По невидимой команде воины стали приближаться к нам, и вдруг Ауствин сорвался с ветки, впиваясь когтями в лицо главаря и царапая его. Сигурд воспользовался случаем и рубанул одного по ногам: удар пришёлся по бедру, и тот пал, крича, но лезвие топора Харальдсона пришлось по шее. Он проворно вытащил меч, поудобнее зажимая его в руке, и, убирая топор за пояс, довольно оскалился. Послышался звон металла, и началась смертельная пляска, однако смотреть на неё не удавалось: пара воинов двигались ко мне. Оружия у меня не оказалось — глупая, даже не подумала его взять с собой. Ауствин, выцарапав главарю глаза, взмыл в небо, уклоняясь от летящей вслед стреле. Я обратилась к сейду: смогу, уже получалось отбивать нападение и сейчас справлюсь. Времени было мало: Сигурд едва справлялся с пятью воинами, как вдали раздались крики и брань — остальные отряды начали нападение. Я видела, как замелькали факелы и послышался топот сапог — сколько же их было здесь…

Шаг за шагом Змеи приближались ко мне, нахально улыбаясь, а я стояла и не ощущала прилива энергии.

— Позволь, позволь помочь, — вновь шёпот. Эймунд запретил им пользоваться, но иного выбора не было.

Один раз, всего лишь один. Иначе мы не справимся, падём и тогда Виндерхольму придёт конец. Я стиснула кулаки: не позволю. И, разведя руки в стороны, позволила чёрным нитям обвить моё тело и пройти через меня, сотрясая округу. Ударная волна накрыла рощу: невиданная мощь пронзила меня, ломая скамейку и вырывая корни деревьев. Ударила молния, поднялся ветер, закручиваясь в смерче, и хлынул ливень, а небо содрогалось, будто сотня лошадей прокатилась по нему. В этот миг я перестала быть собой: только ярость и боль, что сметали всё живое на своём пути и оставляли только пустоту. Не видела, как пали Змеи, корчась от боли и зажимая уши, хлынувшие кровью, Сигурд что-то кричал, пытаясь дотянуться до меня, но мне было всё равно — тьма окутывала душу.

— Астрид, нет!

Эймунд бросился передо мной, закрывая собой рвущуюся из меня тёмную энергию, но было слишком поздно: она разрывала изнутри. Буря гневалась над головой, топот копыт становился всё сильнее и сильнее, а сознание покидало меня. Яркая вспышка боли пронзила тело, послышался глухой удар, и мир перед глазами рухнул.

Тьма поглотила меня.

Разбудили меня не ласковый поцелуй и даже не милый голосок девицы, что заснула глубокой ночью на соседней подушке, а недовольная Сиф:

— Локи, дверги тебя утащи, время уже вечер! Вставай давай, ленивая задница!

Голова трещала после вчерашнего пира в честь помолвки моего лучшего друга Тора и самой сварливой во всех девяти мирах невесты Сиф. Глаза едва разлипались, и сквозь пелену сна заметил, как подруга детства расхаживала по комнате, собирая свои длинные волосы в высокий хвост. Она громко хлопала сундуками, убирая вещи и сетуя на трэллов, которых я отпустил ещё на закате, запретив заходить без ведома, и распахивала окна, впуская порывистый свежий воздух. Воспоминания о бурной ночки замелькали в памяти: бочки эля, танцы до первых звёзд и песни до хриплого голоса, а после приятное и расслабляющее завершение дня. Только опять забыл имя той, что шептала перед сном всякие глупости и хихикала, прижимаясь к моей груди. Думай потом, кому цветы с трэллами отправлять — та ещё морока, а если забуду, то вновь буду выслушивать нравоучения от Лебедя, как я прозвал Сиф за её длинную шею и грациозность.

Я лениво оторвался от подушки, сладко потягиваясь, и едва успел отскочить в сторону: Сиф, явно уставшая ждать, занесла над головой кувшин с водой, желая вылить его мне на голову.

— Эй-эй! Ну разве так положено будить гостей в чертогах Трудхейма? — с напускной обидой пробурчал я. — Тебе бы не помешали уроки порядочных дам Асгарда, а не…

Договорить не успел: пригнулся от летящей в меня подушки и вскочил на ноги. Холодный пол гостевой комнаты обжигал босые стопы, а прохладный весенний ветер забирался под нижнюю рубашку. Грязная одежда была разбросана повсюду, а в центре стояла разгневанная Сиф, поджав губы и скрестив руки на груди.

— Язык твой бы укоротить, — раздражённо бросила она. — Что за свинарник ты тут развёл, а? Мы договаривались, что ты занимаешь самые большие покои с садом и личной сауной с одним условием: уборка каждый день, Нальсон. И что я сейчас вижу: один бардак, а воняет так, будто под кроватью кто-то сдох.

— Если не хочешь гневаться ещё сильнее, то лучше не заглядывай под неё, — лукаво улыбнулся, заставляя Лебедь закатить лазурные глаза. — И вообще: почему командуешь? Разве ты уже стала хозяйкой Трудхейма?

Зря я это ляпнул. Она раздражённо отвернулась, поправляя длинные густые светлые волосы, таскать которые, наверняка, было невозможно, и стиснула кулаки, являя представляя, как душит меня снова и снова. Глубоко вздохнув, Сиф поправила тяжёлый хвост, в который были вплетены бусы. Её светлые как рожь волосы вполне могли сойти за настоящее оружие — один взмах, и врага уже нет на месте. Отряхнув расшитое зелёное платье, она поморщилась от дуновения ветра и серьёзно проговорила печальную истину:

— Не беспокойся, я ей стану. Этот вопрос уже решён и неинтересен, будто чьё-то мнение спрашивали, — отсекла она ледяным тоном. — А ты собирайся давай, сегодня большой пир. Встретимся позже в большом зале, и только посмей опоздать — шкуру спущу.

Я склонился в шутливом поклоне, дразня её ещё больше, но Лебедь не поддалась на провокации и вышла прочь.

На мой оклик тут же появилась тир — слабое и послушное существо, походившее на духа — и стала убираться. Сауна встретила теплом: хоть что-то приятное за это позднее утро — возможно, стоит снизить количества эля, и тогда голова будет меньше раскалываться. Долгие и шумные пиры стали действительно бесконечными, а поводов становилось только больше и больше. Помолвка между наследницей полей пшеницы возле Асгарда и старшим сыном Всеотца требовала проведения праздников вплоть до дня их свадьбы, ибо Одину нужно было выделяться всегда и во всём. Самые большие покои и земли, щедрые дары и множество послушников в Мидгарде, что восхваляли его могущество и трепетали пред коварством — никто не мог соревноваться с Одином.

Однако сегодня вечером отмечали уже не предстоящую свадьбу, а девятнадцатую годовщину конца войны между асами и ётунами. По такому поводу ожидали прихода наследников Ванхейма — они впервые должны были оказаться в Асгарде после страшных событий прошлого, в которых ваны помогали Асгарду.

Сиф, как будущей хозяйке огромного чертога в пятьсот комнат, выпал жребий разместить гостей в Трудхейме и всюду сопровождать их. Отказаться от просьбы Одина она не смогла, поэтому скрипела раздражённо зубами и раздавала распоряжения, тайно уповая на помощь Тора, однако тот предпочитал слоняться, где угодно, кроме как дома. Его изводили суета и бесконечные вопросы про еду, наряды, подготовку и прочие хлопоты, что свалились на Сиф.

Мы знали друг друга с детства: Сиф, как и я, были сиротами, а Тор лишился матери, поэтому Один посчитал разумным свести всех одногодок вместе и отдать на воспитание. Няньки рыдали вечерами, устав от нытья Тора и моих безобидных проделок. А позже наставники лишь качали головами, пока мы мазали по мишеням, стреляли из лука и давили ногу друг дружке, пытаясь запомнить все шаги под переливы лир. Девятнадцать лет плечо к плечу — так, что они уж стёрлись об характеры, привычки и капризы. Мы знали друг друга как никто иной, и поэтому-то я всегда считал, что пара из Силача и Лебедя выходила отвратительная: одна — утончённая и красивая девушка, способная вести беседы обо всём на свете, а второй — здоровенный бугай, которого мало что интересовало, кроме сражений и оружия. Но иного выбора им не оставили — Одину ведь нужны были поля пшеницы. Правда, больше забавы ради.

Закончив мыться, быстро натянул приготовленный заботливой тир наряд, который явно сделали совсем недавно: красная рубашка хрустела свежестью, как и расшитый кафтан с чёрными штанами и высокими сапогами, идеально подходившими по размеру — видимо, жалобы долетели до мастеров. Напоследок бросил взгляд в зеркало, поправляя серебряные бусины в длинных рыжих волосах и набрасывая любимый серый плащ с простой вышивкой — Сиф, конечно, не оценит, но и одеваться во все дорогие вещи разом, не видел смысла — лишь напускная важность.