошел к ней со спины и обнял ее, погладив живот.

— Я бы хотел ребенка от тебя… и потому мне нужны эти деньги, чтобы обезопасить нас.

— Это правда? — шепнула она ему.

— Да.

Марина повернулась к Аристову, уселась на кухонный стол и приподняла клетчатую юбку. Ему вдруг вспомнилось, что именно здесь он занимался любовью с Линдой каждый раз, когда они заканчивали есть десерты из ее кулинарии.

— Тогда давай сделаем его прямо сейчас?

— Не думаю, что это хорошая идея. Я не хочу, чтобы ты нервничала, пока все не уляжется…

— Правда?.. — томным голоском простонала Марина и положила руку Марка на свою промежность. — Прости, кажется, я забыла сегодня надеть трусики.

— Пойдем-ка в спальню, — следователь взял Марину на руки и понес в постель.

Свадьба Марка и Марины, пожалуй, была еще скучнее, чем его первая, когда у него совсем не было денег, и он занимал даже на кольца. Все время занимала бумажная волокита, похождения по иммиграционным службам, чтобы Марк имел право остаться в Ирландии и проживать с Мариной какое-то время. По просьбе Марины они обвенчались в католической церкви, а затем целый день провели, поедая фастфуд и гуляя по Лимерику.

Марк смотрел на Марину и видел счастливую девушку, какой она никогда раньше не была. В белом обтягивающем платье из секонд-хенда и кожаной куртке она шла по бордюру, пытаясь не упасть, а когда падала, то смеялась и брала еще немного картошки фри из пакетика, что нес Аристов позади нее.

— В этой рубашке и развязанной бабочке ты еще больше похож на Макконахи! — Марина чмокнула Аристова в выбритую щеку и взяла его за руку. — Я даже во снах не мечтала однажды вернуться домой, и уж тем более выйти здесь замуж за человека, которого я люблю всем сердцем…

Марк молчал и только целовал ее в затылок.

— Давай купим замок и повесим его на мосту! — вдруг еще одна мысль закрутилась в голове Марины, словно юла. И Марк только кивал головой и выполнял все ее капризы.

Тогда они зашли в сувенирную лавку, выбрали самый недорогой замок в виде красного сердца, написали на нем свои имена белым маркером и вышли на мост.

— Нужно попросить кого-нибудь сделать нам фото… — и еще одна мысль-юла.

— Да, сейчас… — и Марк послушно ее выполняет. — Девушка! Мисс! — он говорит одной из женщин в кепке, что проходит мимо, и она оборачивается, вынимает наушник из левого уха и смотрит на Марка осуждающим взглядом, а затем на Марину и на замок, что она держит в руках. И время замедляется, и тянется медленно-медленно, словно жвачка, прилипшая к рукам. — Линда…

— Поздравляю, — улыбается она наигранно, а затем тут же делает каменное лицо, вставляет наушник обратно в ухо и продолжает свою вечернюю пробежку.

А затем время вновь ускоряется и уже идет обычно.

— Значит, ты родилась в Ирландии, если у тебя есть паспорт? — Марк спросил Марину, когда им, наконец, сделали пару забавных фотографий.

— Да, здесь, в Лимерике, я говорила правду.

— Надеюсь, когда-нибудь я буду достоин услышать всю правду от начала и до конца. Нет-нет, не смотри на меня так. Я не давлю… Теперь я твой муж, а ты моя жена. Как там у нас в России говорят? Одна сатана?

— Да, — посмеялась Марина и прижалась щекой к плечу Марка. — Я не очень люблю вспоминать свое детство, потому что моя мать… была очень жестокой по отношению ко мне. Она не любила меня.