Дорога от Биврёста не занимала много времени, и вскоре козлы выехали на центральную улицу, ведущую к чертогу Одина. Валаскьяльв представлял собой каменный замок с многочисленными залами, которые украшали колонны и сотканные рукой Фригг полотна с сюжетами из легенд. Внутренние залы чертога всегда благоухали ароматом цветов и деревьев, пруды пестрели от блеска проплывающих рыб, а на перилах балконов постоянно щебетали птицы. Трэллы сновали по коридорам, таская вещи, свитки и еду или же протирая до блеска стены и полы. Воины-стражники несли караул на каждом уровне, крепко сжимая рукояти топоров и копий. Вальгалла находилась с другой стороны горы, но даже отсюда был слышен гул эйнхериев, праздно проводящих время — бесполезное сборище марионеток.

Широкая дорога доходила почти до самого пика и прерывалась просторной конюшней с пастбищем, где отдыхали лошади, козы и даже овцы. Оттуда по лестницам гости следовали в Медовой зал, что служил местом сбора и для пиршеств, и для тинга. Миновав кованные ворота с узором вереска, мы оказались внутри просторной комнаты, которая ломилась от толпы гостей. Под высокими потолками висели многочисленные свечи, разгоняющие полумрак, таившийся в этих стенах. Громоздкие дубовые столы протянулись вдоль залы и ломились от обилия еды: овощи, ароматные травы и миски со свежими ягодами, только что испечённый хлеб, глубокие тарелки с похлёбкой, жаренное мясо кабана и рыба, пироги с брусникой, малиной и вытащенные из погребов вина с элем — чего тут только не было и дразнило животы манящим запахом. Скальды пели и играли на инструментах, ударяя в барабаны и перебирая струны лир. Трэллы носили подносы с блюдами, лавируя между гостями. Знакомые лица мелькали всюду, однако Сиф, как и всегда, умело рассчитала время, не оставляя нам возможности перекидываться бесполезными фразами и слухами. И хоть в этом был свой плюс, Лебедь подобного не терпела.

Тор уверенно занял центральное место правого стола, а мы разместились рядом. В центре на громоздком троне сидел Один: тяжёлый чёрный плащ с мехом лежал на его плечах, скрывая синие одежды, а единственный голубой глаз внимательно разглядывал собравшихся. Слева от него сидела угрюмая Фригг, решившая нацепить на себя все драгоценности разом — видимо, волновалась и боялась конкуренции за звание прекрасной. За тем же столом сидели их сыновья — любимчик Бальдр и слепой Хёд. Остальные гости сидели, где желали, и только три места левого стола горделиво пустовали в ожидании особых персон. А они себя ждать не заставили, и как только Один взмахнул рукой, двери отворились, впуская ванов — истинных детей природы, как их именовали асы. Во всех мирах их осталось всего четверо: морской Ньёрд и трое его детей, рождённых в один день и похожих друг на друга как капли воды.

— Впереди старшая из них, наместница Ванхейма — Фрейя, — принялась пояснять Сиф. — Она считается богиней природы и любви. Говорят, что красивее неё не найти никого во всех девяти мирах, и стоит сказать, что я согласна.

Высокая и статная Фрейя уверенно шла по зале, улыбаясь и кивая в знак приветствия. На вид ей было около тридцати, светлые волосы спускались вдоль поясницы, скрытой красным суконным платьем. Черты лица её были мягкие, спокойные, синие глаза светились лучезарностью и внутренней силой, сломать которую непросто.

— М-м, недурная, — буркнул Тор, покручивая кубок с вином и заставляя Лебедь закатить глаза от досады.

— За ней идёт Фрейр — самый красивый мужчина из живущих, покровитель плодородия, талантливый капитан морей и стратег, — продолжила Сиф, кивая на рослого вана с собранными в хвост белокурыми волосами. Шагал он широко, развеивая полы плаща, и улыбался, как и сестра.

— Был бы он столь талантлив, как ты говоришь, они бы не подохли все до единого и не проиграли в восстании, — попытался осадить невесту Силач.

После окончания войны с ётунами ваны решили воспользоваться моментом и попытались сокрушить асов, что заняли их родной Ванхейм, однако восстание быстро и кроваво подавили. Один вернул земли хозяевам и заключил перемирие с Ньёрдом, что считался хранителем Ванхейма долгое время.

Меж тем Сиф недобро прищурилась, готовя обрушить на него шквал ругани, как я промолвил на опережение:

— Эль голову дурит. Сложно судить о тактике, когда большую часть времени приходится проводить в кузнице да спорах с великанами.

Тор пожевал губы и отвернулся от нас, не зная, что и ответить, но пылающие щёки наглядно кричали о его скрытом гневе.

— Последняя из них — Гулльвейг, — Сиф кивнула на девицу с яркими огненными волосами и зелёными пылающими презрением глазами. — О ней мало, что известно. Даже Всеотец не смог объяснить мне, что за дар у неё. Тир шептались, что она большую часть времени проводит в странствиях или в чертогах, особо не общаясь ни с кем.

— Спорим, я разговорю её? — я лукаво подмигнул Сиф, заставляя ту закатить глаза.

— Вечно тебе неймётся, — проворчала она. — Лучше уж не связывайся: зловещие они какие-то, не нравятся мне.

— Так поэтому-то и интересно, разве нет? Были бы они такими же скучными как Хеймдалль, я бы и внимания не обратил. Или ты думаешь, я недостаточно хорош?

Сиф улыбнулась:

— Если хочешь, то рискни. Но потом не приходи ко мне жаловаться.

Я проводил ванов глазами: в них действительно была скрыта какая-то огромная сила, которая не могла сравниться с нашей. Она казалась древнее, могущественнее и таинственнее — от того привлекательнее и маняще. Ваны будто сияли изнутри, однако та самая Гулльвейг вселяла тревогу, стоило только ей пройти мимо.

— Приветствую вас, дорогие гости! — голос Одина пронесся по зале, будто раскат грома. — Мы рады видеть вас и разделить долгожданную чашу мёда, дабы наконец позабыть все прошлые тревоги и споры. И пускай между нами и возникали разногласия, теперь, надеюсь, мы можем о них позабыть, и вместе построить дивный мир и править им сообща.

Фрейя поклонилась:

— Мы рады ответить на ваш зов, Всеотец. В новом мире не должно быть места старым обидам, потому мы и прибыли сюда, надеясь, раз и навсегда зарыть топор войны и признать друг друга равными по силе.

Один встал, хлопая и подавая пример остальным. Ударили барабаны, и Один спустился в зал, держа Фригг за руку и открывая пир традиционным танцем. Гости стали разбиваться на пары, и Тор увёл Сиф, в глазах которой явно читалось смирение к тому, что её ноги снова будут отдавлены не один раз. Недолго думая, я уверенно протиснулся меж парочек и подошёл вплотную к Гулльвейг, которая надменно стояла подле колонны, игнорируя обычаи. Её брат с сестрой уже кружились в танце, заставляя многих завистливо оборачиваться и перешёптываться, будто гадюки в зарослях травы.

— Позволите? — я поклонился, протягивая ладонь.

Гулльвейг склонила голову на бок, и украшения в её волосах зазвенели. Поверх белоснежного платья с пышными рукавами на ней красовался тяжёлая суконная зелёная жилетка, доходившая до пола и сверкающая вышивкой из цветов. Но даже они не могли придать нежности острым скулам, горделиво вздёрнутому носу и тонким губам. Я откровенно пялился на вана, ожидая реакции, и она повелась:

— Не боишься, мальчишка? Вдруг я тёмная и страшная колдунья, что проклянёт тебя одним прикосновением?

Я пожал плечами:

— Значит, такова воля Норн. Я ведь сам подошёл.

Гулльвейг тихо засмеялась, и даже смех её был колючим, но вдруг вложила ладонь в мою руку. Скальды высекали струнами ноты, барабаны задавали ритм, а пары кружились, дружно ударяли каблуками сапог и хлопали, а после расходились и вновь собирались в круг. Ван танцевала легко и непринуждённо, но я видел, что она что-то замышляла: нельзя так просто всматриваться в людей и залу, не задумывая ничего. И я обязательно узнаю, что она замыслила.

Музыка кончилась, и я поклонился Гулльвейг, проводив её до места. Фрейр не упустил возможности посмеяться над сестрой. Вернувшись к своим друзьям, я застал их в дурном расположении духа, но вмешиваться не стал.