Ветка затрещала. Бьерн тут же спрыгнул вниз, ударился коленями о камень и упал в воду, но смог зацепиться за корни и удержаться на месте.

Девушка летела в воду вместе с веткой под ее телом, будучи без сознания. Одна из верхних юбок накрыла ее голову, ограничив доступ к воздуху. Платье намокло и потянуло Марну ко дну. Бьерн зацепился свободной рукой за ветку и подтянул к себе, будто бумажный кораблик, плывущий без капитана по весеннему ручейку.

Нахлебавшись воды, пленница начала приходить в сознание. Она кашляла и пыталась пошевелить онемевшим телом, но почувствовав на себе взгляд варяга, все же медленно открыла глаза и долго всматривалась в его лицо, словно не признавая. Бьерн понял, что она пришла в себя, когда ее глаза вдруг вспыхнули, а губы задрожали.

— Лучше бы я еще раз умерла, — она покашляла и, отвернувшись, беззвучно заплакала, поджав нижнюю губу. — Тварь!

Бьерн ничего не ответил, только вытащил ее на берег и поднялся следом. Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Взгляд вёльвы долго бегал с его протянутой руки на его лицо, уставшее и серьезное. Преодолевая боль, она все же поднялась сама.

Промокшая насквозь и продрогшая до костей, она едва передвигала ногами. Стопы жгло с каждым шагом все сильнее. Лодыжка зудела и снова кровоточила. Сжимая зубы, Марна переступала с камня на камень, мысленно молилась о своем спасении и о его скорой смерти. Она вдруг остановилась, опомнившись, посмотрела на воду в полуметре от ее стоп. Вода. Так близко.

Марна машинально положила руку на грудь, но не нашла там дирхама. Вёльва в спешке начала ощупывать и оглядывать себя. Бьерн обеспокоенно наблюдал за ней.

— Твой медальон?

— Где он? — из последней надежды Марна подбежала к Бьерну и протянула ему руку. — Верни.

Бьерн тяжело вздохнул, сочувствуя ей. Он убрал волосы с ее шеи и провел пальцем по красной полосе.

— Он чуть не убил тебя.

— Где… мой… дирхам… — Марна злилась.

— Утонул.

— Нет… Нет…

Марна развернулась, чтобы пойти назад и отыскать монету, отыскать дорогу домой.

— Это всего лишь один дирхам! Я дам тебе сотню таких! Остановись!

Бьерн догнал вёльву, когда она уже собиралась войти в реку. Что если все сработает? Что если необязательно держать его в руках или носить на шее? Что если достаточно, чтобы и она, и дирхам были одновременно в воде?

— Марна! — Бьерн с силой схватил ее, вытащив из воды, куда она зашла уже почти по пояс.

Тогда Марна со всей силы развернулась, ударила его в нос кулаком и застыла на месте. Нет, он убьет ее прямо сейчас. Но Бьерн с достоинством перенес удар, начал дышать тяжело и часто, а затем побежал за ней и схватил ее. Вёльва брыкалась, царапалась, но варяг держал ее крепко, вбирая в свои объятия, прижимаясь своей грудью к ее спине.

— Один дирхам не стоит твоей жизни! Ничто не стоит! Она бесценна!

Он повалил Марну на спину и сел сверху, пригвоздив ее ладони к влажной земле.

— Не смей больше так прыгать! Ты не горный козел!

— Ты ничего не знаешь! — Марна пыталась высвободиться, но только больше пачкалась в влажной глине. — Это не просто дирхам!

— Что же в нем особенного?

Марна тут же закрыла рот. Она никогда прежде не бывала в подобных историях, но книги и фильмы научили многому: расскажет тайну — и этот несчастный дирхам станет вторым ящиком Пандоры. Разве не он и нужен им всем? Если викинги верят в Вальхаллу и воскрешение, они будут готовы убивать ради монеты, что перемещает во времени. Бьерн захочет заполучить дирхам, чтобы спасти отца. И не только викинги. Вся будущая Русь сойдет с ума. Византия и Скандинавия. Весь. Чертов. Мир.

— Эй? — Бьерн похлопал Марну по щекам, чтобы вернуть ее внимание.

— Этот дирхам мне подарила мать, — тут же солгала она.

— Твоя мать… она жива?

— Нет. Больше нет.

— Не знал, что у вёльвы есть мать.

Бьерн поднял Марну с земли и попытался отряхнуть ее платье, но едкая глина давно впиталась в ткани. Они шли вдоль реки до самой темноты, ища пологое место, чтобы подняться обратно к лагерю. Им помогли другие воины, которые бросились на поиски предводителя, опомнившись только после заката. Они бросили веревку с обрыва. Бьерн сначала помог Марне, а затем забрался сам.

Так они были в пути еще три дня. Ничего опасного не происходило: одна только бесконечная дорога через леса. Марна замечала, что более не испытывала страха. Только если страх пожалеть Бьерна и передумать его убивать. С каждым днем он становился более понятным для нее. Мужчина — снаружи, ребенок — внутри. В те мгновения, когда он смешил ее, и она смеялась в ответ, Марна одергивала себя, а после ходила с суровым выражением лица. Однако ее хватало лишь на пару часов. И когда Бьерн был с ней таким простым и понятным, Марна думала: как этот простак сможет одолеть Вадима и всю новгородскую дружину? Как он сможет отомстить за отца, а после завладеть всеми скандинавскими землями? Вероятно, он совсем глуп, а легенды о нем — не больше, чем раздутая и приукрашенная история.

Она также видела, что Магнус, самый приближенный к Бьерну среди других воинов, презирал ее. Между ним и Бьерном часто случались перепалки, которые чуть не доходили до драк, но Магнус держал себя в руках. Вот, кого стоило бояться. Магнуса, не Бьерна. Вот кто руководил конунгом и нашептывал ему. Однако Магнус не смел посягнуть на конунга, доверие дружины к которому таяло на глазах. Бьерн рисковал своей жизнью, чтобы спасти вёльву из воды. А значит, рисковал не только своей жизнью, но жизнью и остальных воинов, ответственность за которых он взял и втянул в авантюру.

В дороге воины питались, чем могли. Они выходили на охоту, ловили мелкую дичь и птиц. Кто-то рыбачил. Марна искала ягоды и грибы, в этих болотистых местах мало чем можно было набить желудок. Ни лука, ни меча у нее не было. Однако Бьерну удалось нарвать целую горсть дурнихи — так он назвал темно-синие крупные ягоды, что нашел на болотах.

— Голубика, — Марна тут же узнала знакомую ягоду в ладонях Бьерна.

— Дурниха… — поправил он ее. — Попробуй.

Марна с опаской протянула руку, собираясь взять одну ягодку, но варяг тут же убрал ладонь.

— Нет, всю горсть, так будет вкусней!

— Вздумал меня отравить? — она прищурилась.

— Не дури.

Бьерн подошел ближе к девушке и поднес ладонь к ее рту. Она, глядя ему прямо в глаза, раскрыла красные губы, и варяг аккуратно высыпал ягодки ей на язык. Бьерн улыбался, подобно счастливому юнцу, наблюдая за тем, как Марна жевала ягоды, и красный сок бежал по ее губам.

— Здесь, — он едва дотронулся пальцем до ее нижней губы. — Сок.

Она быстро облизнула губы, чтобы Бьерн не успел сделать чего-нибудь эдакое — поцеловать ее, например.

— Вкусно?

— Кисло, — она поморщилась и проглотила последнюю мякоть. — Просто отвратительно, — она словно говорила не о ягоде, а о нем самом.

— Я достал еще кое-чего. Идем со мной, — он позвал ее к лагерю, и Марна от нечего делать последовала за ним.

Бьерн сел под дерево и достал из тряпичной сумки за поясом несколько грибов. Выглядели они достаточно мерзко и очевидно были ядовитыми. Варяг протянул один вёльве. Белая пористая шляпка, напоминающая подушечку, сидела на красной толстой ножке, размером не меньше самой шляпки.

— Христиане зовут его сатанинским грибом, — весело и тихо посмеялся Бьерн. Казалось, ему нравилось рассказывать всякие истории вёльве. — Понюхай. Похож на сгнивший лук.

— Не хочется что-то, — Марна села рядом и вернула гриб Бьерну. — Ты же не собираешься это есть?

— Ты точно вёльва? — он искренне удивился. — Этот гриб — настоящая находка среди ведьм и знахарок.

— Но я не ведьма и не знахарка, — пожала плечами Марна.

— Ты можешь говорить с богами, говорить с самим Одином. Съешь хотя бы половину, — Бьерн пытался ее убедить. Ему нужно было хоть что-то, чтобы доказать воинам, что он прав, что шли они за ней не зря от самого южного берега. — Поговори с Одином, узнай хоть что-нибудь о моем отце. В Вальхалле ли он?